Дядя самых честных правил 7 (СИ) - Горбов Александр Михайлович. Страница 28
— Погоди, с чего ты взял, что это Печать власти?
Киж пожал плечами.
— Так сразу же видно. И сила от неё такая… Сильная.
— Дмитрий Иванович, объяснись. Что за Печать такая? Откуда ты про неё знаешь?
— Не знаю, — он развёл руками, — просто чувствую. Будто… Будто меня к генералу вызвали. Такому вот, — он подбоченился и выставил челюсть, — прямо настоящему, боевому. И надо его приказ выполнить, чтобы его ни в коем случае не огорчить. Честное слово, не умею я объяснять.
— Ты меня каждый раз находишь чем удивить. Почему я не чувствую ничего? Даже не смог разобраться, что за старая магия у неё внутри.
— Да и не надо её разбирать, — по-своему понял мои слова Киж, — вы её, Константин Платонович, на пояс повесьте, там и дырочка есть для этого. Вдруг да поможет военными командовать? А как она действует, не суть важно.
Определённый резон в его словах был. Если старинный артефакт сегодня хоть чуточку поможет, то будет уже неплохо. Так что я зацепил её за ремень и сдвинул набок, чтобы не мешалась.
— Во, другое дело, — одобрил мертвец, — вы теперь и сами будто генерал смотритесь. Ей-богу, не вру, Константин Платонович!
— Идём, времени нет попусту трепаться.
То ли и правда пайцза сработала, то ли я оказался на редкость убедительным, но братья Орловы без возражений приняли мой план. Лишь добавили некоторые детали да предложили, как лучше согласовать всё по времени.
— Значит, так. Подводим итог. Я еду в Петергоф и привожу в Петербург Екатерину. Алексей поднимает гвардейские полки, а Григорий возьмёт на себя Панина и прочих наших.
По губам Григория скользнула улыбка. Он тоже, как и я, не считал Панина и других царедворцев «своими», а только временными «попутчиками».
— Не забудь сообщить Волконскому, чтобы поднял конную гвардию.
— С этим будет тяжело, — Алексей поморщился, — он там один, остальные офицеры могут не поддержать.
— Разрешите, Константин Платонович, — неожиданно вскочил Васька, почёсывавший Мурзилку, развалившегося на диване. — В ентой конной гвардии я солдат знаю, могу им весточку передать да слово верное.
— Очень хорошо, тогда займись немедленно, времени почти нет. Дмитрий Иванович, мой дормез где стоит?
— Ждёт вас внизу, — Киж осклабился. — Как знал, что понадобится.
— Тогда начинаем, судари.
— С богом!
Мурзилка спрыгнул с дивана, подошёл ко мне и требовательно мяукнул.
— Что? Со мной хочешь?
Кот муркнул и потёрся о ногу.
— Ладно, возьму, познакомлю с императрицей.
Орловы хором рассмеялись.
— Костя, ты даже кота себе невообразимого завёл. Да ещё и Кате его показывать будешь. Не боишься, что она его себе заберёт?
— Этот кот сам кого хочешь заберёт, если уж на то пошло. Всё, двинулись.
Дормез, запряжённый четвёркой механических лошадей, стоял за углом Орловского дома. На козлах сидел Ермолайка, тут же соскочивший на землю при моём появлении.
— Добрый вечер, Константин Платонович, — он поклонился и распахнул дверь. — Очень рад видеть вас в здравии.
— И я тебя, дружок. Не усидел в Злобино?
— Да как можно, барин? Куда вы, туда и я, для того и служу, чтобы вам полезным быть.
— Тогда закрывай, я с тобой на козлах сяду.
— А…
— Дорогу ты не знаешь, так что буду её показывать.
Усевшись рядом с возницей, я вытащил из кармана табакерку и отстучал Тане с Сашкой: «Еду к вам. Подготовьте одежду императрицы, срочно едем в Петербург». Подождал минуту и снова отправил сообщение. Но ответом была тишина, и ни единого знака телеграфной азбуки табакерка в ответ не отстучала.
Глава 19
Петергоф
Дормез нёсся по ночной дороге, а я отбивал и отбивал тревожный сигнал. Крышка табакерки щёлкала, высекая искры, но ответа так и не было. Меня начало мелко потряхивать от мыслей, что там могло произойти. Воображение разыгралось не на шутку и подкидывало картины одна страшней другой. Только не об императрице, а о Тане с Сашкой. Если с ними, не дай бог, что-то случилось — всех на андреевский флаг порву!
