Перед стеной времени - Юнгер Эрнст. Страница 37

Археологические раскопки отнесены к области исторической науки и нацелены на обнаружение исторических и доисторических данных. Это интерчеловеческий акт: Фиорелли раскопал Помпею Плиния. Работы ведутся не наугад, а в местах, выбранных на основании традиции, полученных сведений или особых признаков. Иначе обстоит дело с человеком как палеонтологическим существом: его следы обнаруживаются не в ходе раскопок, а в процессе копания, чаще всего случайно.

По отношению к слою, который образуем мы, будут возможны оба подхода. Исследователи смогут обнаружить исторические объекты всех веков нашей эпохи. Некоторые, такие как место битвы на Сомме, будут иметь уранический характер и широко распространяться в двух измерениях. Неизбежным результатом любых работ, связанных с копанием земли, станет проникновение в слой, созданный человеком и изобилующий свидетельствами о нем. Следы нашей деятельности покроют всю земную поверхность, включая морское дно – постель для обломков кораблей, самолетов и ракет.

Этот переход, вследствие которого человек не просто присутствует в слое, но формирует, определяет его, – симптом выхода из исторического поля, лежащий на стене времени. Отныне исторические места становятся в каком-то смысле завязками, первичными ступенями. К этому же процессу относится уменьшение различий между городом и деревней (которое не предвещает трансформацию сознания, но является ее следствием), а также удивительный, даже ошеломляющий рост численности человеческого рода – количественное изменение, влекущее за собой изменения качественные.

Рост населения Земли часто объясняют развитием техники, причем особенная роль отводится изобретению паровой машины. Однако не следует сводить взаимосвязь этих явлений к чисто причинно-следственной. Конечно же, возрастающая численность людей сопряжена с увеличением динамической эффективности, в особенности с миром труда, но не непосредственно, а через нечто третье, общее – то, что определяет взрывообразный процесс, в котором мы участвуем. Движение народонаселения, начало революции масс, очевидно, даже предшествует индустриальной революции. Это может быть подтверждено статистически. Массы в понимании XIX века заявили о себе политически и стратегически до того, как новый технический потенциал раскрылся в промышленном и экономическом отношении. Мануфактурное производство подготовило почву для появления паровой машины.

Из этого следуют выводы, касающиеся современности, причем оптимистические. По числу рабочих, толпящихся у ворот будущего, можно сделать предположение о масштабах работы, которая готовится к осуществлению.

Зоологии и палеонтологии тоже знакомо явление такого роста популяции. Оно свидетельствует о том, что вид добился оптимальных отношений с ареалом, сделал его своим. Отсюда следуют и большие преимущества, и опасности. Этот процесс не сможет протекать изолированно: он будет встраиваться в стиль эпохи, вытекать из него, дополнять его. Ни одно существо не способно образовать слой в одиночку.

Если рассматривать человека как духовное существо, то стиль его эпохи можно назвать одухотворяющим, в том смысле что даже материя становится «умнее». Конечно, она уже давно имеет такой потенциал и потому ничего не приобретает. Однако дух должен из нее высвободиться. Это может быть осуществлено двумя способами.

1. Человек как духовное существо представляет скрытую в материи потенцию в чистом виде, связывает ее и вплетает в мировой стиль, действуя наподобие художника или ремесленника.

2. Одухотворение как сила Земли охватывает человечество и приобщает к себе, просвечивая сквозь него и все им создаваемое, словно сквозь кружево. В этом случае материя в своей глубочайшей форме, в форме прапочвы, овладевает человеком как своим рабочим, заставляет его служить одухотворению мира. Монады вселенского и человеческого ума сливаются в гармонии. Мир как духовное творение, включающее в себя, кроме прочего, чистый аспект, ответит человеку глубочайшим эхо: «Это Ты».

Мы подошли ко второму подвопросу, который связан с чувством Земли в человеческой деятельности. То, что эта деятельность (по крайней мере, с недавних пор) может рассматриваться как слоеобразующая в геологическом смысле, заслуживает подробного рассмотрения.

Невзирая на внешнее сходство, несомненно отличие [человеческих сооружений] от чудесных панцирей диатомей и раковин аммонитов, от искусных построек бобров и термитов. На них дух Земли воздействует непосредственно.

Человека вполне можно рассматривать как руководящее ископаемое [90], как тип, представляющий определенный, пожалуй, совсем свежий слой. И в то же время он первое существо, которое производит земляные работы и археологические раскопки, желая узнать о своих зоологических, доисторических и исторических истоках. Он духовно проникает в им же образованный слой. Это отбрасывает новый свет и на пласт земли, содержащий следы его присутствия, и, вероятно, на всю планету.

В отношении этого процесса есть две точки зрения. С одной стороны, можно предположить, что прапочва желает быть одухотворенной и использует (кроме прочего) человека как средство достижения поставленной цели. Это был бы новый подход к одухотворению Земли в сравнении с тем многим, что уже сделано. Тогда задача и ответственность человека заключались бы в том, чтобы следить за непрерывностью процесса, не давать ему магически кристаллизоваться.

С другой стороны, можно предпочесть такую теорию: благодаря своему постоянно развивающемуся сознанию (которое не следует путать со свободой), человек пробился сквозь несколько слоев (верхний из них называется историей) к прапочве и начал одухотворять, приводить в движение некоторые ее части. Там, где он к ней прикасается, она дает ему мощный ответ.

Здесь и далее мы используем слово «прапочва» (Urgrund) по той причине, что для сегодняшнего человека оно более приемлемо, чем «мировой дух» (Weltgeist). В плане критики этого понятия следовало бы отметить три момента: оно прогрессивно, антропоцентрично и недооценивает роль естественной истории и истории Земли в мировой истории. Слова «творение» (Schöpfung) и «план творения» (Schopfungs plan) тоже могут использоваться лишь с учетом общей картины.

Фактически решение давно принято и уже действует – не важно, на улице или в кабинете. За каждой научной, в особенности материалистической, теорией сегодня скрывается вера в то, что бытие живет не в духе, а в прапочве, и что именно оттуда поднимается волшебная палочка. Вне зависимости от того, насколько этот взгляд соответствует истине, он о многом свидетельствует и имеет большую прогностическую ценность в отношении мирового настроения, которое в ходе своего развития предчувствует и создает действительность. Этот путь богат сюрпризами.

Итак, нам бы хотелось одновременно рассматривать человека как слоеобразующее существо и как руководящее ископаемое своей эпохи. То, что это возможно, объясняется двойственностью, которую создает стена времени, а также болью инициации. Здесь кроется причина того странного факта, что один и тот же процесс может восприниматься как высокодуховный и плоскоматериалистический, как большое достижение и еще большая потеря. Несомненно, позитивные компоненты возобладают: состоится новое рождение. Однако потребуются и жертвы: боль и утраты.

Под утратами подразумевается прежде всего ограничение свободы, сопровождаемое тем настроением, которое Гегель уже в начале формирования технического общества назвал «отчуждением» (Entfremdung). Напрашивается предположение, что это один из тех феноменов, которые влекут за собой выход из привычного дома истории. При этом отчуждение предвещает нечто большее, чем разрез между двумя формами общества и чем конец мироощущения, начавшегося с Геродота. Ницшевское «Бог умер» уже выходит из этой системы мер.