Узы любви - Кэмп Кэндис. Страница 37

Его восхищение, однако, часто затенялось слепым гневом. Ему никогда еще не встречалась женщина, способная так легко и быстро довести его до белого каления. Она была упряма. Покорить ее нелегко. Но когда ему это удастся… Улыбка появилась на его лице. Ему уже довелось отведать из залежей той страсти, что покоились в ней глубоко запрятанными. Она стоила его усилий, он был уверен.

Кетрин с довольным видом отодвинула тарелку и сказала:

— Капитан Хэмптон, я хочу попросить вас об одном одолжении.

Он улыбнулся:

— Что? Вы, конечно, как никто, знаете, что я выполню любое ваше желание.

Фыркнув довольно невежливо, она сказала:

— Мое платье испорчено совершенно безнадежно, а мне ведь нужно что-то носить.

— И вы полагаете, что у меня для вашего выбора припрятан целый магазин платьев?

Она с гневом посмотрела на него:

— Мне кажется, что это именно вы обязаны позаботиться о моем платье, поскольку по вашей вине оно разорвано снизу доверху.

— Ну, а если я не желаю заботиться о вашем платье? — произнес он и, протянув руку через стол, пропел пальцем между краями ее плаща по ложбинке между грудей.

Она резко отстранилась и раздраженно вспылила:

— Ладно! Тогда я буду расхаживать повсюду вот так! — она скинула плащ и вызывающе села напротив него в одной тонкой сорочке. — Мне, что, и по палубе расхаживать в таком виде?

— Думается, вам было бы прохладно! — сказал он небрежно, но глаза его жадно ее пожирали.

Проглотив вставший в горле комок, он добавил:

— Наверное, вы правы, и нам, действительно, надо подыскать для вас что-нибудь из одежды. В противном случае соблазн для меня будет слишком велик, и мне придется проводить все время в каюте. Давайте-ка пороемся в чемодане достопочтенного капитана, возможно, он вез домой французские подарки своей жене.

Чемодан был заперт, но он нашел в столе ключ и открыл замки. Сверху лежал белоснежно-белый кружевной шарф, так и просившийся изящно лечь на женские плечи. С возгласом радости Кетрин набросилась на шарф и примерила его, встав на цыпочки, чтобы поглядеться в зеркало над комодом.

— На вас он смотрится великолепно, — сказал Хэмптон, и она покраснела, смутившись своим проявлением чисто женских тщеславных качеств.

Затем он вытащил шикарное атласное вечернее платье малинового цвета с глубоким, расширяющимся кверху разрезом на груди и, развесив его на руках, засмеялся:

— Думаю, что теперь буду больше уважать нашего друга, пленного капитана.

Кетрин ахнула:

— Вряд ли это платье предназначалось жене!

— Если только его жена — не чрезвычайно экстравагантная особа!

— Нет, конечно, платье — для любовницы. Надень его.

— Нет! Я не могу это носить.

— Я же не прошу тебя расхаживать в нем по палубе, Просто примерь его ради меня, я хочу увидеть, как ты в нем будешь выглядеть.

— Ни в коем случае! — упрямо стояла на своем Кетрин, хотя ее руки так и чесались вырвать у него это платье.

Ей тоже очень хотелось посмотреть, как оно будет смотреться на ней, но она стыдилась в этом признаться.

— Ты самая несносная девчонка, какую я только в своей жизни знал! — сказал он и, кинув платье на кровать, стал дальше рыться в чемодане.

— А вот и для жены платье нашлось! — с триумфом произнес Хэмптон, протягивая ей неброское коричневое шерстяное платье.

— О, как ужасно! — воскликнула Кетрин, и Хэмптон покатился со смеху.

— Да, это действительно ужасно: привезти какой-то порочной женщине красивое атласное платье, а жене лишь повседневную одежду! Бьюсь об заклад, этот прелестный шарф также не предназначался для жены.

Хэмптон присел на корточки около чемодана и посмотрел на Кетрин.

— Не сомневаюсь, — сказал он, — что его жене около сорока лет, у нее безликая и невыразительная внешность, в то время как его любовница обладает пышным длинными рыжеватыми волосами и золотистыми глазами, как у львицы, и очень чувственным ртом.

