Благословенный. Книга 5 (СИ) - Коллингвуд Виктор. Страница 37

Король Фридрих-Вильгельм III назначил герцога главнокомандующим всей армии, но при этом сам выехал к войскам в сопровождении генерала Фуля, известного тупоумием кабинетного учёного. Такую расстановку фигур надо признать очень неудачным сочетанием, — мне было прекрасно известно, что именно в таком положении находилась русская армия, проигрывая сражение под Аустерлицем. Таким образом, король поставил его во главе всей армии, но только номинально. Кроме того, вся армия была разбита на две части, и хотя принц Гогенлоэ был подчинен герцогу, как главнокомандующему, но его честолюбие явно не смирилось бы с такими ограничениями. Такое совершенно необычное разделение сил, действовавших на одном и том же театре, в деле, требующем строгого единоначалия, на две армии очевидно должно было еще ослабить и без того слабое командование и привести к опасному нарушению единства действий.Людвиг Прусский, гуляка и плейбой, тоже не питал особого пиетета к престарелому фельдмаршалу; генерал Рюхель, бывший издавна врагом герцога, командовал третьей — резервной — армией и в силу своего влиятельного личного положения также был склонен вести себя довольно независимо.

Таким образом, герцог Брауншвейгский принял главное командование, не пользуясь непререкаемым авторитетом и полнотой власти. Другой бы на его месте поставил вопрос ребром: или дайте мне необходимые полномочия, или я ухожу в отставку. В известной мне истории так поступил Наполеон во время Итальянской компании; но для этого у престарелого герцога безусловно не хватало мужества. Его несчастная кампания в 1792 году и не имевший успеха поход 1793 года подорвали его веру в свои силы; поэтому он не был склонен взять в свои руки кормило правления.

Командовавший Второй Армией принц Гогенлоэ, по разведывательным данным, был очень добродушным, бодрым, деятельным человеком, главной отличительной чертой которого было честолюбие. Однако последнее его качество подкреплялось только известным воодушевлением и личной храбростью, но отнюдь не выдающимся умом. Он много читал, но так и не выработал в себе способности самостоятельно мыслить; в молодости ему довелось повоевать, но с тех пор он учился и воспитывался только на парадах, что при заурядном уме не могло привести ни к какому иному результату, кроме как к убеждению, будто хорошо наступающими уступами боевого порядка и поочередной стрельбой батальонов можно разбить любого противника. На это накладывался солидный возраст: 64 года — очень немало для военного человека.

Таковы были противники Суворова и Наполеона.

Без шансов.

* * *

Как требовал того план Бонапарта, мы разделили наши войска на две части. Первая Армия под командованием графа Суворова находилась на побережье Балтийского моря, угрожая Кенигсбергу. Наши силы постоянно демонстрировали готовность вторгнуться в пределы Восточной Пруссии, создавая своими демонстрациями преувеличенные представления о наших силах на этом направлении. Крупные силы казаков и улан постоянно вторгались на прусскую территорию, разоряя фольварки, совершая стремительные рейды и тревожа прусские войска на их зимних квартирах. Эта активность, грозная репутация возглавлявшего русскую армию полководца, заставляли пруссаков нервничать, собирать в Пруссии силы и активно восстанавливать приграничные крепости.

Вторая армия представляла собою в основном польские войска, целый год тренируемые Суворовым под Уманью. Теперь же под командованием Костюшко они выдвигались в общем направлении на Белосток, ожидая восстания в Варшаве.

Итак, пруссаки считали, что все силы русских сосредоточены на севере. Никто из прусских командующих и предположить не мог, что под началом Александра Васильевича осталось не более 20-ти тысяч войск, а основные силы армии во главе с Бонапартом в это самое время ускоренным маршем двигаются через Лиду, Новогрудок и Слоним на Брест-Литовск, для последующего броска на Варшаву. Марш был организован по-суворовски чётко, но с некоторыми усовершенствованиями, внесёнными по результатам учений. Так, основная масса конницы, чтобы не забивать место пехоты, была пущена вперёд или двигалась вне дорог; вперёд высылались отряды сапёров, заранее чинившие переправы, сносившие мешающие проходу изгороди вдоль дорог, ставившие дорожные знаки и регулировщиков. Большая часть запасов была вынесена вперёд, и солдаты получали на привале уже готовую горячую пищу.

