Помещик. Том 5. Воевода. Страница 8

Дописала.

И отправила незамедлительно с людьми мужа, которые по её просьбе дожидались ответа. Впрочем, без сильной надежды на успех. Она прекрасно понимала демографическую обстановку в Туле и ситуацию на рынке труда.

Людей в Туле и так-то было небогато, а после 1552 года их вообще стало шаром покати. Слишком уж сильно порезвились татары. Потихоньку, конечно, шло восстановление демографии. Но именно что потихоньку. И найти две-три сотни человек, без которых не обойтись, было тупо негде. А это минимум. Так-то, конечно, людей требовалось больше…

– Ну что ты переживаешь? – успокаивала её жена кузнеца. – Супруг твой не дурак. За что ему тебя ругать?

– Государь с него спросит, ежели не справится.

– Разве?

– Он написал – дело Государево! – назидательно подняла Марфа указательный палец. – Если бы это не было важно, то он так бы не писал.

– Разве Государь не ведает, что у супруга твоего людей для таких дел нет? – удивилась женщина.

– Разве это заботы Государя? – горько усмехнулась Марфа.

Супруга кузнеца промолчала, но нахмурилась. Ей очень не понравился ответ. Поскольку ума хватило сообразить: если что-то пойдёт не так – спросят с их благодетелей. А там и до них доберутся. Разгонят. А оно им надо? В кои-то веки живут сытно и спокойно, без излишних нервов и унижений. При делах, при деньгах и уважении. Терять всё это ей не хотелось совершенно.

Ушла.

Марфа же проводила свою подружку улыбкой. Она специально нагнетала и утрировала ситуацию. Так, чтобы эта болтушка донесла окружающим – нужно стараться. Очень стараться. Ибо леность и нерадение сейчас может сломать их маленький и уютный мирок. Не в таких словах, конечно, однако с подобной сутью.

Ивашка сын Настасьи, бобыль и безотцовщина, поёживаясь от свежего октябрьского ветерка, вылез на причал у вотчины тульского воеводы. Ему было от рождения лет пятнадцать, наверное, во всяком случае, он не знал это наверняка. Да чего уж там? Он даже до пятнадцати сосчитать не мог.

Но паренька это мало заботило и печалило.

Как известно, самые счастливые люди – это идиоты. Они просто не в курсе своих проблем. Оттого и настроение им ничто не портит. Однако в затылок им дышат те особи homo sapiens, которые отличаются минимальным уровнем образования и кругозора. Всё познаётся в сравнении. И если ты всю жизнь сидишь в дерьме, голодаешь и не знаешь, что можно иначе, то это тебя вряд ли удручает. Вот и Ивашка не грустил, хотя ел последний раз вчера, да и то – не обильно.

Паренёк повёл носом и с точностью определил место, откуда несло чем-то съедобным. Туда и направился. Как оказалось – к кухне, где готовили обед для обитателей вотчины.

– Ты ещё кто такой? – спросил, не допуская Ивашку слишком близко, один из местных.

– Работник хоть куда, – приосанившись, заявил парень и предательски заурчал животом.

– Работник? – усмехнулся собеседник, оглядывая дохлого парня. – И что ты умеешь?

– Да всё, что скажут делать, то и умею, – ответил Ивашка и скосился в сторону больших котлов, откуда доносились удивительно приятные запахи.

– Что я скажу, то и сделаешь?

– Сделаю.

– Тогда иди отсюда подобру-поздорову.

– А чего это?

– Кто ты такой – я не ведаю. А к котлам кого попало не пускают.

– Так мне бы работу какую. Я всё могу. Всё делать буду.

Собеседник смерил этого «бухенвальдского крепыша» сомневающимся взглядом. Немного подумал. Осмотрелся. И крикнул:

– Эй! Сидорка!

– Чаво? – отозвался проходивший мимо паренёк. Невысокий, но коренастый и видно – отъевшийся.

– Подь сюды.

– Дело какое? А то с меня Игнат шкуру снимет, если увидит, что я тут лясы точу попусту.

– Бери этого да иди к Игнату.

– Зачем?

– Вам же работники нужны.

– Работники. А этот доходяга чем нам поможет? Он такой сухой, что с бревном или веткой какой можно перепутать. На кой бес он Игнату?

– Ты отведи. Отведи. Скажи, что я прислал.

