Расплата за ложь (ЛП) - Хара Кай. Страница 29
Я определяю себя в значительной степени по тому, насколько хорошо я играю в футбол, поэтому мысль о том, что я в лучшем случае середняк, трудно проглотить.
Я хочу выйти на поле и провести потрясающую игру, но все сомнения и неуверенность кричат в моей голове, заглушая все позитивные мысли.
Это еще более обидно, потому что последние несколько недель я потратила на укрепление своей уверенности в себе, и мне неприятно, что даже после всей этой работы я могу заставить себя чувствовать себя так.
Я падаю духом.
Я многократно провожу руками по лицу, отчаянно пытаясь вытеснить эти мысли из своего мозга.
― Что ты делаешь?
Я издаю испуганный крик и опускаю руки. Рис стоит в дверях моей комнаты и бесстрастно смотрит на меня.
Мое сердце гулко ударяется о грудную клетку, когда я вижу его.
― Что ты здесь делаешь? И как ты сюда попал? ― спрашиваю я.
Он зажимает связку ключей между большим и указательным пальцами.
― Меня прислала Беллами. Она подумала, что я могу тебе понадобиться. ― Он заходит в комнату и направляется ко мне. ― Я сказал ей, что, очевидно, ты никогда не признаешься в этом. ― Он говорит, его губы изгибаются вверх.
Я слегка улыбаюсь, и напряжение с моих плеч спадает. Но он, видимо, что-то замечает в моей улыбке, потому что садится на пол рядом со мной.
― Что случилось, любимая?
Вместо того чтобы сказать ему, что ничего не случилось, я решила в этот раз быть честной.
Или хотя бы частичную честность.
― Тебе это покажется глупым, но я не могу заплести волосы, и у меня от этого скоро будет нервный срыв.
Его глаза переходят с моего лица на волосы и обратно.
― Это часть твоего ритуала перед играми?
Я почти незаметно киваю, и он делает то же движение в мою сторону, более решительно.
― Хорошо, принеси мне резинку для волос и посмотрим, что я смогу сделать. ― Говорит он.
Прежде чем я успеваю обдумать его слова, он встает и наклоняется, чтобы подхватить меня, и тянет назад, пока я не оказываюсь сидящей перед кроватью. Он поднимает одну ногу надо мной и садится на кровать так, что я оказываюсь между его ног.
Все это заняло меньше двух секунд.
Я поворачиваюсь к нему в замешательстве.
― Ты хочешь заплести мне косу?
― Покажи мне инструкцию или что-то в этом роде, чтобы я мог попробовать повторить.
― Ты серьезно? ― переспрашиваю я, все еще сомневаясь.
― Слушай, я не обещаю легендарного результата или даже успеха на данном этапе, но я постараюсь.
Я густо сглатываю, тронутая его стараниями.
― Хорошо, спасибо.
― К тому же, не похоже, что ты позволишь моим рукам делать с тобой что-то еще. Если это единственный способ прикоснуться к тебе, я согласен. А теперь дай мне резинку для волос. ― Приказывает он.
У меня на запястье намотана парочка: пушистая розовая и черная. Я снимаю их обе и передаю ему через плечо.
Схватив телефон, я включаю для него обучающее видео, и несколько минут мы просто сидим молча, пока он трудится. Я слышу за спиной разочарованные стоны и бормотание «что черт возьми это значит?» и не могу удержаться от хихиканья.
Он поднимает голову и смотрит на меня в зеркало.
― Что-то смешное?
Я изо всех сил подавляю хихиканье.
― Извини, просто у тебя такое сосредоточенное выражение лица. Мне кажется, я никогда не видела тебя таким сосредоточенным, даже на тренировке.
Он смеется.
― Я несколько раз заплетал волосы своей маме, так что я надеялся, что мышечная память сработает, но нет. Ничего. Ноль. Я полагаюсь только на инстинкт и, честно говоря, не представляю, как вы, девочки, это делаете. У меня в руках миллион прядей волос, и я понятия не имею, куда их девать. Мне кажется, что обезвредить бомбу было бы проще. ― Он хмурит брови, возвращаясь к моим волосам.
― Все в порядке, правда. Я могу…
― Нет.
― Нет?
― Мы никуда не пойдем, пока я не разберусь с этим. ― Он отпускает мои волосы и снова запускает видео. ― И пока ты не скажешь мне, что тебя действительно беспокоит.
