Я – борец 3 - Гаусс Максим. Страница 8

Разогревался ли Боец? Нет, он тупо вернулся к своим друзьям по банде, лицом даже не смотря на то, что я делаю. Ох, дружочек, если у тебя нет в запасе ещё одних лёгких, то готовься сегодня удивляться. А первичный разогрев – он же не просто разогрев, это же запуск всех процессов в организме. К слову, в теле Медведева Саши всё запускается быстро, и вот ты уже взрывной и выносливый. А вот в моём старом теле приходилось разогреваться более часа, пока тело давало сигнал, что готово. Вообще, я где-то встречал формулу, что разминаться надо десять минут плюс возраст. По этой концепции Саша должен разминаться двадцать семь минут, но у моих новых «друзей» нет столько времени – им надо показать себя быстро и качественно. И я поднялся с ковра и пошёл к троице.

– Ну что, Боец, начнём? – спросил я.

– Давайте без ударов, чисто борьба – до болевого или удушающего? – предложил Сэмпай.

Тогда у меня для вас плохие новости.

И я сократил дистанцию, стоя в своей левосторонней стойке, глаза на уровне глаз соперника, кисти перед грудью, чуть выставленные вперёд.

Удар левой в грудь прилетел, словно бревно, несомое водой до водопада, сорвалось в свой последний полёт. Тяжёлый захват за воротник мог бы переломать мне кости грудины, но такими фокусами меня было уже не удивить, и я ответил, выстрелив правой в грудину соперника, взяв такой же, как и у него, захват – столь же жёстко, столь же молниеносно. Далее все ожидают силовой возни в стойке, но я был не в настроении и, уперев правую стопу в бедро соперника, рухнул на задницу, затягивая Бойца на себя. Гард-пул – навязывание партерной борьбы без броска, минус два балла, если это не существующий в Союзе грэпплинг, и чудесная позиция, если твой оппонент впервые такое видит.

Моя левая нога обвила ближайшую ногу Бойца с внешней стороны. Непостижимая для этого времени техника «деларивы» подразумевала только два исхода: либо соперник выпрямляется и летит под моим давлением назад на задницу, либо уходит вперёд, в позицию высокой черепахи, на четыре «кости».

Что выберет Боец? Он покачнулся, оплетённый моей ногой, и изо всех сил попытался устоять, а я дал давление на «делариву», и Боец рухнул на задницу.

Усложнялась его ситуация тем, что он при этом не отпустил своего захвата – он-то и вытянул меня к нему на грудь. Боец лежал на спине, а я сидел у него на груди, смотря, что же он будет делать дальше. И он потянулся руками к моему корпусу, чтобы натянуть меня на себя и, очевидно, перевернуть, отыграв верхнее положение. Это пан или пропал. Всё потому, что отсюда прекрасно делается рычаг локтя – незамысловатое движение из начального курса борьбы. Хочу ли я выиграть быстро? Нет, я хочу задолбать. Заодно пусть почувствует, что такое не разминаться перед треней.

И я развернул свою правую ногу на стопу, поставив её у головы соперника, а после вообще забил её ему под плечо. S-маунт – не очень подходит, чтобы «мариновать», но зато более вариабельный в подвижности. Если грубо, то отсюда можно молниеносно переместиться в любой другой контроль. А когда на тебе вращаются восемьдесят четыре кило, силы тают на глазах. Что я и намеревался делать.

Мы же не боимся? Мы же чисто на технику работаем? Такая же была договорённость?

Силовой приём-переворот от Бойца я блокировал физикой и сразу же после совершил вращение на нём, разрушая напрочь его замок за своей спиной, перейдя на контроль коленом на животе. Сбивая дыхание нижнего, я снова перешёл в позицию на грудь, словно плюхаясь в кресло, услышав звучный выдох – верный знак того, что всё идёт по плану. И снова вращение, и снова колено на животе, и как следствие – очередное перемещение на самую мою любимую сидушку в этом спарринге, а по сути – удар тазом по лёгким и сердечной мышце.

Можно было бы на этом закончить, но я кувыркнулся в сторону, вставая в стойку.

– Хорош валяться, пойдём бороться в стойку! – позвал я Бойца.

И он вставал – медленно, зло, кряхтя, переворачиваясь на живот и уже оттуда, используя и руки, и ноги.

