Эффект разорвавшейся бомбы (ЛП) - Соренсен Карла. Страница 31
Я хотел ее внутри. Снаружи. Позади. Мои руки прикоснулись к ее коже, язык скользнул по тем частям ее тела, которые были бледными из-за того, что были скрыты от солнца.
Я отстранился, чтобы сорвать футболку через голову, и Элли прикусила губу, наблюдая за этим.
— Посмотри на себя, — прошептала она, проводя пальцем вниз по линии, разделяющей мой живот пополам, вдоль дорожки волос, которая исчезала в джинсах. Мои мышцы напряглись, когда она сделала это снова, с легким мучительным нажимом.
Я дернул подбородком.
— Твоя очередь.
Она наклонила голову и откинулась на стол.
— Скажи, пожалуйста.
Я оперся сжатыми в кулаки руками о стол и медленно качнулся к ней, в то время как мои губы зависли над ее губами. С удовлетворением я наблюдал, как глаза Элли закатились, когда я попал в нужное место.
— Ты такой мудак, — простонала она.
Наклонившись, я провел носом от основания ее шеи к вырезу спортивного лифчика, а затем нежно прикусил верх груди. Элли выгнулась навстречу мне.
— Я хочу тебя видеть, — проговорил я ей в кожу.
— Да, — прошипела она.
Именно в этот момент зазвонил мой телефон, резкий неистовый звук между нашими тяжелыми, прерывистыми вдохами.
Это был рингтон Фейт. Я уронил голову на шею Элли и постарался унять учащенное сердцебиение.
— Черт, — прошептал я и выпрямился. Элли прислонилась к стене с выражением боли и разочарования на лице.
Я вытащил телефон и сделал еще один медленный вдох, прежде чем ответить на звонок.
— Привет, турбо. Можно я перезвоню тебе через пять минут, когда буду у себя в номере?
— Конечно, папочка! Ты так хорошо сыграл!
Я ущипнул себя за переносицу и отступил на шаг, когда ноги Элли разжались вокруг меня.
— Спасибо. Я перезвоню тебе через пару минут, хорошо?
— Хорошо, — бодро сказала она и повесила трубку.
После того, как я засунул телефон обратно в штаны, звуки чьих-то шагов по коридору, громко смеющихся, заставили Элли тяжело вздохнуть.
Я понял ее чувства.
— Это была Фейт, — неловко объяснил я.
Она села и пригладила рукой конский хвост.
— Да. — Элли взглянула на дверь, когда за ней послышались еще более громкие голоса. — Наверное, к лучшему, что она позвонила.
Я проглотил эту горькую пилюлю. Она не ошибалась. Но когда я натягивал футболку через голову, мне очень хотелось, чтобы это было так.
Мы на самом деле не продумали это до конца. Кто жил в номере по другую сторону этого стола? Если бы я мог точно определить голоса в зале, то кто-нибудь смог бы точно определить наши.
Черт возьми.
Должно быть, мое лицо выдало ход моих мыслей, потому что она сочувственно похлопала меня по груди.
С легкой довольной улыбкой Элли соскользнула со стола и указала на дверь.
— Я… э-э-э, просто убедись, что в коридоре никого нет.
Так и было, и я ушел без фанфар, даже не попрощавшись, потому что, думаю, мы оба точно знали, как плохо это будет выглядеть для нас, если меня увидят выходящим из гостиничного номера владельца.
Я тяжело опустился на кровать, как только снова оказался наедине с собой, и уронил голову на руки.
Теперь я знал.
Знал, какой у нее запах, вкус и ощущения.
— Ты такой идиот, — сказал я вслух и плюхнулся спиной на кровать.
Потому что теперь я никак не мог забыть ничего из этого.
16
Элли
Когда я давала интервью для Sports Illustrated, репортер задал мне вопрос, на который я хотела бы ответить по-другому. Дело не в том, что то, что я сказала, было неправильным или не соответствовало действительности. Я просто хотела сказать что-то, что теперь было более правильным. Более правдивым.
— Что самое важное, чему вы научились во время всего этого процесса? — спросил он.
