На осколках разбитых надежд (СИ) - Струк Марина. Страница 161

Рихард пристально смотрел на нее сверху вниз, словно пытаясь что-то прочитать в ее глазах, и вдруг резко обхватил ладонями ее лицо и привлек к себе. А потом поцеловал грубо, больно терзая губы. Это не было похоже на прежние поцелуи, полные нежности или страсти. В этот раз Рихард не дарил, он брал, демонстрируя свою силу и злость. А когда Лене послышался какой-то звук, и она хотела повернуть голову, чтобы взглянуть в ту сторону, Рихард с такой силой запустил пальцы в ее волосы, не позволяя прервать поцелуй, что она даже застонала от боли. И тогда все изменилось. Постепенно его губы становились мягче и нежнее, и она забылась, отдалась этому поцелую, обхватывая руками талию Рихарда в кольцо и прижимаясь к нему всем телом.

 — Почему ты не можешь понять меня? — отчаянно прошептала Лена, когда этот злой и одновременно нежный поцелуй завершился. — Если бы тебе пришлось выбирать между своей страной и мной…

— Именно поэтому я не могу понять тебя, — проговорил Рихард, выпуская ее из своих рук и отступая на шаг назад. — Потому что я сам уже давно сделал этот выбор…

Глава 31

В доме было тихо, когда Лена скользнула через черную дверь в темноту холла. Не было слышно тихих неразборчивых разговоров из кухни, а через распахнутые в сад окна не доносилось звука топора Штефана, который перед уходом Лены взялся рубить сухие ветки кустов. Это было странно. Словно дом вымер. И на какой-то шальной миг Лене вдруг показалось, что пока она отсутствовала, объявили воздушную тревогу, и все попрятались в погреб. А потом она услышала тихое шуршание шин по паркету и поспешила навстречу Иоганну, который в этот момент как раз торопился к холлу через анфиладу комнат.

— Лена?! — удивленно воскликнул немец, заметив ее фигурку на пороге, словно для него было необычным увидеть ее в доме. — Я не видел тебя, когда… думал, ты ушла…

— Я была наверху, на третьем этаже, — поспешила оправдать свое отсутствие Лена, и Иоганн нахмурился недоверчиво. После секундных размышлений его нахмуренный лоб чуть расслабился, глаза посветлели, а сам немец кивнул, соглашаясь со своими мыслями, и улыбнулся коротко Лене.

— Ты молодец, что укрылась. Пойдем, мне нужна помощь, а все куда-то попрятались, как мыши по норам. Скорее! Вдруг он все-таки еще здесь…

Он быстро развернул коляску и направил ее резкими движениями вглубь комнат, да так, что Лена с трудом поспевала за ним. Ей хотелось спросить, что происходит сейчас в доме, но она понимала, что этим выдаст свое недавнее отсутствие, и потому молча шла за Иоганном до кабинета, где тот остановился перед оружейным шкафом-пеналом из красного дерева. Дверца была раскурочена топором, который валялся тут же, на ковре, а одно из гнезд, где хранилось оружие, пустовало. Часть пуль было разбросано по полу, и Иоганн выругался вполголоса, когда колесо коляски скользнуло в сторону из-за них.

— Скорее, Лена, достань мне «Зимсон»! — нетерпеливо приказал Иоганн, показывая на шкаф. Из-за инвалидности он не мог самостоятельно взять ни одно из ружей, запертых когда-то на ключ, и Лена видела, как это злит его сейчас. Поэтому стерпела его раздражение, когда сначала подала ему не то ружье, которое он хотел. Так же без лишних слов и эмоций нашла нужные патроны в коробках, которые стояли ниже, в ящиках шкафа.

— Я не думаю, что он по-прежнему где-то здесь, — сказал Иоганн, заряжая ружье уверенно и быстро. — Он понимает, что когда его найдут, то ему неслыханно повезет, если убьют сразу. Вряд ли Цоллер спустит потерю своих людей.

— Я не понимаю… — произнесла Лена несмело, решившись наконец-то.

— Ты, наверное, не видела из своей комнаты, — проговорил Иоганн, сжав ружье перед грудью с воинственным видом. Он кивнул Лене на ручки коляски, потому что не мог управлять коляской с оружием в руках, и Лена поспешила выполнить его молчаливую просьбу. — Только не быстро вези меня. Чтобы я успел отреагировать, и поляк не сумел выстрелить первым.

Лене с трудом удалось сдержать удивление этим словам. Только сильнее сжала ручки коляски.