Между тем вторая прусская армия, получив из Кенигсберга указание произвести демонстрацию, пересекла границу с Россией и двинулась по дороге на Несвиж. Тем самым принц Гогенлоэ собирался разгромить военные магазины и заставить Суворова отвлечь силы на это направление. Разумеется, он не знал, что именно в этот район двигаются одновременно 35-тысячная армия Тадеуша Костюшко, 45-тысячная армия Бонапарта и, из глубины страны — корпус генерала Дельфердена.

Встреча сторон произошла 21 октября, во второй половине дня, под местечком Ружаны. Основные события развернулись между этим городком и селом Ворониловичи, на обширном со всех сторон окружённом лесами заболоченном поле. Армия Костюшко двигалась к Ружанам по северо-восточной дороге. Его силы насчитывали семь пехотных, три егерских и два гренадёрских полка, два уланских и гусарский полк — итого 30 тысяч пехоты и 5 тысяч кавалерии при 60-ти орудиях. Выдвинутые вперёд разъезды обнаружили прусских гусар и сумели взять «аманатов». Вскоре Костюшко уже знал, что навстречу идёт Вторая прусская армия Гогенлоэ. Он тут же начал разворачивать свои силы фронтом на юго-запад и устраивать две батареи.

Прусский авангард генерала фон Теплица подошёл с юго-запада; пройдя большой лес, пруссаки обнаружили стоящие в Ружанах польские силы, незадолго до этого подошедшие с северо-востока.

Хотя встреча двух армий оказалась неожиданной для обеих сторон, и день уже клонился к закату, разгорелся жаркий бой. Развернув свои силы, Гогенлоэ бросил вперёд авангард под командованием генерала фон Клейста. Пруссаки держались за фридриховское наследие; наступали, как в Семилетнюю войну, «уступом», выстраивали все батальоны в линию и практиковали залповый огонь побатальонно (очень трудное для обучения и сомнительное в плане точности стрельбы дело). Костюшко, чьи части были обучены воевать по суворовским наставлениям, выслал вперёд завесу из стрелковых батальонов; за ними выстроились ротные колонны, ведшие «батальный», то есть беглый огонь. Правым его флангом командовал Понятовский, левым — русский генерал Дохтуров, а центр построения возглавлял сам командующий. Понимая, что прусские силы далеко превосходят его численно, Костюшко действовал оборонительно, приказав устроить на подходящих возвышенностях два батарейных редута. Прямо на глазах наступающих пруссаков поляки установили туры и засыпали их землёй, несказанно изумив этим вражеских офицеров.

Вскоре началась артиллерийская перестрелка. Грохот залпов разорвал сонную тишину литовского захолустья; из-за холодный сырой погоды пороховой дым низко стелился по земле, скрывая войска плотной завесой.

Прусские линии, медленно наступавшие ровным монолитным фронтом, постоянно останавливавшиеся для выравнивания рядов, оказались под интенсивным обстрелом польских стрелковых батальонов и орудий полевой артиллерии. Неся страшные потери, прусские войска дисциплинированно приблизились вплотную к польским позициям и бросились на штурм батарей. Казалось, победа Гогенлоэ близка, как вдруг возле брустверов польских батарей взметнулись вверх огромные султаны дыма и комьев земли. Артиллеристы подорвали заложенные перед батареей картечные фугасы, а затем дали залп в упор.

Затем вперёд двинулись ротные колонны польской линейной пехоты, нанеся по расстроенным прусским линиям сильнейший контрудар. Первый эшелон пруссаков бежал с поля боя, преследуемый русскими гусарами Сумского полка. Спасая своих бегущих солдат, принц Гогенлоэ бросил в контратаку два полка потсдамских кирасиров. Гусары, прекратив преследование, легко избежали столкновения с тяжёлой конницей немцев и вернулись на исходные позиции. Кирасиры обратились против польской пехоты тотчас же выстроившей каре. Понеся потери от оружейного огня и не прорвав ни одно из них, кирасиры были вынуждены отступить с поля боя.