Расплата за ложь (ЛП) - Хара Кай. Страница 28

Ее глаза открывают секрет, который ее рот все еще отчаянно пытается сохранить.

Она хочет меня.

Это ясно, как день, в ее расширенных зрачках, когда она смотрит на мой рот. Голодные дети не смотрят на еду в День благодарения с таким желанием, как она смотрит на меня.

Я прижимаюсь к ней всем телом, прижимая ее к двери так, что ей некуда деться. Ее ноги частично раздвинуты, и я использую небольшое пространство, чтобы просунуть колено между ними, не останавливаясь, пока не достигну вершины ее бедер.

Она тихонько вдыхает, и я чуть не кончаю от этого звука.

― Хорошая девочка. ― Я шепчу, мое лицо достаточно близко к ее лицу, чтобы она могла почувствовать мои слова на своих губах.

Она стонет.

Это тонкий, отчаянный звук. Не более чем хныканье, и это самое сексуальное, что я когда-либо слышал.

Я прижимаю колено к ее киске, чтобы еще сильнее соприкоснуться с ее клитором, и ее рука вырывается, ее пальцы ложатся мне на грудь.

Ее глаза закрываются, когда она на мгновение отпускает себя.

Она просто отдается ощущениям, тому, как я прикасаюсь к ней и скоро буду владеть ею.

Мое лицо приближается к ее уху, мой голос ― отчаянный шепот:

― Если ты не даешь мне трахнуть тебя, позволь мне хотя бы поцеловать тебя.

Ее глаза распахиваются, даже когда я начинаю грубо водить коленом по ее клитору, от чего по ней пробегают искры, как от спички по боксеру.

― Один раз, ― говорю я, наклоняя свое лицо к ее лицу, и шепчу: ― Мне кажется, что если я не попробую тебя, то умру.

Она облизывает губы, когда я оказываюсь в миллиметрах от ее рта.

― Тайер!

Я поворачиваю шею в направлении голоса.

Нера стоит там со своей фехтовальной сумкой и шокированным выражением лица. Представляю, какую картину мы ей открываем ― Тайер лежит на моей машине с моим коленом между ног, задыхается и находится в нескольких секундах от того, чтобы быть оскверненной мной.

Я уже собираюсь словесно испепелить нашего прерывателя, когда Тайер отталкивает меня.

― Боже мой, ― говорит она, отпихивая меня назад так сильно, как только может.

На этот раз я позволяю себе упасть назад.

Момент упущен.

Она спотыкается, когда пытается идти.

― Давай я тебя подвезу. ― Я говорю, делая шаг к ней.

Она поднимает руку, останавливая меня на месте.

― Нет, все в порядке. Нера подвезет. ― Она прыгает к подруге на одной ноге. ― Я приложу лед и не буду нагружать ногу, как ты и сказал.

Она обнимает Неру за плечи и опирается на нее всем весом, пока они идут к гольф-карам.

― Сильвер. ― Рявкаю я, и она оборачивается. ― Смотреть на твою спину, когда ты уходишь, начинает меня бесить. Когда-нибудь я запру тебя в комнате, и тебе некуда будет убегать. ― Мрачно предупреждаю я ее.

Она сглатывает, на ее лице появляется выражение, отчасти предвкушения, отчасти страха, и уходит.



Когда Тайер уезжает, я залезаю в машину, расстегиваю молнию на брюках и вытаскиваю член.

Я сплевываю в руку и начинаю поглаживать свой член вверх-вниз, представляя себе ее взгляд «трахни меня» и пухлые губы, когда я хватаю ее за лицо.

Увеличиваю темп, представляя, как ее губы обхватывают мой член, как ее горло пытается принять меня целиком, но все равно вынуждено.

Я толкаюсь бедрами, лаская свой член, как сумасшедший. Наконец, я представляю, как выскакиваю член из ее рта, как она смотрит на меня из-под ресниц и произносит мое имя.

Мое настоящее, гребаное имя.

Мои яйца напрягаются, а мышцы сжимаются, прежде чем я кончаю, и сперма брызжет на мои шорты.