«Вот теперь ты готов к работе на технику».

И чтобы не заставлять человека ждать, я вонзился в его левый отворот куртки – точно так же, как он в начале этой схватки: жёстко, до выдоха с ноткой боли на грани стона. Перехватив его правую руку за рукав и не дав ей взять захват, я подкрутил таз под Бойца и, дёрнув вверх, вырвал спортсмена вверх, чтобы обрушить его перед собой на ковёр и снова взять контроль коленом на животе, повторив круг вращения в позициях верхнего.

Я не знаю, как он не сдался. Я бы уже капитулировал раза два – это как минимум неполезно для здоровья. И снова, уходя от партерной борьбы кувырком, я встал в стойку.

– Погнали, легко – на технику! – выдохнул я, ощущая, что моё дыхание тоже подсбилось.

Но на Бойца было страшно смотреть: красный, мокрый, дышащий, словно паровоз. Был бы он собакой – положил бы на своё плечо язык. И это случилось: он попробовал встать, и его согнуло пополам, а на пол изо рта хлынула концентрированная струя съеденного.

В ММА это называется «невозможность продолжать бой ввиду естественных выделений» – хотя когда тошнота была естественной?..

– Ну ё** твою налево, Витя… – поморщился Сэмпай. – Всё, Саш, хорош! Вить, беги за шваброй и ведром, надо это всё убрать.

И Витя поковылял в раздевалку.

– Спасибо за борьбу, парни! – произнёс я.

В воздухе запахло желудочной кислотой. В другой ситуации я бы пошёл за Витей и даже помог бы человеку убрать субстанцию с пола, но я не планировал с ними дружить. Мало того, добродушие и мягкосердечность в их среде трактуется однозначно как слабость. Притом если бы мы все разминались – все вчетвером – инцидента можно было бы избежать. А так их дружеское приглашение слишком уж походило на экзамен, который, похоже, был пройден. Что дальше? Вербовка? Узнавание, что я за тип такой? В непринуждённой беседе или как-то ещё?

– Давно занимаешься? – спросил Сэмпай.

– Прилично, не помню себя без борьбы, – выдал я, садясь на лавочку рядом.

– Так я понял, ты не местный, с Воронежа, да? А тут, в нашей глуши, что забыл? – спросил он снова.

– Я б не сказал, что Саратов – глушь. Очень красивый и передовой город, – ответил я и закинул удочку. – Меня по обмену опытом направили в закрытый город младшим научным сотрудником.

– И что ты там делаешь? – снова спросил Сэмпай, на этот раз улыбаясь.

– В основном младшие научные дела, – пошутил я уклончиво, но так, чтобы было понятно, что разглашать мне есть что.

– Ну, ясно. В понедельник придёшь в секцию?

– Я так и планировал, но вот чё-то получилось раньше, – ответил я, добавив: – А что у вас в городе можно за выходные глянуть, пока рутина еженедельная не началась?

Сэмпай усмехнулся, потирая подбородок:

– Если хочешь культурную программу – есть краеведческий музей, набережная, да цирк с клоуном Олегом Поповым. А если по-нашему – вечерком можно сгонять в «Металлист», там ребята собираются, боксируют.

Тула оживился, хлопнув меня по плечу:

– А ещё у нас в «Радуге» дискотеки ‒ огонь! Девчонки – хоть куда.

Боец, вернувшийся с ведром и шваброй, хмуро убирая совершённую им аварию.

– Ладно, Саш, раз уж ты такой бойкий, давай ближе к делу. Чайку попьём – потолкуем.

Он двинулся к выходу из зала, не оставляя вариантов для отказа.

– Чай – это хорошо. Только я без сахара.

– Будет тебе без сахара, – Сэмпай бросил взгляд на Бойца. – Вить, ты заварку в тренерскую купил же?

Тот кивнул головой.

Мы вышли в коридор, пахнущий сыростью и старым деревом. Сэмпай шёл впереди, его тень скользила по стенам, удлиняясь до нелепых, когда мы спускались по лестнице вниз. Боец шел следом и шёпотом спросил, так, чтобы не услышал «старший»:

– Ты на «Локомотиве» реально троих побил?

Я пожал плечами:

– Ну, один свалился сам, споткнулся.

Боец фыркнул, но в его глазах мелькнуло что-то вроде уважения и понимания, почему его так раскатали по татами.