Наши уже не придут 2 (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator". Страница 66

— На всё воля Аллаха, — улыбнулся Немиров. — Как вы и сказали, даже все мои действия и все решения Советской власти — это Его воля. Никогда не забывайте об этом.

*7 марта 1919 года*

— … не моё это всё, — пожаловался Аркадий. — Вот хоть жги — не моё.

— Но почему? — недоуменно спросил Сталин.

— Потому что я — насквозь военный человек, — ответил Аркадий. — А тут гражданский на гражданском и гражданским погоняет. Мне это чуждо и непонятно. А всё непонятное…

— … это потенциально опасное, — продолжил за него Иосиф Виссарионович. — Я уже достаточно давно тебя знаю и имею полное представление о твоих взглядах военного пещерного человека. Но партия сказала — надо.

— И я делаю, — вздохнул Аркадий. — Но это не значит, что мне нравится происходящее. Мне бы обратно в войска…

— Тут я бессилен, — ответил на это Сталин. — Ленин стоит на своём — говорит, что надо посмотреть, как товарищ Немиров покажет себя на несвойственной ему работе.

— Плохая практика, — вновь вздохнул Аркадий. — Это как кузнечным молотом проделывать ювелирную работу.

— Не могу согласиться, — произнёс Сталин. — У тебя есть потенциал — ты умеешь работать. Теперь надо лишь выяснить, насколько ты универсален.

— Чтобы мною потом затыкали все внезапно возникающие отверстия? — усмехнулся Аркадий. — Я вижу себя только в армии. Мне эта ваша политика — она у меня вот здесь.

Он приложил ребро ладони к горлу.

— Ты сейчас на горло своё показываешь? — поинтересовался Сталин. — Достало уже, да?

— Ты бы только знал! — воскликнул Немиров. — У всех куча проблем, инструкций никаких нет, каждый раз проблема уникальная, порядка никакого — первородный хаос кругом! Я лучше десять раз на штурм пойду, чем один день здесь проторчу!

— Мне всё понятно, — хмыкнул Сталин. — Значит, совсем не твоё?

— Абсолютно! — заверил его Немиров. — Гражданская жизнь мне чужда.

— Я попробую поговорить с Владимиром Ильичом ещё раз, — пообещал Сталин. — Но гарантий никаких давать не буду — сам его знаешь. И будь готов, что он тебе будет припоминать это до конца жизни.

— Да пусть припоминает, — махнул рукой Аркадий. — Лишь бы вернул меня на фронт, а то всё это…

— Хорошо, тогда созвонимся через несколько дней, — сказал Сталин. — Держись там.

*12 марта 1919 года*

Всё выглядит так, будто он справляется.

Губерния не обратилась в прах и пепел, политические деятели, пытавшиеся раскачать население, либо арестованы, либо покинули территорию губернии — Аркадий не сюсюкал с ними, а использовал все полномочия военного коменданта.

Теперь это приграничная губерния, поэтому никакие социальные колебания были недопустимы — Немиров позаботился о том, чтобы в Советы избирались только большевики и сочувствующие.

Впрочем, Советы — это, в данный момент, лишь формальность. Вся полнота власти находится в руках Аркадия, поэтому он пользуется ею на всю катушку. Придёт время, когда РККА освободит соседние губернии — тогда военная комендатура утратит гражданские полномочия и займётся сугубо военными вопросами.

Но сейчас Аркадий занимается всей этой гражданкой и до сих пор очень недоволен тем, что Ленин поручил ему всю эту возню.

«Вот где я и где милиция?» — спросил он себя.

Деникинцы установили в Казани некое подобие военной полиции, которая и следила за правопорядком в городе, но она, по объективным причинам, расформирована — её функционеры уже должны были доехать до Вологды.

Пришлось учреждать казанскую милицию почти с нуля — часть личного состава Аркадий заказал из Петрограда, а часть набрал из бывших уголовных сыщиков, оставшихся не у дел после взятия власти корниловцами, а затем и деникинцами.

