Полуночный охотник - Семенова Мария Васильевна. Страница 16
Нойда покачал головой.
«Чушь какая-то», – думалось ему.
Он задумчиво поглядел в сторону лоскутной занавески. Нет, Вархо прав – надо восстанавливать силы, добывать новый бубен и призывать новых сайво. Даже ведь не послать никого вперед себя на разведку…
«Вархо! – мысленно призвал он. – Ты один у меня остался. Помогай».
«С чем помогать, с исцелением? – отозвался упырь. – Это уж точно не ко мне! Вот навести порчу я мог когда-то…»
«На кой мне твоя помощь в исцелении, – вздохнул нойда. – Лечить я пока не собираюсь… Так ты ведешь меня в Нижний мир или нет?»
«Я, в Нижний мир? Ты помнишь, кто меня там подкарауливает?
«Все, кого ты загубил?»
«Да нет, жена!»
«От Хильи я тебя, так и быть, укрою. Ты готов?»
«Куда ж я денусь…»
Нойда велел девкиным родителям выйти, а сам встал перед постелью больной. Вытянул над ней руки ладонями вниз, закрыл глаза. Железная птица на груди сразу начала нагреваться. Однако нойда умышленно не обращался к ней.
Он помнил, что сказала о дивной птице Матушка-Рысь. Ее дело – искать пути в мире богов и при необходимости помогать шаману сражаться.
А нойда просто хотел узнать, чем больна девица.
Кузнец с женой, выглядывая из-за косяка, со страхом смотрели, как двигаются губы лопаря, как светлица наполняется звуками чужих заклинаний… Как лицо колдуна высыхает и сморщивается, будто листья на яблонях. Вот был молодой, полный сил мужчина… А теперь пожилой саами, потрепанный тяжкой жизнью… А теперь изможденный старец…
Наконец нойда глубоко вздохнул и открыл глаза. Ладони его дрожали, в груди кололо. Не то чтобы пришлось совершить нечто сложное, но ему пришлось спускаться в весьма неприятные места…
– Она ничем не больна, – произнес он, переведя дух.
– Да как же? – разом заговорили родители. – А вот это все…
– Это не болезнь… Почему-то у вашей дочки нет никакой защиты от духов Нижнего мира. Обычно до живых им не так-то просто добраться. А вашу девку они видят – и пьют из нее жизнь. Ее будто затягивает за Кромку… И весь ваш дом вместе с ней. Вы сами-то еще ничем не хвораете?
Кузнечиха помотала головой. Муж промолчал. Нойда бросил взгляд на его отекшее лицо и сказал:
– Очень похоже на порчу.
– А я говорила! – всплеснула руками Елица. – С осени твержу, что Зоряну сглазили, а он меня не слушает! Лопарь, скорее найди того, кто это сделал!
Нойда сдвинул шапку со лба, вытер пот.
– Это так быстро не делается… Дочка с постели встает?
– Раньше вставала…
– Следите за ней. Что она ест… С кем разговаривает… Куда ходит… Какие бусы носит… Есть множество способов навести порчу. Через вещь, через наговор, да хоть через взгляд…
– Если бы у нас тут жил колдун, я бы знал, – недовольно сказал кузнец. – Чтобы целый дом испортить, о-го-го какая сила нужна!
– И что, раньше в ваших краях такого не бывало? – спросил нойда.
Оба супруга решительно помотали головами.
Нойда, впрочем, заметил, как метнулся в сторону взгляд кузнечихи.
Поняв, что здесь ему больше ничего не скажут, саами засобирался на выход.
Как нойда и ожидал, Елица догнала его за калиткой. Предложила проводить до реки, оказать почет… И сразу выдала:
– Тут такое дело, колдун… Я при муже не хотела… У нас в семье была бабка-ведунья, свекровка моя бывшая, а по мне – вредная ведьма. Однажды она обиделась на меня, заговорила лягушачью кость и сунула под порог. И я начала чахнуть… не так, конечно, как дочка, но прыщами обметало, волосы полезли… К счастью, ту кость быстро нашли…
– А кто нашел?
– Муж. Он ведь сам вещий. Споткнулся раз на пороге, покраснел от гнева да как рявкнет: «Убери! И чтобы в семье больше не ворожить!»
– И что она?
– Поворчала да убрала. Мать все-таки. Говорю, вредная была…
– А где сейчас та бабка?
– Умерла, давно уже… Долго прожила, старая кочерыжка…
– Не прошлой ли осенью ушла? – прищурился нойда.