— Я знал, что так будет. Я говорил Рихарду, что не стоило оставлять поляка в доме. Надо было отдать его Цоллеру сразу же. Какие могут быть процедуры и правила в этом случае? Невелика потеря ради нашего спокойствия. Его бы отпустили из гестапо, если он невиновен. Но нет, Рихард решил иначе, и вот теперь мы пожинаем плоды его решений! Я был в библиотеке, когда поляк взломал оружейный шкаф. Это меня и спасло. В отличие от Штефана и солдат. Разве ты не слышала выстрелы?

— Слышала, — подтвердила Лена. — Но я подумала, что это Штефан стреляет ворон. Он грозился сделать это на днях.

— Нет, увы, это был не он. Проклятый шпион томми! Нам дорого обойдется все это! — хлопнул от злости Иоганн по своему колену, а потом так резко остановил коляску, положив ладонь на колесо, что Лена больно ударилась ногой, не успев замедлить ход. На нее он даже не смотрел, когда говорил быстро и отрывисто. — С минуты на минуту в Розенбурге появится Цоллер со своими собаками из гестапо. Я хочу, чтобы ты сказала, что была со мной в библиотеке, понятно? Я буду говорить именно это, Лена. Иначе он отыграется именно на тебе. Мы все были здесь, когда поляк начал все это. Но тебя здесь не было. Не услышать крики Биргит, когда Войтек застрелил Штефана, было просто невозможно. Я не знаю, где ты была. Я не знаю, связана ли ты с Войтеком. Но ты тут, у тебя нет алиби, и ты сильно рискуешь. Нет, не говори ничего! Не хочу ничего знать. Самое ужасное — разочароваться в ком-то, избавь меня от этого, прошу тебя… И еще — иди наверх и надень свой фартук. Я не понимаю, почему Цоллер не обратил внимания на то, что на тебе нет знака, но сейчас он определенно не будет таким рассеянным.

Только сейчас Лена в ужасе поняла, что все это время была в платье, на котором действительно не было знака OST. К ее счастью, на этот раз ей сошло это с рук, но больше испытывать судьбу не стоило. Поэтому она оставила Иоганна в холле, где он занял позицию прямо в центре комнаты, где ему были видны двери на улицу, в комнаты и в кухню, а сама поспешила в комнату Рихарда, где бросила фартук с нашитым знаком.

Странно, но фартук лежал не в углу, где Лена его оставила. Теперь фартук белел на темных узорах восточного ковра. Он все еще был неприятно влажным, но Лена спешно нацепила его, едва не запутавшись в лямках. А потом вспомнила о книгах, которые Рихард оставил в комнате, как сказал ей когда-то, и, испугавшись, решила перепрятать их в одном из ящиков комода. А вот карты с пометками на побережье Средиземного моря и Сицилии не было нигде. Кто-то забрал ее, и Лене казалось, что она точно знает, кто это мог сделать. Войтек поднимался сюда, в спальню Рихарда, за саквояжем. И это значит, что он видел и фартук Лены, и письма Рихарда, стопкой спрятанные между книгами, и карту с пометками.

Сердце тут же кольнуло тревогой. Вспомнилось, как почувствовала во время разговора с Рихардом чужое присутствие рядом. И тут же попыталась себя уверить, что все это только привиделось. Она не слышала никаких подозрительных звуков, когда возвращалась в замок. Значит, с Рихардом ничего не могло случиться.

Правда, эта уверенность растаяла как дым к вечеру. Когда Цоллеру, все еще занятому допросами обитателей замка, поступило сообщение, что «опеля» Рихарда нет ни на привычном месте у станции, ни на вокзале в Веймаре, где он тоже мог сесть на поезд до Берлина.

— Значит, надо искать не в окрестностях, а расширять районы поиска, — задумчиво произнес Цоллер, когда узнал об этом. — Польская псина оказалась чересчур умна.

Гестаповец был полон холодной ярости. Войтек убил двух его солдат и серьезно ранил Штефана, прострелив ему легкое. Цоллер искал виноватых, как и предсказывал Иоганн. Он обрушился с обвинениями на хозяев дома, грозя им штрафами и даже возможно тюремным заключением за то, что они так беспечно хранили оружие в доме. И отыгрывался на остработниках. Нет, Лену он почему-то не тронул, досталось несчастной Катерине, которая сильно разозлила гауптштурмфюрера своими слезами. Ее по приказу Цоллера выволокли во двор избили резиновыми дубинками, отмерив ровно десять ударов, от которых у Кати еще долго не сходили синяки.