― Что ты имеешь в виду? ― спрашиваю я, прикидываясь дурочкой.
― Я вижу, что тебя что-то расстраивает, и это связано не только с волосами. ― Говорит он, гладко закручивая пряди вместе. Он смотрит в зеркало, его глаза пронзают меня насквозь. ― Скажи мне, что это?
Я отворачиваюсь, разрывая контакт. Я не уверена, что хочу рассказывать ему о своих страхах и тревогах, не тогда, когда кажется, что эти эмоции ему чужды.
― Ты готова.
Я снова смотрю на него в зеркало, и мое сердце замирает в горле от его слов.
― Если это то, что тебя волнует, то ты готова. Ты приложила все усилия, и сегодня ты наконец-то сможешь продемонстрировать это.
Он говорит это так спокойно, как будто совершенно не сомневается в том, на что я способен и как я сегодня проявлю себя.
Это настолько противоречит моему внутреннему монологу, что я даже не знаю, как ему ответить.
― А что, если ты ошибаешься? ― спрашиваю я, и легкая дрожь в голосе выдает мою уязвимость, которую я хотела скрыть.
Он откидывает мою голову назад, чтобы она опустилась на его колени, и я поднимаю на него глаза.
― Ты веришь, что ты так же хороша, как они?
Его взгляд скользит по моей шее вниз, туда, где мое горло дергается, когда я сглатываю. Он снова тянет меня за волосы, когда я не отвечаю.
― Я боюсь ― правда, тревожусь, ― что этого все равно будет недостаточно. Что даже с дополнительным обучением я все равно не справлюсь. Что, может быть, они дали стипендию и звание капитана не тому человеку. ― Говорю я ему, наконец-то признавшись в своих худших опасениях.
Он рассматривает меня с минуту, его глаза с интересом следят за движением моих губ.
― Чтобы вести за собой команду, нужна уверенность. Нужно верить, что ты готов, и верить, что ты лучший, иначе ты саботируешь себя еще до того, как выйдешь на поле. С тем же успехом можно вообще не играть. ― Он говорит, проводя пальцами по моим волосам, отчего по коже бегут мурашки. ― Я знаю, на что ты способна, я видел это. Я бы не стал обманывать тебя и давать тебе ложную надежду, если бы считал, что ты не так хороша, если не лучше, чем та команда, с которой тебе предстоит встретиться сегодня. Но сейчас ты должна в это поверить. Скажи мне, что ты готова.
― Я готова. ― Говорю я ему, стараясь придать своему голосу уверенности.
― Я не слышу тебя, любимая. Скажи мне, что ты готова.
― Я готова, ― произношу я более твердо. Улыбка расплывается по моему лицу, когда я смотрю на него.
― Скажи мне, что ты лучшая.
― Я лучшая!―
― Скажи мне, что ты, блять, собираешься победить.
― Я, блять, выиграю! ― говорю я, закрывая глаза и выкрикивая слова.
Когда я открываю их, он смотрит на меня с довольной улыбкой и таким горячим взглядом, что срывает с меня все покровы и заглядывает прямо в душу.
― Хорошая девочка.
Из меня вырывается смех, и словно пузырь стресса внутри меня лопается, освобождая меня из тюрьмы моего кружащегося сознания.
― Спасибо.
Я выпрямляюсь, и мы сидим в дружеском молчании несколько минут, пока он заканчивает делать мне прическу.
― Посмотри на нас, ― говорю я ему. ― Мы буквально заплетаем друг другу волосы. Тренер Фолкнер гордилась бы нами.
Его веселый смех ударяет мне в ухо, как свежая родниковая вода в жаркий день. На моем лице появляется гордая улыбка, а в животе возникает чувство, схожее с волнением.
Что-то тихо вибрирует между моих ног, и я смотрю на экран своего телефона. Это Картер.
Мне не нужно долго думать об этом.
Я сразу же отправляю звонок на голосовую почту.
― Когда у тебя следующая игра? ― спрашиваю я его.
― Через неделю. Думаю, в этом сезоне мы сможем стать единогласными чемпионами. ― Он говорит, в его тоне отчетливо слышна гордость.
― Это было бы потрясающе, особенно если у вас там будут скауты.
― Скаут Арсенала должен приехать на один из матчей в конце декабря, это единственный матч, который меня волнует.