Русская война 1854. Книга третья (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич. Страница 38

— Инженерную роту, две пехотных и полигон, где их можно будет тренировать.

Я протянул подписанную Николаем бумагу.

— Полигон отдам на Волковом поле, — Долгоруков ответил без задержки. — Солдаты там будут завтра в восемь утра с соответствующим приказом. Еще какие-то пожелания?

— Никак нет, — я вежливо поклонился.

Искренне. Не ожидал столь быстрой реакции. Может, тут дело в письме, но, может, и сам Долгоруков оказался не столь плох, как можно было подумать. Все-таки он в военном министерстве всего два года, а это не так и много времени, чтобы разобрать все, что было сделано до него.

После Долгорукова я отправился в Адмиралтейство. На всякий случай прихватил с собой отделение лейб-гвардии Кавказско-Горского полуэскадрона, который, как оказалось, отвечал за охрану царя. Ну, а я решил, что и за выполнением его воли грозные горцы не откажутся присмотреть. И не зря. На территорию флотских меня пускать не хотели. Как оказалось, Константин не поленился издать на этот счет аж отдельное распоряжение.

Возможно, при самом великом князе меня бы даже сейчас сумели остановить, но его не было на месте. А характерная форма моих сопровождающих удержала всех на почтительном расстоянии. Всего десять минут ушло на поиск того, кто мне нужен, и еще через полчаса адмирал и генерал-интендант флота Лука Богданович выписал мне все необходимое. Пушки, порох, ядра и, главное, людей, чтобы всем этим пользоваться.

Следующим человеком, к которому я заглянул, был Клейнмихель. Вообще, я изначально планировал использовать ресурсы Якоби для решения технических проблем, но император просто сказал, что этот человек справится лучше. Пришлось соглашаться.

Петру Андреевичу Клейнмихелю был уже 61 год, но он все еще оставался главным по всем большим стройкам империи. И если не считать затянувшихся сроков по Исаакиевскому собору и храму Христа Спасителя, то в целом его проекты претворялись в жизнь быстрее, чем было принято в этом времени. А еще мы были заочно знакомы по письму Тотлебена, в котором Эдуард Иванович расписывал идею рокадных железных дорог и бронированных платформ.

— Григорий Дмитриевич, а я все ждал, когда же вы ко мне заглянете, — Петр Андреевич даже дома встретил меня, как и положено в Николаевскую эпоху, в мундире. Подтянутый, со вскинутым подбородком и треугольными усами, он напоминал боевого прусского офицера.

— До вас дошло письмо полковника Тотлебена? — уточнил я.

— Конечно. Жаль, что до вас еще не дошел мой ответ, но дороги в это время года просто ужас. Мы хоть и строим сейчас сотни верст шоссе в год, но этого все равно недостаточно.

Шоссе в это время — напомнил я себе — это не привычные в будущем укатанные в асфальт трассы. А всего лишь шоссированные гравием дороги — собственно, отсюда и название. Впрочем, в 19 веке и такие шоссе — это прорыв.

— Недостаточно, — ответил я Клейнмихелю, — но некоторые задачи столь велики, что нам дано их только начать. А уже только наши правнуки, дай бог, доведут их до конца.

— Хорошие слова, — одобрил Петр Андреевич, продолжая вести разговор словно мы старые добрые друзья, и между нами нет никакой пропасти в чинах. — Кстати, ваши летательные аппараты ведь тоже из подобных дел, которые на века?

Я кивнул, и Клейнмихель довольно продолжил:

— Я тут подумал, что они могут помочь и с доставкой грузов. Как бы вы отнеслись, если мы часть ваших аппаратов передадим в министерство путей сообщения? Естественно, с сохранением вашего контроля над их производством, но вот распространением уже лучше смогли бы заняться люди на местах. Замечу, правильные люди, которым знакомо чувство справедливости и благодарности.

А вот, кажется, я и понял интерес к себе со стороны Клейнмихеля. Рокадные дороги его не вдохновили — что в них толку, если военное будут принадлежать военным. А вот летающие аппараты, которые расширят возможности его ведомства и самого Клейнмихеля — это совсем другое.

