Крупные формы. История популярной музыки в семи жанрах - Санне Келефа. Страница 60

Эффект от столкновения Тоби Кита и The Dixie Chicks чувствовался и после того, как оба фигуранта скандала оставили эти события позади – целое поколение кантри-артистов сообразило, что политическая провокация, в зависимости от ее вектора, может принести им огромную выгоду или, наоборот, обойтись очень дорого (в 2019 году Тейлор Свифт призналась, что вспомнила о The Dixie Chicks, когда отказалась поддержать президентскую кампанию Хиллари Клинтон в 2016-м: “То, что в тебя втемяшивают первым делом, если ты поешь кантри-песни, – это «не будь, как The Dixie Chicks!»”). Одним из артистов, решившихся на политическое высказывание, оказался Брэд Пейсли, выпустивший в 2009 году сингл “Welcome to the Future”. Песня начинается бодро, с апологии игр для мобильных телефонов, но в третьем куплете аккомпанирующий состав перестает играть, певец остается один и под акустическую гитару переходит к более серьезным темам. Он поет о юноше, видимо, темнокожем, в чей дом приходят куклуксклановцы – а затем добавляет исторического контекста (и немного надежды): “Я подумал о нем сегодня и обо всех, кто прошел через то же, что и он // От женщины в автобусе до мужчины, у которого была мечта”^[25].

В видеоклипе Пейсли исполняет эти строчки на фоне Мемориала Линкольна. Для многих слушателей отсылка к ку-клукс-клану, вероятно, была менее неожиданной, чем завуалированный привет убежденному либерал-демократу Бараку Обаме: композиция не впрямую, но довольно очевидно воспевала тот факт, что он незадолго до этого стал первым темнокожим президентом США. Пейсли рассказывал мне, что для того, чтобы продвинуть песню в чартах, обзванивал кантри-радиостанции по всей стране. Он знал, что многие поклонники кантри голосовали против Обамы, и хотел заверить диск-жокеев, что это не идеологическое высказывание (согласно исследованию 2009 года, только 17 % слушателей кантри-радио описывали себя как “либералов” или “скорее либералов”, 37 % считали себя “консервативными” или “скорее консервативными”, а 46 % определяли себя как “умеренных”). Если бы президентом стал Колин Пауэлл, темнокожий госсекретарь в администрации Джорджа Буша-младшего, он написал бы такую же песню, настаивал Пейсли в многочисленных телефонных разговорах. “Это была самая тяжелая работа, которую я когда-либо делал”, – признался он мне, но усилия, можно сказать, не прошли даром: “Welcome to the Future” последовательно взбиралась в хит-параде и достигла в итоге второго места – правда, прервав при этом серию артиста из десяти хитов номер один подряд. Пейсли доказал, что можно добиться того, что кантри-радио будет ротировать песню с пролиберальным месседжем – но также и то, что это весьма непростая затея.

Опыт белых

Через несколько лет после “Welcome to the Future” Пейсли вновь попытался раздвинуть границы кантри – и на сей раз не преуспел. В интервью изданию The Tennessean он пояснил, что вдохновился футболкой кантри-группы Alabama, которая когда-то у него была; в ее дизайне фигурировал флаг конфедерации, что вызвало у некоторых людей неодобрение, а его самого заставило задуматься, как этот флаг вообще оказался у него на груди. По результатам этих размышлений Пейсли в 2013 году написал и исполнил вместе с рэпером ЭлЭл Кул Джеем серьезную до мозга костей и немного нелепо звучавшую песню “Accidental Racist” – вместо радиоротаций она принесла ему лишь насмешки в интернете. “Я просто гордый сын мятежников, открывший старую банку с пауками / Кажется, мне многому предстоит научиться”, – пел музыкант; на самом деле он вырос в Западной Виргинии, то есть как раз в том штате, который откололся от просто Виргинии после того, как его представители не захотели присоединяться к мятежу конфедератов.