— Кроме того, что теперь у меня есть фиксированная зарплата? — Мы оба улыбнулись, зная, что это не настоящий ответ. Прежде чем заговорить снова, я придала голосу значительный вес, сделав паузу, вспоминая прошедший месяц. — Я поняла, что способна на гораздо большее.
Могла сказать, что мой ответ понравился ему по изгибу его губ и медленному кивку головы. И я все еще чувствовала то же самое. Мы выиграли нашу вторую игру, на этот раз дома, статья просто бомба, ею поделились миллионы людей в социальных сетях, и она была исключительно позитивной. Двумя месяцами ранее, если бы кто-нибудь сказал мне, что я окажусь в таком положении, с таким охватом, таким влиянием, я бы расхохоталась. Итак, мой ответ все еще твердо держался за правду.
Но что было более правдивым сейчас, так это то, что получение знаний было преобразующим и необратимым. Я никогда не смогу забыть то, что узнала за последние восемь недель. О себе, о команде, о том, как неправильно я оценивала их влияние на жизнь моего отца. О Люке.
Больше всего о Люке.
Может быть, это было глупо, что посреди всех этих событий и того влияния, которое они теперь имели на мою жизнь, он был тем, кого я не могла выбросить из головы.
Потому что теперь я многое знала, даже если не могла толком объяснить.
Например, знала, что Люк чертовски хорошо целуется, и я почти позволила ему трахнуть меня на моем гостиничном столе.
Знала, что его руки были огромными и с легкостью обхватывали мою грудную клетку.
Знала, что когда он посасывал мой язык, это вызывало непроизвольное сжатие моих бедер.
Я знала, что когда он прижимался ко мне бедрами, он либо прятал стальную трубу в джинсах, либо был очень, очень счастлив.
И я знала, что хочу вернуться ко всем этим вещам снова. Много раз.
Может быть, это потому, что у меня месяцы не было секса. Действительно длинная череда последовательных месяцев, которая, вероятно, должна была бы меня угнетать, если бы я подумала об этом, но это было главным образом потому, что большинство мужчин, у которых хватало наглости подойти поговорить со мной и приударить, обычно были эгоистичными засранцами.
Менеджеры хедж-фондов и модели, которые проводили больше времени, смотрясь в зеркало, чем общаясь с реальными людьми, или мужчины, которые по возрасту годились мне в отцы и почему-то считали уместным сделать предложение двадцатишестилетней женщине.
Но Люк был другим. Я никогда раньше не встречала такого мужчину, как он. Ладно, ладно, я должна была учесть, что он возненавидел меня с первого взгляда и списал со счетов как жадную до денег футбольную фанатку-шлюху еще до того, как я открыла рот, но даже это было для меня совершенно в новинку. Это привнесло элемент освежающей честности в наши отношения, какими бы они ни были.
Если Люк оголил для меня торс, если лизнул меня в шею, прикусил кожу на позвоночнике, понюхал мои волосы и сказал, что хочет увидеть меня обнаженной, это, черт возьми, было правдой. Это было вопреки тому, что он подумал обо мне, когда мы впервые встретились. Несмотря на то, что я владела командой, за которую он играл. Несмотря на все возможные препятствия, расставленные перед нами.
Люк хотел меня.
И, о, милые волчата на пятидесятиярдовой линии, я хотела, чтобы он это сделал.
Знания. Это перестроило мозг, освободив пространство, изменив восприятие реальности и придав смысл тому, каким может быть эффект домино.
Моей ошибкой в этой маленькой сенсации было то, что я попыталась объяснить это Пейдж, во время общения по видеосвязи.
— Думаю, — медленно произнесла она, на ее красивом лице отразилось беспокойство, — что ты сошла с ума.
Я рассмеялась.
— О, да ладно, ты знаешь, о чем я говорю. Теперь я кое-что знаю, Пейдж. Я не могу этого не знать.
— Угу. Ты упомянула об этом. Это мило. Тебе следует сделать наклейку на бампер.
Я подняла руку, чтобы она могла ясно видеть мой средний палец на экране.
Настала ее очередь смеяться. За тем местом, где она сидела на изящном черном диване, я могла видеть наш маленький внутренний дворик, расположенный на веранде, неровные ряды высоких узких зданий Милана на заднем плане.