Но нужны ли мне паразиты в схеме распространения моих «Ласточек» и «Китов»? Конечно, нет, но как сказать об этом прямо? Я ведь понимаю, что при должном таланте, а у Клейнмихеля он точно есть, саботировать приказ царя не так уж и сложно. Тут сроки задержал, там качестве не выдержал, и я уже ничего не успею… С другой стороны, а почему я отказываюсь от чужой жадности? Разве тому же Николаю она помешала использовать лучшие качества этого человека? Чем я хуже?

— Об этом я и хотел поговорить, — я протянул Клейнмихелю записку царя. — Мне дан приказ за две недели подготовить особую морскую группу, которая смогла бы добраться до Копенгагена и нанести удар по стоящим там английским кораблям.

Было видно, что у Клейнмихеля полно вопросов, но он терпеливо ждал продолжения. Опытный человек.

— Для решения этой задачи я хотел бы запустить производство паровых двигателей нового типа, которое после моего отъезда вы бы смогли использовать уже по своему разумению.

— Что будет нужно?

— Сталь! — выпалил я. — Много стали, прокатный станок, чтобы делать из нее листы, люди и территория.

— Чугун или лом есть, сталь в нужном количестве зарезервировал для себя человек великого князя Константина. Его подвинуть я не смогу.

— И не нужно, меня устроят лом и чугун, — кивнул я.

Сначала не хотелось строить на чужой территории бессемеровский конвертер, но… Не украдут же его сразу — просто не успеют принять такое решение — а через полгода эта технология уже не будет иметь решающего значения.

— Прокатный станок есть только малый, и паровую машину для него перевезти будет непросто. Впрочем, вы можете возить сталь на Сестрорецкие заводы, а потом уже раскатанную возвращать обратно.

— Меня устроит просто станок. Паровую машину под него соберем сами.

— Уровень подготовки рабочих? — продолжил свои вопросы Клейнмихель. И ведь дотошный дядька: в отличие от Долгорукова пытается во всем разобраться, чтобы сделать именно то, что нужно. Не меньше, но и не больше — этакая возведенная в абсолют лень в лучшем ее проявлении.

— Нужно человек десять опытных, чтобы я поставил их старшими. Для остальных работ хватит крестьян, которые приехали в столицу на заработки.

— Будут. Что по территории?

— Нужно крытое помещение. В идеале с отоплением, но, если нет или долго искать, не нужно. Мы и сами поставим. Главное, чтобы поблизости была вода, и по возможности найти такое место рядом с Волковым полем. Где армейский полигон.

— Время?

— Завтра в восемь хотел бы начать.

— Начнете. Где вы остановились, я знаю, утром вас встретит мой человек и все покажет. И еще… Пришлю от себя бригаду плотников и дерево. Наверно, вы захотите что-то доработать на месте, так будет проще.

Теперь пришла уже моя очередь кивать. Все-таки уел меня Клейнмихель, предусмотрел то, о чем я не думал, и теперь ведь я должен этому старому лису. А он это понимает, вон как улыбается… Ну и ладно, главное, довести дело до конца, а там — пусть получает свой завод, заслужил.

Следующие десять дней слились в один в грохоте и перестуке стали.

В первый день мы переделывали огромный ангар, где раньше хранили какие-то грузы. Рабочие вынесли все лишнее, потом плотники заново постелили полы, сделав закладные под будущие станки, и расширили оконные проемы для нормального освещения. Разом стало холодно, но параллельно в ручном режиме мы подготовили к запуску первый котел для прокатного станка, и уже скоро температура выровнялась.

Еще день ушел на организацию рабочей линии и процесса. Кажется, мелочь — какая разница, в какой очередности что и как делать, но это опасная иллюзия. Например, мы вынесли грязную угольную зону в отдельную часть помещения, и разом стало легче дышать. Потом выстроили зону конвертера для стали и переделали первые котлы и машины уже из нее. Тут же открылась возможность поднять температуру и качество получаемых изделий.

Потом, собственно, линия сборки. Я делил приведенных рабочих будущего Волковского завода на группы, каждой из которых доставалась небольшая и понятная даже для неопытных крестьян операция. Обучались они вместе с мастером, который потом заменял меня, отслеживая правильность работы. Пару раз были ситуации, когда деревенские справлялись быстрее якобы опытных мастеровых, и тогда именно их я и ставил старшими. А «старожилы» отправлялись обратно, откуда их таких красивых прислали.