Но это временная разрядка, напряжение и потребность снова сжимают мои яйца всего несколько минут спустя.

Я потерял чертов контроль над собой.

18





Он был так близко к моему рту, что я чувствовала его дыхание на своем языке.

Я чувствовала холодный мятный запах его жвачки, когда он говорил почти вплотную к моим губам.

Проходят долгие минуты, пока я успокаиваю бешеное сердцебиение, пока Нера везет нас домой. Удивительно, но она ни словом не обмолвилась о том, чему была свидетелем, вместо этого увлеченно рассказывая о своей тренировке.

Слава Богу, что она ворвалась именно тогда, когда ворвалась.

Мне стыдно признать, что я не смогла бы остановить это. Что это я сама выгибала бедра навстречу ему и упиралась в его колено, прижатое к моему центру.

Я так же отчаянно желала его, как и он меня.

Другая часть меня не стыдится.

Она возбуждена до чертиков.

Одно прикосновение ― и я уже извивалась на его руках, нечленораздельно мычала и подчинялась его приказам. Я не могу представить, каково это ― полностью отдаться ему.

Я чувствую, как в животе становится жарко, когда вспоминаю, как он так легко овладевал мной, заставляя меня руками делать то, что он хотел.

Его доминирующие прикосновения возбуждают меня и заставляют умолять о большем.

― Ты в полном дерьме, детка. ― Говорит Нера, наконец признавая то, что она видела, когда сворачивает на парковку.

Я не притворяюсь, что не понимаю, о чем она говорит.

― Потому что я чуть не изменила Картеру?

― Нет, потому что тебе нравится Рис. ― Говорит она совершенно серьезно.

― Он мне не нравится. Признаюсь, я немного увлеклась, мне… мне просто нужно найти способ физически отстраниться от него.

― У тебя на него определенно большой стояк, это точно. А почему бы и нет? То, чему я только что была свидетелем, было сексуальнее, чем половина порнофильмов, которые я видела. ― Она говорит, и я смеюсь над этим. ― Но он тебе тоже нравится. Я видела тебя рядом с ним достаточно раз, чтобы понять, что это не просто сексуальная химия.

― Он не может мне нравиться. ― Я говорю ей: ― У меня есть парень.

Она выключает зажигание и поворачивается на своем сиденье лицом ко мне, некоторое время молча рассматривая меня, прежде чем заговорить.

― Ну, может, нужно избавиться от парня.



Наступил день игры, и я официально схожу с ума.

Вчера я легла спать в хорошем настроении. Последние несколько дней я прикладывала к лодыжке лед и приподнимала ее в соответствии с инструкцией, и чувствовала себя здоровой. Я мысленно настроилась на игру, испытывая одновременно волнение и предвкушение того, что наконец-то сыграю еще один матч.

Все указывало на то, что сегодня будет хороший день.

Но проснувшись, я почувствовал себя… не в своей тарелке.

В животе появилось ноющее чувство, от которого я никак не могла избавиться. Я знала, что это тревога, но никак не могла превратить ее в мотивацию.

Кроме того, я порвала одну из своих любимых повязок, когда надевала ее, и, как человек суеверный, это дурное предзнаменование меня насторожило.

Теперь я сижу на полу в спальне перед зеркалом и отчаянно пытаюсь самостоятельно заплести французскую косу. У меня так дрожат руки, что я не могу заплести ее достаточно туго.

Беллами с Роугом, Нерой и Сикс пошли на стадион пораньше, чтобы занять хорошие места.

Я одна и пытаюсь заплести косу, и, хотя это, наверное, кажется глупым и несущественным, этого достаточно, чтобы встревожить меня и вывести из равновесия.

Я понимаю, что моя уверенность в себе не так уж тверда, как я пытаюсь ее представить. Несмотря на то, что я конкурирую и всегда выкладываюсь по полной, в глубине души я боюсь, что этого недостаточно.

Не в Швейцарии.

Я боюсь, что первый матч сезона покажет не только то, как я выгляжу в сравнении с более опытными соперниками, но и то, что я могу ожидать от своей игры до конца сезона.