Притяжение влюбленных сердец (СИ) - "Цветы весеннего сада". Страница 66

Дно больших саней было заставлено сундуками и чемоданами. Алексей Юрьевич все выровнял с особой аккуратностью. Сверх чемоданов были накинуты кожаные подушки и две перовые перины. Под обилием мягких постельных принадлежностей разместили маленький самовар, чайник, уголь в кульке, горшочки с мороженными пельменями и щами, мешок с сухарями, деревянный погребец с прочими припасами.

Сверх перины были заготовлены меховые одеяла, да большие рогожи укрываться.

- Вы уверены, что нужно столько меха? - спросила Анна Якова.

- Мороз, Анна Викторовна, стоит нешуточный. Ехать придется по многу часов без движения, под встречным ветром. А добраться мы должны здоровыми и, по возможности, не слишком утомленными. - отвечал ей супруг.

Чем ближе подходили сутки отъезда, тем напряженнее становился Штольман. Наслушавшись отзывов о дорожных происшествиях, он переживал, стараясь все предусмотреть.

Его племянник только посмеивался над возможными трудностями, находя возможные приключения даже занятными. Однако он не менее тщательно готовился в дорогу.

Довезем мы Вашу драгоценную и Вас заодно, дядя… - думал Лебедев. Он припас в дорогу ящик с ромом и коньяком, справедливо рассудив, что горячительные напитки зимнему путешествию только в помощь. Впрочем, вслух Алексей Юрьевич никаких вольностей не говорил, единожды нарвавшись на строгий взгляд Штольмана.

Аня на кухне взялась готовить небольшие колобки для быстрой варки похлебки в дороге. Заготовка состояла из мелко обжаренных овощей, мяса, муки и крупы. Рецепт ей подсказала кухарка. Колобки можно было быстро разогреть в дороге и в мгновение ока соорудить похлебку. Хранились заготовки для супа в небольшом туеске на холоде.

Неожиданно Анна почувствовала присутствие духа. Давно к ней не приходили за помощью!

- Что с Вами случилось? - спросила Аня.

Окровавленный призрак мужчины в форме почтовой службы показал на коридор, побуждая следовать за ним на второй этаж. Аня захватила туесок с собой, поскольку припасы складировали в комнате племянника.

- Убили, и еще много раз убьют. - бесстрастно сказал призрак.

Проходя мимо кабинета, Анна увидела, что дух приглашает ее именно туда. Едва взявшись за ручку двери, она услышала голос мужа:

- сколько у нас оружия на двоих, Алексей Юрьевич?

Оказалось пять револьверов и патроны, которые мужчины решили частично держать при себе, а часть заложить в сани и багаж с провиантом.

- Я выяснил, нападения на большие обозы в этих краях были дважды за последний месяц. Одинокая повозка вряд ли вызовет интерес у грабителей. - сказал Лебедев.

- Но лучше не рисковать и не надеяться на случай. В глухих местах спать будем по очереди. - сказал Штольман. - Оба случая нападений вопиющие. Расстреливали весь обоз, десятки человек, в живых никого не оставляли. Анне Викторовне говорить ничего не стоит, не хочу чтобы она всю дорогу волновалась. Вы все поняли, Алексей Юрьевич?

- Как скажете, дядя! - ровно ответил тому племянник.

Вот как, Яков Платонович! - подумала Анна. Интересно, почему господин Лебедев заслуживает Вашего доверия, а собственная супруга - нет? Почему будущего ребенка со мной обсуждать можно, а дорожные опасности нельзя? Логика надворного советника ей далеко не всегда была понятна.

Аня прокралась в комнату к племяннику, и, порывшись в собственных припасах с едой, она выудила спрятанный мужчинами знакомый револьвер, патроны к нему, и перепрятала к себе, оставив маленькую записку с извинениями. Полицейские на страже твоей жизни и чести это, конечно, хорошо. Но как вдруг им самим понадобится помощь? Не зря же дух приходил!

По-хорошему, конечно, следовало, прежде чем забирать револьвер, спросить разрешение у Якова Платоновича, во избежание бурного приступа негодования у мужа, но Анна заранее знала его насмешливый ответ:

- Анечка, а Вы стрелять то умеете?

Или:

- Анна Викторовна, Ваше дело прятаться за спину супруга и ни о чем не беспокоиться, доверив разбираться с опасностями мне!

