Сердце для падшего Ангела (СИ) - "Хастлер". Страница 7
Слышу за дверью сбивчивый шёпот и странные звуки, похожие на стоны, только глухие, как в подушку, или как будто стонущему закрывают рот рукой. А ещё…характерные звуки тел, вбивающихся друг в друга…
Ебануться… Я отскакиваю от двери, как ошпаренный, и в пару шагов преодолеваю расстояние к своей комнате. Слава Богу, мне хватает ума тихонько притворить за собой дверь и сползти спиной по ней на пол. В голове только одна мысль: « Блять! Как?» Хотя, как именно, я знаю, не маленький всё-таки, да и девочки у меня уже были, не много, но всё же. Но вот так, с сестрой…дальше моё воображение отказывается работать вообще. Тормозит прямо на этой мысли, на визуализированной в голове картинке: Ангел и Майя в одной кровати… Не просто спят — трахаются!
* * *
Проклиная будильник, школу и все остальные утренние прелести, тащусь на кухню. Пищеварительный орган, так неожиданно замерший вчера, сегодня орёт чуть ли не благим матом. Мысленно успокаивая его и уговаривая ещё минутку потерпеть, без задней мысли открываю дверь кухни и сразу же натыкаюсь на Ангела. В обычной серой футболке и коротких бежевых шортах, с волосами ещё влажными после душа, он стоит над плитой и что-то там жарит. Я не успеваю вовремя сгруппироваться от увиденной картины и выскочить за дверь. Поэтому, когда он оборачивается ко мне, убегать уже поздно, иначе будет выглядеть, как будто я струсил.
— Привет, — смотрит на меня внимательно.
— Привет… — выдавливаю из себя ответ, но от двери не отхожу.
— Садись завтракать, — Ангел оборачивается к плите и выкладывает на тарелку половину, просто волшебно пахнущей яичницы с тонкими кусочками бекона. Вторую половину он берёт прямо так со сковородкой и водрузив на стол, поверх деревянной подставки, садится сам. — Ну?
Я наконец-то отлипаю и отпускаю дверную ручку, которую всё это время сжимал за спиной. Усаживаюсь за небольшой кухонный стол напротив него, пододвигаю свою тарелку ближе. Ну и пусть, что компания за завтраком мне не нравится, это ничто, по сравнению с восторженными визгами моего желудка при виде пищи.
Завтракаем в полной тишине. Уже почти под конец, когда я цепляю вилкой последний кусочек, Ангел вдруг тянется ко мне рукой, а я в страхе замираю. Именно в страхе, так как наши первые дни «семейной» жизни показали, что обычно пострадавшей оказывается моя персона.
Берёт двумя пальцами за подбородок и поворачивает мою голову слегка в сторону. Смотрит на налившийся синяк на скуле (хороший такой синяк, я минут пятнадцать назад сам любовался на него в зеркало).
— Прости.
Поднимаю на него глаза. Мне послышалось?
— Сильно болит?
— Терпимо… — говорю почему-то очень тихо, как будто боюсь, что нас услышат.
Ангел проводит большим пальцем по ушибленной коже и убирает руку. Отпивает кофе из своей чашки (когда только успел сделать, или я так был увлечён едой, что и не заметил?). Вздыхает и запускает пальцы в свои волосы.
— Эмиль, послушай… — смотрит куда-то в сторону. — Я понимаю, что начало у нас хреновое, как ни крути. Но ты уже не маленький мальчик, и понимаешь, нам обоим от этого не деться никуда. Я тоже, знаешь ли, не в восторге. И врать про любовь с первого взгляда к новоприобретённому брату не буду. Да и ты сам едва меня выносишь, я же вижу… Но у нас с тобой нет выбора. Отец не может тобой заниматься, его практически не бывает в городе, так что сам понимаешь… Приходится мне…
— Я никого не просил…
— Конечно не просил, — тут же перебивает и смотрит уже только на меня. — Я тоже не просил, но жизнь такая штука, что иногда нужно мириться с тем, что тебе не очень нравится… И пока я твой опекун, ты зависишь от меня…и я от тебя.
— Как это? Ты-то почему? — я наконец-то отправляю последний кусочек из вилки в рот и выжидательно смотрю на него.
— Потому что, если с тобой что-то произойдёт, ответственность упадёт на меня. Недоглядел и всё такое. Мне не нужны неприятности с правосудием.