Дальше Пейсли рассуждает о том, как он оказался “в ловушке между гордостью Юга и виной Юга”, но здесь, как это часто бывает в кантри-музыке, “гордость Юга” означает гордость белого Юга. “Белизна” кантри десятилетиями оставалась в основе самой жанровой идентичности, она определяла клановый характер этой музыки: да, это действительно часто были песни, записанные “гордыми сыновьями (и дочерьми) мятежников”, воспевающие и определяющие белую Америку как таковую. В 1950-е, когда кантри и ритм-энд-блюз на короткое время сблизились, Billboard объяснял, что два жанра все же отличаются небольшими, но существенными музыкальными аспектами: “Зачастую разница между кантри-записью и R&B-записью просто в том, что в первой из них используются струнные, а во второй – духовые”. Разумеется, это была не единственная разница: R&B-артисты чаще всего оказывались темнокожими, а кантри-артисты – нет; поэтому, собственно, Элвис Пресли, который, по мнению Уэйлона Дженнингса, “звучал как темнокожий”, приводил деятелей рекорд-индустрии (и многих слушателей) в такое недоумение. Со взлетом нэшвиллского саунда кантри сохранил репутацию преимущественно белого жанра, хотя случались и исключения из этого правила. В 1962-м Рэй Чарльз, гигант “черной” музыки, выпустил двухтомный альбом “Modern Sounds in Country and Western Music” (на котором звучали и струнные, и духовые), добившийся успеха по всем направлениям, кроме одного – кантри-радиостанции его проигнорировали. А начиная с 1966 года Чарли Прайд, темнокожий певец из Миссисипи, на протяжении нескольких десятилетий записывал и издавал гладкие и прямолинейные кантри-хиты, став определенно самым успешным представителем своей расы в истории жанра. Но практически все остальные кантри-хитмейкеры были белыми.

Это не уникальное свойство именно этого жанра. В рок-н-ролле чем дальше, тем больше тоже доминировали белые исполнители, тогда как темнокожих рок-артистов обычно причисляли к ритм-энд-блюзу. Но рок-звезды 1960-х вроде The Rolling Stones, тем не менее, как будто немного смущались цвета своей кожи, потому что он отличал их от темнокожих музыкантов-первопроходцев, носителей рок-н-ролльной подлинности. В кантри, напротив, именно белый цвет кожи символизировал аутентичность – “тяготы сельской жизни”, по выражению Пола Хемфилла. Чаще всего эта мысль не артикулировалась впрямую, хотя у Мерла Хаггарда была и вполне прямолинейная песня “I’m a White Boy”, в которой он утверждал, что не хочет “жить на подачки” и декларировал: “Я просто белый парень в поисках места, чтобы заниматься своим делом”. Простак-хиллбилли, ковбой, аутло: все шаблонные кантри-герои – белые. Был среди них и еще один: “парень что надо”, то есть тоже, скорее всего, белый мужчина с Юга, носитель традиционных региональных ценностей, иногда идущих вразрез с буквой закона. В заглавной песне для “Придурков из Хаггарда” Дженнингс пел об архетипических персонажах сериала: “Просто пара парней что надо / Никому не желающих вреда”. “Придурки” были типичным фильмом с автомобильными погонями, но кроме того, это было упражнение в ностальгии по временам конфедерации. Главный герой сериала – не кто-либо из “парней что надо”, а автомобиль “додж чарджер”, которым они управляли, с флагом конфедерации на крыше, названный “Генерал Ли” в честь военачальника армии Конфедеративных Штатов. Шоу было неизменно жизнерадостным, но каждый его эпизод также служил напоминанием о связи между мифологией аутло и историей Юга. В мире кантри-музыки слово “мятежник” было коннотировано особо.

Едва ли не самыми выразительными портретами белой южной идентичности мы обязаны не кантри-певцам, а их двоюродным братьям, представителям так называемого южного рока (в большинстве групп этого направления музыканты были белыми, хотя случались и исключения – в The Allman Brothers Band входил темнокожий барабанщик по прозвищу Джеймо). В визуальном ряде ансамбля Lynyrd Skynyrd часто использовался флаг конфедератов – на самом деле в песне “Accidental Racist” Пейсли пел именно о футболке Lynyrd Skynyrd, а не Alabama. А песня “Sweet Home Alabama”, визитная карточка группы, выпущенная в 1974 году, была ответом Нилу Янгу на его композиции “Southern Man” и “Alabama”, критикующие южный расизм. Ответ был демонстративным и вызывающим: “Надеюсь, Нил Янг помнит // Что на Юге его не ждут в любом случае”. А помимо этого, в тексте содержался и явный политический месседж: декларация поддержки Джорджу Уоллесу. “Наша родная Алабама, – пелось в последнем припеве, – Где небо такое голубое // И достойный губернатор”.