Дрянь такая! - Мельникова Ирина Александровна. Страница 29

– Эй, глазастая! Давай с нами за компанию!

Он был прыщавым и редкозубым. И я подумала, что мне сегодня везет на мерзких типов. Но подъезд не то место, где можно с ними ссориться, поэтому я спокойно сказала:

– Как-нибудь в другой раз. А сейчас я спешу.

Парни заржали. Приятель редкозубого выглядел и вовсе отвратно. Он был в спортивных штанах и красной майке, а мощные плечи щедро покрывала татуировка. Он окинул меня взглядом, от которого меня затошнило, и осклабился.

– Другого раза может и не быть! Мы два раза не предлагаем.

– Ребята, – сказала я как можно тверже, – мне правда некогда...

И тут услышала за спиной звонкий собачий лай и не менее звонкий старушечий голос. Оказывается, бабушка в бейсболке догнала меня.

– Это что за безобразие? – в ее голосе мне послышались строгие учительские нотки. – Почему бросаете окурки на пол? Сейчас же покиньте подъезд, а то скажу Васильевичу... – И пояснила мне: – Это наш дворник. Раньше в погранвойсках служил.

– Да ладно, бабка! Чего раскричалась! – сказал тот, что в наколках. – Посидеть нельзя. На улице жарища.

– Посидеть можно, но зачем пристаете к женщине? И вон, намусорили, пиво разлили... – Старушка покачала головой. – Так культурные люди не поступают.

– А че, мы культурные, – расплылся в улыбке редкозубый. – И девушку культурно пригласили, только она нами брезгует.

– Пойдемте, милочка, – сказала старушка и взяла меня под руку. – Я вас провожу! – и посмотрела осуждающе на парней. – Жаль, что вас не приучили к обращению с женщиной. Ведете вы себя отвратительно, пачкаете в подъезде, пристаете к людям. Пожалуй, я все-таки вызову Васильевича... – Она достала из сумочки сотовый телефон, но номер набрать не успела. Парней как ветром сдуло, причем они прихватили с собой пустые бутылки и подобрали окурки. В мгновение ока, словно сама смерть дышала им в затылок.

Старушка лукаво подмигнула мне.

– Видите? Стоило мне вспомнить Васильевича, как хулиганов точно корова языком слизнула. – Она приблизилась ко мне и шепотом, как бывалый заговорщик, сообщила: – Сдается мне, они тоже Мариночку поджидали. Утром мне в дверь позвонили два молодых человека и спросили, не знаю ли я, где она. Но я им не открыла и не сказала, что Марина уехала. Кто их знает, вдруг грабители какие.

– А как вы узнали, что это именно они?

– Так я этого с наколками в глазок разглядела. Он повернулся плечом... – Старушка снова оглянулась по сторонам и едва слышно прошептала: – А с наколками известно кто бродит...

– И вы их не испугались? – поразилась я. – Так здорово их отчитали.

– Так ведь Дикси со мной! – Старушка погладила собачку по головке. – Не смотрите, что она маленькая, такой лай поднимет, что весь подъезд сбежится. Соседи знают, Дикси без толку тревогу не поднимет.

И, словно в подтверждение ее слов, открылась дверь на первом этаже, явив свету полного мужчину в шортах и майке.

– Все в порядке, Эльза Марковна? – спросил он и окинул меня быстрым взглядом.

– Все отлично! – улыбнулась старушка. – Как ваш шов, Миша?

– Спасибо, – расплылся в улыбке мужчина, – зарастает, как на собаке.

– Смотрите, берегите себя. – Старушка погрозила ему пальцем. – И про дачу пока забудьте. С таким диагнозом, как у вас, даже пару килограммов поднимать опасно.

– Слушаюсь, Эльза Марковна. – Мужчина вытянулся в струнку и приложил ладонь к виску. – Ваши слова для меня закон.

– То-то, – сказала Эльза Марковна и, когда сосед захлопнул за собой дверь, пояснила: – Третью часть кишок удалили бедняге. С того света, считай, вернули.

