Помещик. Том 5. Воевода. Страница 6

– А почему бы нам так не поступать? – поинтересовался Шереметьев.

– Мы живём севернее. Земля нашего Государя родит меньше кормов и в ней живёт НАМНОГО меньше людей. Мы просто останемся без людей, если станем им подражать в полной мере. Кроме того, расстояния. Османские расстояния – ничто по сравнению с нашими. Тем более что бо́льшую часть тяжёлого снабжения они могут осуществлять по морю. Нам в этом плане намного разумнее держаться тех приёмов, которые позволяют шахиншаху Тахмаспу бить всех своих врагов, то есть опираясь на значительно меньшие, но очень хорошо вооружённые и подготовленные отряды.

– Откуда ты знаешь это?! – раздражённо прорычал Курбский.

– Сулейман четыре раза подступался к Персии, выбирая моменты, когда Тахмасп был занят войной либо с внешними врагами на другом конце державы, либо боролся со строптивыми подданными, которых мутили бояре. Но Тахмасп раз за разом разбивал превосходящие силы турок. Даже если тех было в три-четыре раза больше, то есть собрать на поле боя толпу мужиков с дрекольем не поможет в ситуации, когда против тебя выступят настоящие воины.

– А у мадьяр, по-твоему, кто?

– Сброд.

– Ты говори да не заговаривайся! – рявкнул Курбский, вставая.

– А разве их ополчение упражняется воинским делом? Или они, как и наши поместные, не выживают, рыща по округе в поисках, где бы найти пропитание?

Тишина.

– Ответь.

– Почему я должен тебе отвечать?!

– Можешь не отвечать, – усмехнулся Андрей. – Так даже лучше. Помолчи и подумай над своим поведением. Шалун.

После чего демонстративно потерял к нему всякий интерес.

Секунда.

Другая.

Скрежет металла.

Курбский извлёк саблю. А его лицо оказалось красным, как помидор.

Тишина.

– Почему этот человек обнажает оружие на заседании Думы? – насмешливо спросил Андрей.

Курбский от этих слов вздрогнул. И поспешно убрал саблю в ножны. А потом, обернувшись к Царю, произнёс:

– Прости Государь. Бес попутал.

– Видишь, Андрюша, как неприятно бывает, когда твоё оружие обращают против тебя самого? – с едким лукавством спросил Царь.

– Так это?..

– Да. Сядь и успокойся.

Тот потупился и молчал вернулся на своё место. До конца заседания так и не сказав ни слова.

Тульский же воевода встретился глазами с Государем и едва заметно кивнул. Если бы тот не разрядил обстановку, намекнув, что Андрей дразнил Курбского по его приказу, то этот острый разговор мог бы закончится достаточно печально.

Почему так поступил Царь?

Чёрт его знает. Скорее всего, Курбский хоть и отличался удивительной храбростью в бою, но человеком был удивительно неприятным. Можно даже сказать – мерзким. Так или иначе, Курбский, пользуясь славой храброго и успешного воина, не раз и не два задевал других. Просто так. Чтобы покрасоваться в духе типичного польско-литовского шляхтича.

Заседание Думы продлилось ещё два часа или три. Андрей в изрядной степени потерял счёт времени. Потому что его засыпали вопросами. Большим количеством вопросов. Но так как Курбский молчал, лишь хмуро исподлобья поглядывая, остальные воздерживались от колкостей и провокаций. Так что дискуссия была в целом конструктивной. И закончилась она положительным приговором Думы.

– А тебя, Андрей, я попрошу остаться, – произнёс Иоанн Васильевич, когда все стали расходиться.

Курбский встрепенулся было, думая, что Царь обращается к нему. Но, заметив, что тот смотрит на тульского воеводу, вновь поник и удалился, лишь зло зыркнул на парня напоследок.

– Зачем тебе эти уставы? Только честно.

– Затыкать рот недовольным. Против тебя, Государь, они не пойдут. Как и супротив приговора Думы. А то, как всё устроить, у меня в голове есть и так. Продумал.

– Хочешь жандармов этих и терции взрастить в Туле?

– Не выйдет, – покачал головой Андрей. – У нас нет хороших коней и по-настоящему добрых доспехов для жандармов. И взять их неоткуда. Да и терции… Нет, к сожалению, Государь, мне придётся там лепить смесь ежа с ужом. Жалкую тень настоящего войска. Но и она будет во много раз лучше того, что есть.

