Ворожей Горин – Посмертный вестник (СИ) - Ильичев Евгений. Страница 23

— Зачем ему этим заниматься? — переключилась Вилкина на следующий вопрос. Я хоть и был убедителен, но верить мне на слово она явно не собиралась.

— Кто их, психов, знает? — пожал я плечами. — Тут порой человеческая душа — потемки, так что говорить о тех, у кого этой самой души уже нет?

— Да уж, — протянула Вилкина. — Вас, Григорий, послушать…

— Можно на «ты», — улыбнулся я своей обезоруживающей улыбкой, чем вновь смутил девушку. Вилкина даже зарделась, но быстро взяла себя в руки.

— Нельзя! — категорично заявила она. — Я на работе не опускаюсь до панибратского общения.

— Как вам будет угодно, — миролюбиво поднял я руки, попутно пихнув Василия, который после такого демарша следователя заворчал, как старый дед.

— Так вот, вас послушать, складывается ощущение, что в вашем так называемом мире Ночи назревает какая-то провокация.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, смотрите, — Вилкина, кажется, втянулась в мою игру и начала раскладывать ситуацию по полочкам. — Существует некий Совет, о котором вы мне еще расскажете поподробнее. Этот орган противостоит силам зала.

— Не зла — силам Ночи, — поправил я Вилкину.

— Неважно, для нас, простых смертных, ваши вурдалаки и есть силы зла, как ни крути.

— Ну, соглашусь, — кивнул я. — Дальше.

— Так вот, есть силы добра и есть силы зла. Среди вампиров…

— Вурдалаков, — поправил я девушку с улыбкой, чем вызвал ее неприязненный взгляд. Судя по всему, эта дамочка не любила, когда ее перебивали, но мне только того и нужно было — вывести ее из себя и дать выговориться. Авось, чего дельного и скажет.

— Называйте, как хотите. Итак, есть некий Совет. И есть орган, контролирующий деятельность вампирской братии. Как вы там их называли — Курия?

Я кивнул. Исправлять слово «вампир» не стал — девушка была уже доведена до нужной стадии раздраженности и начала делиться собственными соображениями. Не стоило дергать тигра за усы лишний раз.

— Эта самая Курия не давала санкцию на массовое обращение граждан в упырей. Но при этом это самое обращение — уже свершившийся факт. Кроме того, после того, как вы со своим другом, отцом Евгением, развоплотили души этих упырей, вам предъявили счет — мол, лезете не в свое дело. Так?

— Так. И к чему вы клоните?

— А все просто. Если появление этих упырей дело рук не Курии, а какой-то третьей стороны, налицо тактика «разделяй и властвуй». Если по-простому, кто-то или что-то пытается столкнуть Курию и Совет, то есть нелюдей и людей. Вы при этом тоже попадаете под раздачу, поскольку являетесь непосредственным участником этой странной игры.

Вот тебе и следователь! Сразу увидела то, о чем я даже не подумал. А ведь она права. Практически во всем. Встречу с Вилкиной можно было считать удачей! Кстати, отец Евгений наверняка уже думал об этом, но мне почему-то своих мыслей не раскрыл. Как же мне не нравилась такая тактика. Я тыкался во все это дерьмо, как слепой котенок, точнее, меня в него тыкали. Ладно, пора заканчивать с Вилкиной. Я уже понял, что в ее планах меня закрыть. Разумеется, ни единому моему слову она не поверила, да я, впрочем, и не ожидал иного расклада.

— В ваших выводах есть рацио, — признал я и хотел уже было приступить к самой важной части нашей встречи. Мне нужно было собраться, выйти из своего тела и дотянуться до сознания следователя — так я мог подчистить ее память. Эту способность мы с отцом Евгением уже отрабатывали. Да, удавалось мне это через раз, и сам священник признавался, что помнил многое из того, что я пытался стереть из его памяти в рамках тренировки. Но в случае со следователем Вилкиной я почему-то был уверен в своих силах.