Уже возле Стрельни табакерка в руке ожила и скороговоркой пропищала:
— «Я здесь».
От неожиданности я не сразу расшифровал сообщение. А затем сразу же отбил ответ.
— «Кто я?»
— «Саша».
— «Что у вас случилось?»
— «Ничего, всё в порядке»
— «Почему не отвечала?»
— «Простите, КП, так получилось».
— «Через полчаса буду у вас. Разбуди Таню. Приготовь дорожный костюм для императрицы. Сразу выезжаем в Петербург».
— «Поняла, всё сделаю».
— «Приступай. Конец связи».
Я облегчённо выдохнул. Всё в порядке с Таней, зря только волновался. А Сашке надо всыпать горячих за то, что не отвечала на вызов. Больше чем уверен — заснула и ничего не слышала. Придётся сделать внушение, если на это найдётся время.
Табакерка снова ожила и отбила:
— «Подъезжайте к входу со стороны гротов. Таня встретит вас и проводит».
— «Добро».
Вот, сразу видно — Таня проснулась и тотчас взялась за дело. У неё талант всё схватывать на лету и действовать без раскачки.
— Сюда поворачивай, — указал я Ермолайке, и дормез свернул на боковую дорогу.
К Петергофскому дворцу мы подъехали совершенно свободно. Никаких караулов, никаких шлагбаумов. Император не заботился о безопасности нелюбимой супруги и не удосужился прислать охрану даже из своих голштинцев. Заходи кто хочешь, бери что нравится. Вот я и загляну на огонёк, раз ему не надо, и заберу отсюда императрицу.
Чуть-чуть поплутав по дорожкам парка, мы наконец нашли нужный проезд и выкатились к дворцу. Искать в темноте вход не пришлось — впереди мелькнул свет фонаря и я увидел Таню. В плаще с капюшоном, она кинулась нам навстречу, и я спрыгнул на землю, не дожидаясь, пока Ермолайка остановит дормез.
— Костя!
Таня налетела на меня вихрем, обняла и прижалась к груди.
— Костя, я так волновалась! С тобой всё в порядке?
Я не стал ничего говорить и поцеловал её долгим нежным поцелуем.
— Всё в порядке, пойдём. У нас совершенно нет времени. — Взяв её под руку, я обернулся и бросил вознице: — Жди здесь, мы скоро.
Вход во дворец всё же охранял караул гвардейцев. Но они только скользнули по мне сонными взглядами и не сказали ни слова. Впрочем, такие сторожа были мне на руку — не придётся задерживаться и объясняться, что я здесь делаю.
Пока мы поднимались на второй этаж и шли к покоям императрицы, я коротко обрисовал Тане ситуацию.
— Вы поедете в Петербург?
— Мы, все вместе — ты, Саша и Екатерина. Будете неотлучно с императрицей, заодно посмотрите, кто к ней будет приходить.
Таня кивнула.
— Разговоры законспектировать?
— Только незаметно. Постарайтесь, чтобы Екатерина не видела вашего интереса.
— Сюда, Константин Платонович.
Мы свернули в боковую галерею и оказались перед ещё одним постом гвардейцев. Но и эти никак не отреагировали, будто спали с открытыми глазами. Таня приложила палец к губам, и мы тихо проскользнули мимо них в покои императрицы.
— Константин Платонович!
В первой комнате находилась только одна Сашка, и она тут же бросилась ко мне.
— Константин Платонович, — шёпотом затараторила она, — простите, я виновата! Сама не заметила, как заснула…
— Тихо, не кричи. Я так и понял, что заснула.
— Честное слово, больше такого не повторится.
По ней сразу было видно — чувствует свою вину и искренне раскаивается. Я кивнул и со смешком шепнул ей:
— Напомни потом, я тебя в угол на горох поставлю. Императрицу разбудили?
— Да, но она ещё не готова.
— Проводи меня к ней.
В спальню императрицы я вошёл не таясь, грохоча сапогами и освещая себе путь канделябром с тремя свечами. Екатерина сидела на постели, прижимая к груди одеяло и глядя на меня сонными глазами.
— Константин Платонович? — она часто заморгала.