Потерянные имена, чужие тени - Осокина Ярослава. Страница 8

Князь потянулся, похрустел пальцами, задумчиво разглядывая каждый: пухлые, покрытые черными волосами.

– А я со своей стороны, поспособствую вашему путешествию. Я умею быть благодарным. Выхлопочу вам подорожную. Все легче ехать.

– Упырь? – полуутвердительно сказал Корнелий, пристально глядя на князя.

– Упырь. А то и вурдалак. Я в этом не разбираюсь.

Без всякой связи Корнелий вспомнил о тех экспериментах и наблюдениях, которые он сегодня заносил в дневник, о формуле, которую не без труда удалось только что расколоть… и вдруг вурдалак. Чем, интересно даже, он отличается от упыря?

– Боюсь, я не так уж хорошо осведомлен в фольклоре, – сухо сказал Корнелий. – Вряд ли чем помочь смогу. Если необходимо осмотреть тело мертвой девушки и дать заключение, то я в вашем распоряжении. Но должен предупредить, что мой подход основан только на научной методе.

– Да-да, – отмахнулся князь. – Научная метода – то, что нужно. Упырей по уму ловить надобно. Долго ли вам собираться, господин Тенда? Я бы с вами прямо и вернулся.

Раду с трудом скрыл усмешку.

Он уже немного знал Корнелия и понимал, что сейчас за вроде бы спокойным, но слишком уж застывшим лицом медика тлеет ярость. Что уж так раздражало господина Тенду в разговорах о магии да существах всяких, Раду пока еще не понял.

Однако, это порой даже и забавным было.

Глава четвертая. Терновые кусты у реки

– Возьми вот, приколи, – сказала Тию, протягивая Раду пожухлый цветок позднего шиповника. – И вам, господин Тенда. Тут я осиновые ветки приготовила, они не так чтобы очень острые, но думаю, для одного удара сгодятся.

– Боже мой, Тию, вы серьезно? – поразился Корнелий, и Раду тоже покачал головой:

– Что ты, такими тонкими вурдалаку грудину не пробить, – сказал он.

– Раду! – воскликнул Корнелий. – Да какие к чертям вурдалаки! Вот не ожидал от вас суеверий.

Раду пожал плечами, но прутья все-таки взял, а Тию неодобрительно нахмурилась, глядя снизу вверх на Корнелия.

– Вы можете верить во что угодно, господин Тенда, – тихо сказала она. – Но если вы придете по вызову князя без защиты от вурдалаков, то какое от вас будет впечатление?

Корнелий только раздраженно фыркнул.

– Что за безграмотность и мракобесие… мир вокруг развивается, люди изобретают машины и открывают законы генетики, а эти двое предлагают мне взять с собой осиновые колья – на всякий случай!

– Законы чего? – заинтересовался Раду, но Корнелий отмахнулся:

– Пока еще рано, – непонятно сказал он. – Это я так, к слову.

***

Княгиня Воскову-Гроза была в крайнем раздражении.

И, пожалуй, ее раздражение было пострашнее мужниного. Для домашних-то уж подавно – это в городе да в округе все боялись его сиятельства Воскову-Гроза, а тут, в имении – его жену.

Она говорила тихо, еще тише обычного, едва разжимая тонкие губы, с удовлетворением наблюдая, как бледнеют горничные, вслушиваясь в приказы.

А то вдруг и не приказы, а госпожа погоду на улице узнать изволит? Попадешь впросак – достанется вдвое больше.

И все потому, что негодной Бинкуце пришло в голову гулять по лесу днем и попасться на зуб упырю.

– Это что же люди подумают? – потрясенно сказала княгиня мужу, едва услыхав новость. – Будто служанки в нашем доме настолько невоспитанны, что шатаются невесть где. А что у нас в доме творится? Какие слухи ходить будут…

Наличие упыря под боком графиню, казалось, волновало куда меньше.

Позор, какой позор, думала она. Почему это именно с нами случилось?

И притом гостей полон дом – благо еще, что свои, родственники. За некоторым исключением, конечно, но все же свои.