К его огромному счастью, в ходе двух революций пострадали только банковские документы, а вот архивы городского уголовного розыска остались в целости — то ли никого не волновало, то ли подумали, что без предыдущих сыщиков всё это будет бесполезно…

Так или иначе, но Аркадий поставил на должность начальника казанского уголовного розыска Тюрина Павла Ивановича, который работал помощником полицмейстера Казани. Сам полицмейстер Казани, коллежский советник Васильев, уже давно покинул пределы государства.

На собеседовании Тюрин показал себя адекватным человеком, к происхождению его вопросов не было, он из мещан, поэтому ВЦИК ничего против не имел. Он умеет работать, Аркадий оценил это и решил его давнюю проблему с жильём — выделил из новообразованного фонда военной комендатуры двухкомнатную квартиру. Это служебное жильё, поэтому Тюрин освободит его сразу же, как перестанет работать на государство.

В общем-то, Тюрин собрал свою «старую банду», то есть бывших сотрудников уголовного сыска, трудившихся в сыскном отделении до самой Февральской революции. После Февраля весь уголовный сыск был расформирован, по не совсем понятным мотивам.

Политический сыск — он вопросов у Немирова не вызывал. Охранка занималась исключительно революционерами и мотивацию последних понять легко. А вот уголовный сыск — это нечто совсем другое. Сыскари обнаруживали и арестовывали криминал, искали пропавших без вести — зачем их упразднять?

Аркадий исправил эту «оплошность» Временного правительства, вернув сыскарей на их старую работу. Многие из них, совсем как он, просто больше ничего в этой жизни не умеют.

Тюрин, в первый же день, с санкции Немирова, накрыл давно уже наблюдаемые «малины», многих обитателей которых можно было просто сразу выводить во двор, ставить к ближайшей кирпичной стенке и расстреливать — есть за что.

Но просто так расстреливать людей нельзя, поэтому, сразу после учреждения казанского уголовного розыска, Аркадий озаботился учреждением аппарата прокурора, которого выписал из Москвы, а также формированием городской судебной системы. Ничего нового он не изобретал, а просто воспользовался наработками наркома юстиции — Дмитрия Ивановича Курского.

У наркомюста получалась интересная судебная система, очень сильно похожая на ту, которую Аркадий видел в прошлой жизни. Но он не лез туда, это не его зона ответственности, а лишь поучаствовал в скорейшем установлении этой системы в Казани.

Теперь уголовный розыск есть, прокуратура есть, суд есть — что ещё нужно?

А нужна была политическая воля карать виновных. И Аркадий эту волю проявил.

Смертных приговоров ещё не было, это дело небыстрое, но уже не менее девятнадцати человек отправились в колонию под Вологдой — так постановил суд.

Уголовников в городе ещё очень много, но их активно ищут и ловят — а всего-то и требовалось дать людям делать их работу…

Городское население поддерживает положительные изменения, произошедшие под временным «военнокомендантским игом» Немирова, но осталось село.

«Бл…» — скрипнул Аркадий зубами. — «Селяне, мать их етить…»

Как оказалось, сельское население Казанской губернии с нетерпением ждало прихода власти Советов, так как этот приход обещал головокружительные перспективы всем самым хватким и цепким.

Вокруг полно помещичьих земель, которые теперь, вроде как, совсем ничьи. До этого эти земли охранялись указом Корнилова, который гарантировал неприкосновенность частной собственности, а после ухода мятежников ничто и никем не охранялось…

Немиров, в день вступления в должность, написал указ военного коменданта — бывшие помещичьи земли отныне принадлежат государству, а всё остальное — берите, сколько можете взять.

Было несколько эпизодов, когда крестьяне не поняли или не расслышали, что он сказал, ну или сделали вид, что не поняли, но это решилось прибытием на место действия роты красноармейцев. Они всё подробно разъяснили…

Самое главное, что сейчас происходит — кулаки, как и в других губерниях, начали мутить воду.

«Раньше я просто слышал, что с кулаками что-то неспокойно…» — подумал Аркадий.

Он был оторван от села, хотя сам коренной сельчанин, а теперь он погружается в вопрос глубоко и всерьёз, поэтому перед ним открывается неприятная картина.