– Ну если ты прислал, – нехотя пробурчал этот Сидорка. Тяжело вздохнул. Смерил ещё раз Ивашку взглядом. Сплюнул с явным раздражением. И пошёл, сменив траекторию изначального движения.

– Ступай, – подпихнув в плечо Ивашку, произнёс этот «местный».

Пареньку второго приглашения не требовалось. Он сглотнул слюну, обильно выступившую из-за аппетитных ароматов, побежал за Сидоркой. Тот даже не обернулся. Видно, оценивал этого работника крайне низко.

– Ты не серчай, – затараторил Ивашка. – Я всё делать буду. Всё смогу. Вот увидишь.

– Оно и видно, – пробурчал Сидорка. – Всё бы делал – не голодал.

– Татары, – тихо произнёс паренёк.

Сидорка остановился. Ещё раз окинул его взглядом. Чуть помедлил. Подумал. И, что-то для себя решив, произнёс:

– Не отставай. Ежели я или кто из наших узнает, что шалишь, – голову оторвём.

– Тык я со всем старанием.

– Делом докажешь. Хозяин наш сказывает, слова – это просто слова. Истинная молитва – она делом.

Произнёс и пошёл дальше.

– А как у вас тут? Кормят добре?

– Не жалуюсь.

– Обижают?

– Токмо за дело.

– А когда покормят?

– Ты ещё и палец о палец не ударил. Куда спешишь?

В этот момент живот Ивашки вновь предательски заурчал, причём очень громко. Сидорка, не оборачиваясь, хмыкнул и добавил:

– Покормят. Коли Игнат решит тебя взять, то со всеми и пойдёшь на трапезу.

– К тем котлам?

– Нет. Там кухня. Туда чужим нельзя. Пётр ещё по-доброму с тобой обошёлся. Мог и в шею прогнать, и в зубы дать. Там еду готовят. Потом в трапезную несут, и мы все по распорядку ходим туда на приём пищи.

– А что же сами не готовите?

– Зачем? Мы своим делом занимаемся. Повара – своим. Если плотник будет ещё и с варевом играться, то что он успеет?

Ивашка шёл следом за Сидоркой и засыпал того тысячей вопросов. Словно ребёнок малый отца. А тот отвечал. Поначалу неохотно. Но потихоньку втягивался. Ему понравилось рассказывать о том, как в вотчине живут. Тем более перед слушателем, который вон как рот разевал да всему радовался и живо интересовался даже, казалось бы, малозначительными вещами.

Глава 5

Вернувшись в Тулу и занявшись делами, Андрей очень быстро столкнулся со всё нарастающим саботажем. В целом люди были вроде бы не против. Но только он отворачивался – и что-то обязательно происходило.

Поначалу молодой воевода думал, что это просто совпадения. Но чем дальше, тем сильнее убеждался – против него кто-то ведёт организованную подрывную деятельность. И вот, в полной мере убедившись в этом, он решил собрать всех ключевых жителей города, благо ещё небольшого, чтобы донести до них царёвы указы. Те самые, которые специально возил в Москву, предполагая такой сценарий развития событий.

Собрались, значит.

Глашатай начал зачитывать выдержки, но практически сразу что-то пошло не так. С мест начались выкрики. Причём явно провокационные, а то и унизительные. Что, дескать, врёт всё Андрей и это не царёвы указы, а его выдумки. Ну и так, по мелочи. Даже свист изредка доносился.

– Тихо! – рявкнул в рупор Андрей.

Толпа замолчала. Но ненадолго.

– Я не вижу, кто шалит, – громко и отчётливо произнёс он. – Но вы – видите. И знайте – если мы не выполним указов Царя, приговорённых Думой, то нам всем отвечать. Государь ослушников по головке гладить не станет. Особенно таких, что насмехаются над его волей.

– Ты ври да… – выкрикнул кто-то с места, но закончить не смог – ему кто-то ударил или в зубы, или в живот, прерывая. Это спровоцировало мелкий дебош на местах, потому что у крикуна была группа поддержки, которая его прикрывала. Но сильно дебошир не шумел, скорее рычал на других и отходил, стремясь как можно скорее уйти из толпы. Ведь воевода его заметил и уже кивнул кому-то из своих людей, чтобы крикуна взяли.

Но не успел этот эпизод закончиться, как произошёл другой. Новый выкрик мерзкого характера с другой стороны толпы. В этот раз он вполне удачно завершился. Однако всё одно – спровоцировал ругань на местах, из-за чего дебошира стало видно.