или просто:

- Нет, и еще раз мое категорическое нет! (И поцелуй, чтоб подсластить отказ)

Поэтому госпожа Штольман коварно присвоила оружие себе, пока никто не видел.

Первые триста верст путешественники проехали за два дня. Яков удерживал ямщиков, уверявших, что купцы, непрерывно разъезжающие по Сибири, могут сделать и четыреста верст за сутки. Дорога была мягкая, как пух и гладкая, словно зеркальная поверхность реки. Ее еще не успели разбить тяжеловозы почтовой гоньбы. Каждый ямщик разгонялся словно бурный вихрь, как только брал в руки вожжи. Лошади рвались с места, словно бешеные.

- А почему так быстро, любезный? - морщась от встречного ветра, спросил как-то Лебедев.

- Такая традиция езды у нас, от больших расстояний, Ваше Благородие! Если ехать медленно, к ночи не доедешь, себе на погибель. Да и не заработаешь ничего. Я о времени понятия не имею, одно только ведаю - везти как можно быстрее. - отвечал ямщик.

Лошадей меняли каждые двадцать-тридцать верст. За два дня переменили лошадей одиннадцать раз.

Аня заметила, что быструю езду останавливают лишь подъем в гору, да крутые ухабистые спуски, причем умные лошади сами знают, где ехать скоро, а где тихо.

Вначале Анна от непрерывной тряски не могла спать, и засыпала всякий раз ненадолго, пока останавливались, меняя лошадей. Первые сутки путники полностью провели в санях, заменивших им и диван, и постель. Аня стойко переносила лишения и терпела. Ей было сложно выбираться из саней, соблюдая хотя бы минимальные приличия. Счастье, Яков понимал все без слов, и каждый раз помогал, поднимал, подавал руку и просто ободрял мимолетным поцелуем, взглядом или нежным словом.

От Тюмени до самого Томска не было ни маленьких поселков, ни хуторов, места были дикие, необжитые. И только большие села стояли в сорока верстах друг от друга. В темном ночном лесу о людях напоминали лишь столбы с телеграфной проволокой да кресты в память о путешественниках, павших жертвами холода, грабежей, нападений волков. В таких диких местах Яков Платонович весь подбирался и держал оружие наготове.

Анну Викторовну мужчины поджали с двух сторон. На троих, с подушками, перинами и одеялами было тесновато. Как не скрежетал Яков Платонович зубами, внутренне негодуя на такую близость другого мужчины рядом с женой, а деваться было некуда. Втроем было и теплее, и безопаснее. Сани, попадавшиеся им навстречу, везли своих пассажиров примерно также. Барышень садили посередине.

- Если вдруг при крушении выпадем из саней, то Вы, Анна Викторовна, упадете не на снег или камни, а на рогожу с Вашим спутником и кожаные подушки! - улыбнулся Алексей Юрьевич.

И вроде бы племянник вел себя строго в рамках приличий и никак не проявлял особого отношения к Анне, Яков опытным глазом следователя, а может просто ревнивого мужчины, подмечал мелочи, которые Лебедев и сам за собой вряд ли не замечал.

Алексей Юрьевич всегда с готовностью выполнял любую просьбу Анны Викторовны. Он замирал, когда слышал ее голос, трепетно относился к ее вещам. Казалось, племяннику было важно радовать Анну любым пустяком.

Яков прекрасно понимал его. Как можно находиться рядом с этим прекрасным добросердечным созданием и не возжелать стать ей еще ближе? Хотя бы другом, братом или молчаливым поклонником.. Но Штольман знал, как бы эмоции не захватили племянника, он человек чести, как и сам Яков, и черту он не перейдет.

Особенно ревниво Яков Платонович отслеживал реакции Анны. Но Анна Викторовна вела себя безупречно. Должно быть, она ужасно оскорбилась бы, узнав о чем думает ее супруг. Аня смотрела на мужа, улыбаясь ему нежной домашней улыбкой. Она часто в дороге доверчиво жалась к нему, находя под одеялами его руку и обнимая, и не было в ее поведении ни толики кокетства к другому. В этом была вся Анна. Она никогда не замечала никого из мужчин, кроме него самого, не чувствовала восхищенных взглядов, не видела той черты, за которой дружеский интерес неотвратимо превращался в интерес мужской.