— Я всегда буду для тебя чужим? Только навязанной проблемой? — сам не знаю, зачем сморозил такую глупость, и уже готов был откусить себе чёртов язык, но поздно, слова вылетели. Прячу взгляд в сложенные ладони, вот я дурак…
Молчит. Боюсь поднять на него глаза и увидеть в них издевку, а ещё хуже жалость, а он просто молчит. Сидит напротив, краем глаза вижу, как крутит в руках уже пустую чашку из-под кофе и не произносит ни слова. А меня почти рвёт на части от своей глупости и его молчания. На что я надеялся? Что новая семья станет мне родной? Что меня здесь примут и полюбят? Не так сильно конечно, как любила мама, но всё же. Что отец хотя бы раз приедет навестить младшего сына, спросить как тот устроился на новом месте? Н-е-е-т, Эмиль, это всё твои глупые надежды! Папуля ограничился только посещением похорон мамы, и то стоял в сторонке, даже шага не делая в мою сторону. Братик оказался садистом-извращенцем на пару с сестрой. Они все только терпят меня, потому что так надо. Ни о какой любви или даже симпатии речь тут не идёт.
— Спасибо за завтрак, — поднимаюсь и, не оборачиваясь, покидаю кухню.
* * * В школу я опять ехал с шофёром, который был на удивление серьёзным и молчаливым. Видно и ему вчера досталось за то, что упустил меня из виду. После завтрака Ангел уехал сразу, видимо на работу, видел его Лексус в окно, когда он выруливал на аллею. Так что мне опять повезло — путь в школу у меня был не в его компании
У входа в школьный двор меня уже поджидала фигурка с голубыми волосами в бледно-жёлтой рубашке с коротким рукавом и в довольно строгих тёмно-синих брюках. И даже на ногах не кеды, а чёрные туфли-лодочки.
— Привет, Миль, — улыбается приветливо.
— Привет. Что за образ? — показываю рукой на её одежду.
— Уф… сегодня общешкольное собрание, придётся помучиться немного…
— Понятно. Парик бы ещё надела…
— Да иди ты!.. — весело смеётся и берёт меня под руку, направляясь к входу в здание школы. — Знаешь каааак неудобно в этих туфлях?
— Представляю себе, — смеюсь в ответ, а она вдруг останавливается и печально смотрит на меня.
— Это он?
— Что? — я даже не сразу понял о чём она говорит.
— Синяк? — и показывает глазами на моё лицо, а я, блин, даже забыл о нём.
— Он…
— Урод, — опять берёт меня под руку и уже быстрее тащит вперёд.
А я вспоминаю кинутый ею взгляд на Ангела вчера у остановки. Она его точно знает.
— Маш… Мальвин, погоди, — останавливаюсь и выдёргиваю свою руку, заставляя этим и её остановится. — Нам поговорить нужно.
— Ну давай поговорим. До урока ещё минут двадцать, — Машка направляется в сторону клумбы, где мы вчера так удачно прятались и курили.
Заходит дальше за угол, так чтобы на нас меньше обращали внимание, и упирается лопатками в стену, даже не задумываясь о светлой выглаженной рубашке. Я достаю сигареты, она выуживает одну у меня с пачки. Подкуриваем.
— Ну?.. Говори, что ты там хотел, — смотрит прямо мне в глаза, а я в который раз отмечаю, что они у неё очень красивые.
— Ты знаешь моего брата? — вот не люблю я вокруг да около ходить.
— Допустим…
— Маш?!
— Хорошо. Да. Я знаю твоего брата.
— Давно?
— Год как. И даже не спрашивай откуда и как мы познакомились, я всё равно не скажу.
— Тебе он не нравится?
— С чего ты взял? Мне всё равно…
— Не ври, Маш…
Сигарета в её руке дрогнула и упала на землю. Я достал ещё одну, сам прикурил и вложил в её прохладные пальцы.
— Я его ненавижу… и твою сестру тоже. Богатенькие мажоры и моральные уроды… — голос дрожит и в нём столько злости. — Прости… — вдруг меняет лицо на более безразличное. — Это же твои брат с сестрой, а я тут…
— Мальвин, не извиняйся… Я знаю их обоих всего несколько дней, а уже сам иногда думаю, что ненавижу… По крайней мере его… — выбрасываю недокуренную сигарету, всё в ту же клумбу и неосознанно тру ушиб на лице.
— Миль… а твой брат, он ничего обо мне не говорил?
— Нет. А должен был? — всматриваюсь в её бледное лицо.