– Нет, года три назад… Думаешь, это бабка нас с того света достает? – Женщина замахала руками. – Да нет, ну что ты! Она только меня терпеть не могла… А мужа моего и внучку любила без памяти.
– А где ваша бабка-ведунья похоронена? Покажешь?
Женщина замешкалась с ответом. Идти на жальник ей не хотелось.
– Далеко больно, – проворчала она.
– Речь о твоей дочке, – напомнил нойда. – Ей ведь недолго осталось. Она, кажется, довольно сильна… Но ничто живое не сможет долго выстоять, когда так широко распахнуты ворота Нижнего мира. Всякое дыхание увядает на этом мертвом ветру… Пока Зоряна прикрывает собой всех вас. Отец уже начал сдавать. Сперва помрет девка, а следом твой муж – причем очень быстро… И наконец, ты – сирая, вдовая. Если раньше соседи вас всех не сожгут вместе с домом…
– Пойдем, лопарь, – с тяжким вздохом сказала женщина. – Пошли, покажу, где бабка наша упокоилась. Ты, главное, дочку спаси! Она ведь единственная у нас. Мы-то мечтали, как замуж ее выдадим, внуков дождёмся, а тут…
– Ну что скажу…
Нойда сидел у костра, отдыхая душой и телом. За рекой неспешно, будто красуясь, заходило солнце. Звенели комары, с луга накатывал аромат цветов. Все вокруг дышало распускающейся, яркой и щедрой жизнью.
Совершенно не хотелось вспоминать пропахший кладбищенским тленом дом кузнеца…
«Не хочется, но надо, – вздыхая, думал нойда. – Иначе какой из меня целитель?»
Он взял в руки колотушку, повертел ее и спросил:
– Вархо, что думаешь?
«Кузнец что-то скрывает, – тут же отозвался равк, словно только и ждал, когда его спросят. – Дочь не лечит. Недоволен, что жена тебя позвала. Что там на самом деле с ее женихом, тоже неясно…»
– После прогулки на жальник я вернулся и поговорил с кузнецом, – сказал нойда. – Ничего нового тот не сказал… Зато я теперь знаю, почему он на дух не переносил дочкиного хахаля. Сперва-то его в доме даже привечали. Кузнец подумывал взять его в примаки, сделать своим унотом, всему обучить… А этот Витко оказался пустым человеком: лентяем, болтуном, гулякой… Только на гудке играл да песни пел. Не захотел работать, даже зная, что когда-нибудь получит в наследство кузницу… И перед свадьбой сбежал.
«Гм, гм… Звучит гладко. И все равно непонятно, почему кузнец тебя в дом пускать не хотел. Вроде умный мужик, сам видит, что дочь на пороге смерти… А то и чего похуже… Там, похоже, дело в бабке».
– Тоже так подумал. Был сегодня на жальнике.
«И что?»
– Ничего. Бабка упокоилась с миром, кости ее на месте, курган не разрыт, никаких следов волшбы нет. Я попытался позвать ее дух, однако он, похоже, ушел вверх по Древу ждать перерождения…
«Ты понимаешь, что это значит?»
– Конечно. Старая ведьма перед смертью передала дар – вот этой внучке, Зоряне, – и спокойно ушла.
«Не складывается. Бабка ушла три года назад, а внучка только прошлой осенью заболела».
– Ну и что? Бабка могла передать ей дар когда угодно. А пригодился он Зоряне тогда лишь, когда ее веселый гудошник покинул.
«А, я заметил! Заметил! Не так девка больна, чтобы молчать. И глаза закатывала, якобы от слабости, чтобы ты ее обмершей счел и ни о чем не расспрашивал!»
Нойда кивнул, подтверждая, что тоже все это видел.
«Что же, получается, девку бросил жених, и она от горя или из мести решила свести в могилу и себя, и семьян? Зачем? Влюбленные, вестимо, все с придурью, но чтобы настолько…»
– Все, – тихо сказал нойда. – Иди, Вархо. Не могу больше.
«Чего не можешь?»
– Ничего…
Нойда опрокинулся на спину – да так и остался лежать, глядя в ночное синее небо. Он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Даже моргать было тяжело.
«Проклятый дом… Не надо было мне там ворожить… У меня в груди теперь такая же калитка в Нижний мир…»
Рядом раздались еле слышные шаги… Кто-то осторожно коснулся плеча саами… А потом словно теплая волна живительной силы прокатилась по всему его телу.
– Уйди, зараза! – оттолкнул он руку Лишнего.