Следователь, Демон и Колдун (СИ) - Александров Александр. Страница 22

- Потому что железо против этих Других бесполезно. Хоть даже и заговорённое. Ружье вообще бесполезно, разве что солью его зарядить… Проверяете, любезный Сайрус? Пустое. Я родом из такой дыры, что про лесную погань вам всё без справочников расскажу.

- …ибо тварь сия, что баюном кличут, зело крепкая супротив железа, осины, зелий всяких, а также огня – печного, живого и колдовского, а посему надлежит ту тварь…

- …а посему надлежит ту тварь разить заклятьями из стихии воздусей, попервой же всего – молнией… Я вижу, Сайрус, вы знакомы с такой редкостью, как тексты преподобного Агафия Тульского. Что, конечно, делает вам честь, однако мне совершенно непонятно, где вы в этой глуши раскопали второй том «О Тварях и Явлениях».

- У меня и первый есть… Харт, двинули! Чего мы тут топчемся?

- И то правда. – Харт поднял руку и махнул куда-то в сторону сверкающего белым горизонта. – Идём дальше. Порядок тот же, и следите за вешками, а то поворот пропустим.

Тиккер крутанул ус, дёрнул рычаг на пузатом боку автоматона (маленький механик не терял времени зря, и уже успел завести свой клёпанный самовар-шагоход кривой рукояткой похожей на кочергу) и отряд зашагал дальше. Следователь заметил, что они постепенно забирают в сторону, оставляя Белое море по правую руку.

- И всё же, – Фигаро нагнал Сайруса, – откуда…

- Откуда у меня подборка книг преподобного Агафия? Ну, давайте вспоминать историю колдовства. Курс, если я правильно помню, второй: «Зарождение и становление». Агафий был колдуном, но при этом также и церковником. Церковь ценила такие кадры, сразу же записывая их в святые подвижники, однако же Агафий Тульский не смог заставить себя пойти на компромисс с совестью. И… Ну, Фигаро, подключайтесь. Я что, лекцию читаю?

- М-м-м-м… – Следователь дёрнул невидимую ментальную ниточку, тянувшуюся из Орба в надежде на подсказку, но Артур-Зигфрид Медичи сделал вид, что не слышит. – Если я правильно помню, Агафий, с одной стороны, и сана не лишился, но и в подвижники не пошёл, а отправился в Нижнее Заречье, где поселился в пещере, объявив себя отшельником. Он лечил крестьян и, кажется, даже спас дочь местного графа от… эм-м-м-м… вампира, что ли…

- Ага. – Сайрус хихикнул, – именно от вампира. Только это вы про Левонтия Затворника рассказываете. Тот, действительно, вёл отшельническую жизнь, но сана таки лишился. Да и жил на полтораста лет раньше. Агафий Тульский оказался хитрее: не вступая в открытый конфликт с церковной верхушкой, он объявил себя миссионером и отправился на Дальнюю Хлябь. Где преспокойно дожил до ста шестидесяти лет и написал кучу преполезнейшей литературы. Многих оригиналов его трудов нет даже в Академии Других наук – они собственность Белой библиотеки. Иными словами, шерифа Сандерса. Но есть и переиздания. Например, я – счастливый обладатель переписанной от руки «О Тварях и Явлениях» – оба тома – и печатного издания «О свойствах трав и минералов что во Хляби сысканы могут быть».

- Эм… – Фигаро смущенно почесал затылок, – признаться, я не знаком с полным списком литературы Агафия…

- Потому что прогуливали пары по истории колдовства и еле вытянули зачёт. – Инквизитор Френн умудрился незаметно подойти сзади и теперь с любопытством слушал разговор Фигаро и Сайруса из-за плеча. – Книга «О свойствах трав…» – редчайшее издание. Тяжелее достать только «Твари из Внешних Сфер, демоны и Их Набольшие, а также Полный список защитных фигур Геомантии». Переписанные, кстати, тоже где-то в этих краях «Твари…» ушли на аукционе за двести тысяч золотых империалов и были через год выкуплены за триста тысяч. И что, работают заклятья Агафия?

- И заклятья работают, и заговоры, и советы. – Сайрус чуть усмехнулся; было видно, что колдун вспомнил что-то забавное. – Он же здесь жил, в этих краях. И считал Хлябь своей личной лабораторией. Колдун он был сильный, не каждый Другой такого уделает, умел варить всякие целительные штуки, ну вот и шел к нему народ. Кто за советом, кто за декоктом, а кто и помощи просил. Он заядлый охотник был, Агафий этот, и книг про охотничье ремесло и про путешествия у него – тьма. Но не все у шерифа Сандерса можно выклянчить, увы. А жаль: там чтиво исключительное.