– Терции, насколько мне ведомо, пешцы.

– Пехоты. Пешцы – это вооружённые слуги, сражающиеся пешком, пехота же – пешие воины.

– Не так важно. Ты хочешь спешить полк?

– Нет. Стрельцы прекрасно себя зарекомендовали, будучи посаженными верхом. Доезжая до места боя и спешиваясь, они превращались в грозную силу. Особенно если их должным образом вооружить и обучить. Так поступали ещё в незапамятные времена.

– Незапамятные?

– Примерно одну тысячу восемьсот – одну тысячу девятьсот лет тому назад. Это примерно шестьдесят-семьдесят поколений.

– Ого!

– Это очень старая придумка. Ей точно пользовался сам Александр Македонский, хотя, возможно, и до него её применяли.

– Добре, – после небольшой паузы произнёс Царь. – Кстати, с конями я тебе помогу. Мои люди приложат все усилия, чтобы тебе их доставили из Фризии. Так что готовь загоны. Я рассчитываю на то, что твои слова не разойдутся с делом.

– Я оправдаю твои ожидания, Государь. – произнёс Андрей, поклонившись по-японски.

– Не любишь ты спину гнуть… – усмехнулся Иоанн Васильевич.

– Подхалимство не признак верности, Государь.

– Ты думаешь?

– Сколько из тех, кто льстил твоему отцу, остались верны тебе и твоей матери? А ведь они божились. Крест целовали. Спину гнули.

У Иоанна Васильевича от этих слов похолодел взгляд. Андрей же продолжил:

– А как дошло до дела, то и мать сгубили, и над тобой глумились, и родичей твоих притесняли.

– Не тебе их судить, – очень жёстко произнёс Царь.

– Не мне. Но доверять тем, кто однажды уже предал моего Государя, я не в силах. Совесть не позволит. Прикажешь – буду с ними плечом к плечу стоять. Одно дело делать. Хоть в десны целоваться. Но не доверять…

– Я понял тебя, – уже мягче произнёс Царь. – Дело ты большое задумал. Тебе денег точно хватит?

– Не знаю, Государь, – покачал головой Андрей. – Было бы недурно, если бы для нужд полка ты позволил мне покупать корма и возить их без мыта.

– Дозволяю. Грамотку о том тебе отпишут.

– Благодарю.

– А в остальном ты уверен? – спросил, подавшись вперёд, Царь.

– Во всём, кроме сроков. Люди строптивые. Пока их обуздаешь – время пройдёт. И да, позволь в полк набирать всех охочих и верстание проводить по необходимости, а не на смотре?

– Мог бы и не спрашивать, – усмехнулся Иоанн Васильевич…

Глава 4

Плотник Игнат зашёл к Марфе и поклонился:

– Госпожа.

– Я рада, что ты не стал медлить и пришёл сразу же. Присаживайся. – махнула она рукой на лавку.

– Что-то случилось? – подавшись вперёд, спросил он. – Я слышал, что вы искали Федьку с его подельниками, которые дурные слова болтали. Надеюсь…

– А что ты переживаешь? Или есть в чём сознаться?

– Нет, госпожа! Что ты! – Замахал он руками. – Сам бы стервецам головы поотрывал. Их пригрели, накормили, крышу над головой дали, а они вот чего болтать вздумали! Но я их к себе хотел перетащить. Приметил – толковые в работе. Сама же знаешь – мне людей недостаёт. Многие видели, как я с ними много раз разговаривал. Вот и подумал, что они или кто иной мог меня оговорить.

– А они тебе гадостей не болтали?

– Нет, госпожа.

– Насторожённость?

– Да. Её они проявляли. Но я думал, что они ждут подвоха. Мало ли зачем я их зову.

– Ясно, – кивнула Марфа. – Ты если ещё такое заметишь – дай знать. Враги моего супруга подсылают своих людей, чтобы они портили жизнь и мне, и вам – его верным слугам. И своим скажи глядеть в оба. Ты ведь доволен своей жизнью и судьбой?

– О да, госпожа! Я и мечтать о таком не мог! Если бы твой супруг не пригрел меня, то я не пережил бы зимы. Кому нужен одноногий плотник в летах? – искренне и даже несколько горячечно произнёс Игнат, руководящий плотницкой мастерской вотчины.