Ворожей Горин – Посмертный вестник (СИ) - Ильичев Евгений. Страница 22

— Значит, так, — начал я свой рассказ. — Дело в том, что я работаю на одну, так сказать, законспирированную организацию, курирующую деятельность детей Ночи в стране. В этом мире я новичок, поскольку получил свои способности недавно. Суть способностей в том, что я могу выходить из своего физического тела и контактировать с душами умерших людей, а также нелюдей. Кроме того, мне доступен мир посмертия, точнее сказать, та его часть, которая находится между нашим миром и миром мертвых. В нем обитают некие сущности, которых дети Ночи называют посмертными вестниками. Их задача провожать души в их посмертии, а также ставить на место тех, кто со своим посмертием еще не смирился. Как раз с последними я им и помогаю. Отыскиваю «сбежавшие» души и свожу их с вестниками. Все, далее не моя забота. Живым — живое, мертвым — по их заслугам.

Говоря все это, я не боялся, что Вилкина сочтет мои слова бредом сумасшедшего. Более того, я очень даже надеялся именно на такой эффект. Все одно я ей память сотру и подкорректирую текущий момент таким образом, что полиция будет знать лишь то, что я к убийствам непричастен. Мой план состоял в том, что, приняв меня за психа, Вилкина сама, безо всякой опаски раскроет свои карты. Меня интересовало, как протекает расследование, кто еще у полиции на примете, занимаются ли этим потенциально громким делом другие силовые структуры, знает ли о серийнике пресса. В общем, меня интересовало все, что сможет помочь мне остаться вне подозрения полиции.

Вилкина слушала меня внимательно, не перебивала и не задавала никаких вопросов. Мне даже на секунду показалось, что она мне верит. Время от времени она бросала свой цепкий взгляд на Василия, который, как и подобает приличному домашнему животному, ютился на соседнем стуле и демонстративно вылизывался.

— Значит, вы говорите о мире, который якобы сокрыт от нас, простых смертных… — резюмировала мой рассказ Вилкина.

— Да.

— И почему же вы вышли на меня? Зачем открылись мне и затеяли весь этот разговор?

— Все просто, — отхлебнув подстывший кофейный напиток, ответил я, — не хочу, чтобы вы шли по ложному следу.

— Хотите сказать, что непричастны к убийствам?

— Абсолютно.

— А как же ваше присутствие на месте преступления?

— Не думаю, что те места, где полиция обнаружила трупы, и есть место преступления, — ответил на это я.

— Поделитесь же своими мыслями.

— Я думаю, что жертвы сами туда приходят.

— Сами туда приходят, — продолжила за меня Вилкина, — закапываются в снег, а после лежат до обнаружения? Это покойники-то?

— Нет, лежат они там всего несколько часов. Достаточно, чтобы окоченеть от низких температур.

— Не поняла. То есть их убивают где-то в другом месте?

— Да.

— А потом они, уже мертвые, приходят туда, где их легко обнаружить?

— Именно так.

— И вы не видите нестыковок?

— Признаться, нет. Все логично.

— Обоснуйте.

— Ах да! — щелкнул я пальцами. — Я же не рассказал главного.

— О, просветите меня.

Я уже уловил в голосе следователя нотки сарказма — она явно купилась на мою уловку и сочла меня конченым психом. Поддерживала она наш разговор лишь постольку, поскольку не знала, что именно со мной сейчас делать. Арестовать немедленно и сдать туда, где не светит солнце, дабы я прошел медико-психиатрическую экспертизу, либо дослушать мой бред до самого конца. Вилкина выбрала второе.

— Эти покойники, — как ни в чем не бывало продолжил я, — не совсем мертвы. Вернее, если судить вашими, человеческими категориями…

— Нашими… — уточнила Вилкина, скептически поджав губы.

— Да-да, именно вашими, — ничуть не смутившись, объяснил я, — поскольку я с недавнего времени принадлежу не только вашему миру, но и миру Ночи. Так вот, если судить простыми человеческими категориями, эти люди мертвы и никогда уже не вернутся к прежней жизни.

— А если судить ВАШИМИ категориями? — Вилкина выделила это слово «вашими» так, словно уже полностью убедилась в моей невменяемости.

— А с точки зрения мира Ночи, это нежить. Если точнее — упыри.