Колдун достал из кармана очки с затемнёнными стёклами, нацепил их на нос (и верно: солнце уже забралось довольно высоко, и снег слепил глаза), словно из воздуха извлёк толстую самокрутку, прикурил от зажигалки и через плечо ткнул пальцем во Френна.

- Вот вы, господин инквизитор, там, на Большой земле, колдунов гоняете. Правильно, понимаю. Работа такая. Но дело в том, что вы свои знания колдовские так организовываете, чтобы быть как раз против другого колдуна эффективным в бою. У господина Фигаро работа, скажем так, разнообразнее: он, вроде как, и в бой лезть не должен; его задача – найти, понять, выследить, а дальше уже решать, кого звать – Инквизицию, Орден Строгого Призрения или кто там ещё есть. Однако иметь дело с колдовством и не влипнуть в какую-нибудь заковычную катавасию – дело нереальное. Потому следователь ДДД это такой себе специалист по всему и понемножку. Можете и домового приструнить, и колдуну навалять, ежели, конечно, тот не такой расторопный окажется. Ау нас тут своя кухня, на Хляби. И отвратительно мало тех, кто этой кухней интересуется. Вот просыпается, скажем, столичная кумушка ночью, а из-под кровати её лапа волосатая за ногу – хвать! Куда несчастной бежать? Знамо дело: в ДДД. Приедет господин Фигаро, на Буку под кроватью пошепчет, и поминай гадость как звали. А вот представьте себе, господа хорошие, что ко мне ночью в дом ломится рогатый медведь, при этом медведь этот еще и светится, и, с позволения сказать, орёт благим матом языком человечьим. Мол, пусти, хозяин, у печи погреться, а я тебя озолочу. И куда я должен, по-вашему, бежать в таком случае? К Качке? Да, Белая гвардия тварюку, допустим, уделает. Да только обидно как-то. Может, зверушка-то и безобидная была.

- А, понимаю, – Френн потёр подбородок. – Вы имеете в виду подозрительное отсутствие любопытства в отношении Дальней Хляби у колдовского сообщества. Тут под боком – гигантская аномалия, а они у себя в кабинетах домовых изучают.

- Вот именно! – Сайрус просиял. – А Хлябь, как бы, на потом. Типа, успеется ещё, Ваше величество: на дракона мы осенью поохотимся, а пока у нас тут зайцы не стреляны… Обидно как-то… Ну и вот, выкручиваемся как можем. А посему и книги преподобного Агафия, и прочая литература написанная специалистами реально на Хляби пожившими и местного добра хлебнувшими у нас в большом почёте. Вот, например, тот же Агафий описал в своих «Тварях» неких «лёдных полозов»: стихийных спрайтов низкого уровня обитающих в руслах замёрзших рек и способных к управлению большими массами снега. Так до сих пор считали, что выдумка это, и то ли переписал это дело Агафий со слов какого-нибудь брехуна, а то ли просто с пьяных глаз привиделось. И что? Меньше чем полгода назад нашли этот вид Других недалеко от Кальдеры. Они, к счастью, не агрессивны, но суть-то не в том: местные авторитеты нам ближе к телу. Тут наш мир, господа. И никого, кроме нас он, похоже, не интересует.

- Исследование Хляби, – менторским тоном затянул Френн, – сопряжено с крайне высокими рисками, требует существенных финансовых затрат и не даёт мгновенной прибыли, поэтому…

- Ничего, – перебил Сайрус, – добыча золота и «живого мрамора» тоже удовольствие не из дешевых, и далеко не безопасно. Хотя вы правы: исследование Хляби именно как эфирной аномалии всегда сводилось к одному – обезопасить шахтёров, торговцев и прочих лесорубов. Это у нас так всегда: получить разрешение на геологическую разведку – два дня, а, помнится, колдуны из Университета на новый телескоп просили, так еле через три года наскребли от меценатов, колючка им под хвост…

Следователь думал, что инквизитор ввяжется в спор хотя бы из принципа, но Френн неожиданно согласился с Сайрусом и принялся рассказывать какую-то невероятно длинную и запутанную историю о том, как в Инквизицию обратилась в частном порядке группа колдунов, придумавшая новый способ усилить действие блокирующих вериг и через какие дебри бюрократического ада пришлось пройти Френну для того, чтобы его начальство хотя бы выделило время на первичное рассмотрение инновации. История была прескучнейшая, но Фигаро всё равно слушал, ведь больше заняться было абсолютно нечем. Вокруг был только снег, по правую руку запорошивший ледяное море, бездну, неисчислимую пропасть лет назад скованную морозом, а по левую лёгкими позёмками тянувшийся по склону пологого холма.