В смущении Кетрин покраснела и отвернулась, когда поняла, что он говорит о ней. Хэмптон встал и подошел ней совсем близко. Поправив на ее плечах кружевно шарф, он окружил ее лицо своими ладонями и поднял е вверх, так, чтобы они смотрели друг другу в глаза.

Она взглянула в его лицо, маячившее над ней подобно ястребу, в его большие серые глаза, на его высокие, суровые скулы, его большие полные губы, и внезапно ей открылось, что она очень хочет почувствовать эти губы на своих губах. Он улыбнулся ей, словно мог читать ее мысли, и легонько провел большим пальцем по губам.

— Ты хочешь, чтобы случился поцелуй, не так ли? — произнес он своим низким хрипловатым голосом. — Дорогая, все что тебе нужно сейчас сделать, это немного привстать и прикоснуться своими губами к моим.

В ответ она нахмурилась, став похожей на упрямого ребенка, а он улыбнулся и отпустил ее.

— Забавляйся со своими новыми нарядами, Кетрин. Пока. До вечера.

Слегка поклонившись, он вышел. Кетрин скорчила гримасу перед закрывшейся дверью и высунула язык.

— Чудовище!

Глава 8

После того, как Хэмптон удалился на палубу, Кетрин все-таки примерила малиновое платье. Без корсета в нем ей было немного тесно, и было оно ей коротковато, лишь до лодыжек, но несмотря на эти недостатки, Кетрин сумела рассмотреть в маленьком зеркале над комодом, что смотрится оно на ней потрясающе.

Конечно, оно было неприлично. Под него ничего нельзя было поддеть, вырез был слишком низким. Но цвет ее волос, глаз и оттенок кожи прекрасно сочетались с его яростной расцветкой, хотя, она знала, мало кому из женщин пошел бы этот цвет.

Платье выгодно подчеркивало все достоинства ее стройной фигуры. Вырез открывал ее грудь, придавал особую прелесть безупречной матовой коже. Такое платье заставляет мужчин вздрагивать и надеяться, что какое-нибудь внезапное движение женщины обнажит ее грудь совершенно. Единственное, что не хватало к «тому платью, так это ее рубиновых подвесок. Она улыбнулась при мысли о том, какое выражение появилось бы на лице Мэттью, если бы он ее в этом наряде увидел.

Вот почему, твердо сказала она себе, он не увидит! Аккуратно сложив платье, она положила его в чемодан. Затем она примерила темно-коричневое платье. Оно тоже было слишком коротким и висело на ней совершенно свободно даже без корсета. Разочарованно вздохнув, она порылась в чемодане и обнаружила девичье ситцевое платье с неглубоким квадратным вырезом. Это платье было ей и тесно, и коротко. Она решила, что предназначалось оно дочери капитана.

Опять Кетрин взяла в руки иголку с ниткой и провела весь день, перешивая коричневое платье. Закончив этот нелегкий труд, она надела его и оглядела себя в зеркало. Практичное, немаркое, скучное, блеклое, решила она и глубоко вздохнула. Надев плащ и взяв муфту, она подошла к двери с твердым намерением кричать, пока кто-нибудь ее не выпустит. К ее удивлению, дверь оказалась не заперта. Она пожала плечами. Он был прав: не было никакого смысла закрывать дверь на ключ теперь, раз уж то, чего она изо всех сил старалась избежать, уже случилось.

Свежий морской ветер сразу же улучшил ее настроение, облегчил ей душу. Она оперлась о борт и стала наблюдать за морем, вспомнив, как вчера с отчаянием всматривалась в горизонт в надежде увидеть какой-нибудь корабль. Теперь же она надеялась, что федеральные корабли не догонят их. Это означало бы лишь напрасное кровопролитие.

Что же касалось ее, то Хэмптону, без всякого сомнения, она наскучит ко времени их прибытия в Лондон, и с радостью он отпустит ее. Не имело уже особого значения, недели она проведет с ним или несколько дней. В любом случае, он погубил ее жизнь. Конечно, беглецов следовало бы наказать за похищение шхуны и остановить их, прежде чем они нанесут еще какой-либо вред федеральному флоту. Но ей не хотелось видеть, как будут умирать люди. В конце концов, она кормила их, дала им одежду, знала их по именам. В сравнении с их жизнями соображения военного преимущества казались ей не такими уж важными.