Только я закрыл глаза и собрался покинуть свое бренное тело, как почувствовал острую боль в области шеи. Из глаз посыпались искры, тело мое изогнулось дугой. Я не мог пошевелить ни пальцем. Сквозь боль я услышал и успел запомнить несколько фраз:

— Так, спокойно, я из полиции, — громко сообщила кому-то Вилкина. Должно быть, обращалась она сейчас к встревоженной баристе. А далее я услышал ее ледяной шепот, и эти слова уже явно были обращены ко мне. — Я, Горин, теперь с тебя глаз не спущу. И кота своего можешь больше не подсылать — очутится на передержке, где его стерилизуют, привьют и передадут в зоопарк. Я знаю, гад, что это ты. Я закрою тебя или убью, и никакие связи или покровители свыше тебя не спасут.

А затем я и вовсе провалился в забытье.

Глава 8

В себя я пришел минут через пятнадцать. В чувство меня приводила все та же девочка-бариста, ставшая невольным свидетелем этой безобразной сцены.

— Она вас, кажется, шокером ударила, — сообщила она, брызгая мне в лицо холодной водой. — И котика вашего тоже. Бедненький, ему досталось еще больше. Он вас защитить пытался.

Я очумело перевел взгляд на Василия, который все еще лежал возле меня без движения и часто-часто дышал. Из его пасти тоненькой струйкой стекала кровь — кот, очевидно, прикусил себе язык. Ну, хоть не убила, и на том спасибо.

— Хорошо, что только шокером… — буквально выдавливая из себя слова и пытаясь подняться на ноги, сказал я.

— Могло быть и хуже? — с участием спросила бариста.

— Это же полиция. У них и пистолеты имеются.

— Вот же твари! — с сочувствием отреагировала на мои слова девушка и помогла встать. — Это же полицейский беспредел! Хотите, я вам запись с камеры наблюдения дам? Засудите их!

Судя по всему, она была из либерально настроенной молодежи. Из тех, кто на Болотную бегают по поводу и без. На слова баристы я никак не ответил, поскольку политическими взглядами, в отличие от нее, еще не обзавелся. Меня сейчас больше состояние моего кота волновало, ну и, конечно, тревожила сложившаяся ситуация. Кажется, я опять опростоволосился. Блин, придется все отцу Евгению рассказать. И да, это про каких таких покровителей мне Вилкина втирала? Кто это, по ее мнению, меня опекает?

От записи камеры наблюдения я отказался, о чем после пожалел. Еще толком не придя в нормальное состояние, я рассудил, что запись мне предлагали для идентификации личности нападавшей. Но зачем мне это? Я и без того знаю, что это была капитан полиции Екатерина Вилкина. И только по пути на встречу с отцом Евгением я подумал, что запись могла послужить доказательством нападения на меня сотрудника полиции, а, следовательно, и моим на нее рычагом давления. Вилкина же не могла знать, что именно я замышляю, что хочу коснуться ее сознания, стереть из ее памяти уверенность в моей виновности или причастности к убийствам. Да, она каким-то шестым чувством поняла, что я планирую нечто недоброе, но с точки зрения стороннего наблюдателя я просто закрыл глаза, а она схватила шокер и шарахнула им нас с котом просто так, на ровном месте.

Поразмыслив, я сделал для себя пару «заметок на полях». Во-первых, вечером я все же загляну в кофейню и воспользуюсь предложением баристы. Может, даже номерок у нее стрельну — девушка она симпатичная (ох, Горин, доведут тебя бабы до цугундера). А вторая заметка гласила: «Капитан Вилкина не так проста, какой кажется». Мало того, что она была красива, нет, даже не так — она была притягательна. Еще вопрос, кто из нас на кого большее впечатление произвел — я со своими «чарами» или же она, одаренная каким-то природным магнетизмом. Эх, Горин, Горин, завязывал бы ты так на женщин залипать!

Разумеется, о произошедшем я рассказал отцу Евгению, разве что опустил факт, что на самом деле инициатором этой беседы с капитаном Вилкиной был я сам.

— Плохо, — коротко резюмировал мой доклад священник. — Плохо, но не критично.

Выглядел отец Евгений задумчивым, если не сказать — рассеянным. Тренировка ему была неинтересна и явно тяготила. Чувствовалось, что думает он сейчас о чем-то ином и заметно нервничает. Не знаю, возможно, дело было в нашей предстоящей встрече с неким информатором, но даже новость о том, что нам на хвост села полиция, его задела не особо.