Тут у Вилкиной округлились глаза.

— Упыри? В смысле «Ко мне — упыри! Ко мне — вурдалаки!», как у Гоголя в «Вий»?

— Эммм… ну да, — удивился я познаниям в классике простого следователя. Кроме того, в голове промелькнула мысль о том, что великий русский писатель не на ровном месте свои шедевры создавал. Должно быть, он все же неким образом был вхож в мир Ночи, ну, или, по крайней мере, догадывался о его существовании.

— Капец, — руки Вилкиной упали на стол, чуть не перевернув картонный стаканчик с кофе. Кажется, она была уже на пределе. — Панночка, блин, померла.

— В общем, если кратко, — не обращая внимания на состояние своей собеседницы, продолжил я, — те существа, которых вы находили, это упыри. Укушенные каким-то вурдалаком люди, превратившиеся в нежить. Их сил хватило лишь на то, чтобы проследовать туда, где они проводили свое время в момент нападения. В случаях с этими жертвами это парки и скверы столицы. Думаю, именно там на них и нападал вурдалак.

— То есть вы ищете вурдалака?

— То есть это ВЫ ищете вурдалака. Я повторяю, мое дело — провожать заблудшие души к посмертным вестникам. Бороться с вурдалаками, так сказать, не моя специализация.

— А упыри и вурдалаки — это не одно и то же? Я думала и то, и другое объединяется одним емким словом — вампиры.

Далее с моей стороны последовала краткая лекция о сути тех и других обитателей мира Ночи из отряда кровососущих. Закончив свой ликбез, я одним большим глотком допил кофе и уставился на Вилкину.

— Невероятно… — прошептала она.

— Да, я тоже был в шоке, когда все узнал.

— Да нет, я не о том, гражданин Горин.

— О чем же?

— Просто я впервые слышу столь емкий, последовательный и логически обоснованный бред.

— Вы считаете меня психом? — я и не думал обижаться на девушку-полицейского.

— Пока неважно, что именно я считаю. Вы мне скажите только одно — вы зачем возвращаетесь на место преступления?

— Вот же заладила, — буркнул я себе под нос. Мой кот лишь ехидно захихикал. — Я вообще не присутствовал на месте преступления. Давайте еще раз — место преступления и место, где обнаруживают трупы, — это разные локации. Девушек кусает какой-то вурдалак. Далее они проводят от месяца до двух в каком-то укромном месте, где в них поддерживают жизнь, а точнее, смерть. А после зачем-то выпускают. По старой памяти и следуя одним инстинктам, эти бедолаги добираются в парки, где и падают замертво, не найдя себе пропитания. Их доводят до состояния, когда они уже не могут причинить кому-либо вред. Зачем? Не могу ответить. Так что ваш искомый псих это не я, а как раз тот вурдалак, который штампует этих упырей.

— Так, вот тут поподробнее, — потребовала Вилкина. В ее глазах промелькнул неподдельный интерес к моим последним словам. — Как именно в твоих упырях поддерживают жизнь?

— Они не мои, — ущемился я, — а жизнь в них можно продлить лишь одним способом — дать им напиться крови.

— Человеческой? — зачем-то уточнила Вилкина. Хотя, как по мне, все было предельно понятно.

— Ну разумеется. Они же были людьми. Да и чего я, собственно, распинаюсь? Не поверю, чтобы при вскрытии трупов вы не обнаружили следов крови и не сделали анализ.

— Допустим, — уклончиво ответила Вилкина, — вскрыли, обнаружили, сделали анализ. Допустим, это вампир-маньяк поит своих упырей чей-то кровью. А ты, кстати, не хочешь анализ сдать?

— Нет, но кто меня спрашивать будет? Если будет на то судебное решение, сдам. Только, уверяю, вы лишь время потратите. Я своей кровушкой никого не поил, она у меня с некоторых пор драгоценная. Да вы и сами можете проверить, у меня третья положительная — довольно редкая. Маловероятно, что группы и резус совпадут с вашими образцами. А если и совпадут, это ничего не доказывает, — следующую фразу я постарался произнести максимально серьезно. — Уверяю вас, вы копаете не там и не под того. Не тратьте зря время. Упырей клепает, а затем поит чей-то кровью вурдалак. Его и ищите.