А князь не о том думал, его все дела другие волновали – как поймать да как упокоить или изничтожить… впрочем, что с мужчин взять. Ладно еще согласился повременить с вызовом столичного дознавателя. Вон под боком есть господин Тенда. Почти что свой, хоть и приезжий. А уж какие небылицы про его колдовские изыскания пересказывали горничные, наслушавшись в городе от тех, кто разговаривал с бывшим слугой господина Тенды… да если там только треть правды, и то…

Князь отбыл за соседом, а его жена прилегла на кушетке в своей гостиной, позвав дочерей, чтобы те находились под надзором.

Сама не заметила, как в тяжелых думах задремала.

Снилась дрянь всякая: будто в дом пробралась дворовая собака и все платья пожевала.

– А тебе кто больше нравится? Мне тот, что пониже ростом… ты видела?! Я вот только в окошко выглянула, а он сразу наверх посмотрел, будто знал, что я тут.

– Фу, глаза желтые… как у кота. И тощий. Вот второй, смотри, он как будто капитан из книжки про проклятье сундука.

– Ах!.. Желтые!.. да это же чудо как загадочно! Это еще лучше, чем капитан, это как тот таинственный незнакомец из «Проклятого особняка»!

Приглушенные, но все равно звонкие голоса двух младших дочерей разбудили княгиню.

Они весьма неприлично толкались у окна, а старшая, хоть и вытягивала шею, чтобы увидеть то, что было за стеклом, все же не вставала с места и даже пыталась приструнить сестер:

– Вот уж матушка проснется, обеим вам не поздоровится… Раскричались, как галки.

– Народу много, – недовольно сказал Раду, оглядывая просторную и, кажется, даже подстриженную лужайку перед домом. – Все к окнам прилипли.

Говорил он тихо, так чтобы только Корнелий слышал.

– Нам бы сначала место посмотреть, – вдруг сказал Раду. – Пока совсем все следы не затоптали.

– А ты в следах разбираешься? – заинтересовался Корнелий.

– Прошу прощения? – переспросил князь Воскову-Гроза, оборачиваясь к ним. – Вы что-то говорили, господин Тенда?

– О… да. Нам бы сначала сходить на то место, где вы нашли ее. Конечно, лучше всего было бы ее и вовсе не трогать, пока мы не приедем, но… что поделать. Ваши предрассудки в отношении мертвых тел мне знакомы.

Князь нахмурился.

– Вы, господин Тенда, можете придерживаться сколь угодно новомодных взглядов, но я попрошу при моих домочадцах не высказывать их. Моя супруга и дочери очень трепетно относятся к подобному. А тело убитой я приказал отнести в часовню, там достаточно холодно и сухо.

– Учту, – отозвался Корнелий. – А теперь, с вашего позволения, давайте осмотрим место происшествия.

Проглянуло солнце. Зажгло золотом осеннюю листву леса, расчертило длинные косые тени на пологом берегу реки.

– Вот туточки, господин, на полянке, – сказал слуга, провожавший их. – На мертвой синее платье было, а то б не заметили. Вон там, выше, тропинка, по которой ходит парень из деревни. Утром молоко и яйца приносит.

Старый слуга потер голову и замолчал. Не хотелось ему снова тут быть, но князь распорядился отвести и все показать. Разве поспоришь?

– Это когда было? – спросил Корнелий, оглядывая небольшую поляну, обрамленную терновыми кустами.

На голых ветках виднелись сизые ягоды. Жухлая трава прильнула к земле.

Интереснее было смотреть на Раду: принюхиваясь, он обходил поляну, порой отбрасывая сапогом ворох листьев. Оглядывал деревья, росшие вокруг, косился на реку.

Корнелий, к своему сожалению, смог сделать только два наблюдения: если ей и выпустили всю кровь, то не здесь. И следов того, что ее тащили сюда, тоже не было.

Остальное – только когда осмотрит ее труп. К некоторой досаде, Корнелий ощущал азарт – скорее бы. Разгадает ли ее тайну? Это не его специальность, но тем более любопытно. Неуместное любопытство… Корнелий и не думал, что оно появится.

Досада от того, что помешали его планам, отошла в сторону. В самом деле, если ничего не поделать, почему бы не доказать в очередной раз Раду, что его (ее!) вымыслы о существовании нежити и магии беспочвенны.

Раду тем временем остановился почти посредине поляны, ближе к терновым кустам. Снял перчатку и провел рукой по колючим ветвям.