– Так вы – врач, хирург? Эльза Марковна Гейценредер? Я много слышала о вас...

– Да меня почти все в городе знают, – старушка махнула рукой. – И этой шпаны я спасала немало. И колотые раны, и огнестрельные, я уже не говорю о сломанных конечностях и отбитых почках... А они вон гадят в подъезде...

Мы распрощались с ней в небольшом тенистом скверике возле дома. Я пожала Эльзе Марковне руку, а Дикси погладила по головке. Собачка лизнула меня в ладонь, и старушка благодарно улыбнулась:

– Славная вы, вон и Дикси понравились...

Я шла к машине и улыбалась. Как приятно, оказывается, жить на свете, когда существуют вот такие боевые старушки, которые спасают жизнь даже негодяям. Тут я, правда, вспомнила, по какому поводу приезжала в этот дом, и настроение сразу испортилось. Все мои сомнения развеялись. Как бы я ни не хотела этого признавать, но Сережа мне изменяет, и уже не один год. Вероятно, с тех самых пор, как стал пользоваться услугами «Золотой Антилопы»...

Я подошла к машине, открыла дверцу, и в этот момент кто-то больно схватил меня сзади за шею и завел правую руку за спину.

– Грабители! – промелькнуло в мозгу, и я что было сил лягнула нападавшего. Не знаю, куда попала, но кто-то охнул, а захват ослаб, и я сумела вывернуться. И увидела того самого редкозубого, что приставал ко мне в подъезде. И, недолго думая, навернула ему сумкой по голове. Парень отпрянул, но второй, тот, что с наколками, вдруг выхватил нож, и я заорала, кажется «Мама!» или «Сволочь!», точно не помню, и бросилась бежать через скверик, парень мчался за мной. Я слышала, как стучат камни под его ногами. Я перепрыгнула через низкое ограждение и влетела прямо в высокого мужика в оранжевом жилете.

От неожиданности он выронил банку с краской мне на ноги, я поскользнулась и шлепнулась в отвратительную лужу, вязкую и противно воняющую растворителем...

Я тотчас забыла и про грабителей, и при соперницу... И, поднявшись с асфальта, с ужасом узрела, во что превратился мой нарядный костюмчик, руки, с которых ручейками стекала краска, и моя шляпка, которая на пару с солнечными очками плавала в зеленой луже книзу донышком.

Брюки прилипли к ногам, я двумя пальцами попыталась их оттянуть и рассмотреть, в каком состоянии моя кормовая часть... И мне стало дурно. Ситуация была как в плохой комедии: только в меня залепили не тортом, а облили даже не масляной, а нитрокраской. От меня воняло, как от состава с ацетоном, я стояла как последняя дура в этой луже, растопырив пальцы, и тупо взирала на носки своих туфель, не решаясь ступить на чистенький асфальт рядом.

За моей спиной кто-то пыхтел, вскрикивал, раздавались странные чмокающие удары, но я не реагировала... Все для меня перестало существовать, кроме этой вонючей лужи и ситуации, в которой я оказалась по собственному желанию и разумению.

– Как вы? – неожиданно возник передо мной мужик в жилете. И скривился. – Простите! Не успел среагировать. Эти бродяги гнались за вами? – он кивнул мне за спину.

Я оглянулась. «Бродяги» куда-то исчезли. Я с недоумением уставилась на мужчину. Он понял. Подул на разбитые костяшки пальцев и пояснил:

– Я им слегка поддал, и они сбежали. Чего они хотели от вас?

– Н-не знаю, – с трудом произнесла я, словно эта проклятая краска склеила мне челюсти. – Сначала они пристали ко мне в подъезде, а потом возле машины. Видно, сумочку хотели отобрать.

– Это не из наших, – сказал мужчина. – Я тут всех знаю. Да, – спохватился он, – это ваша машина с открытой дверцей стоит? Надо бы ее закрыть!

Я молча подала ему ключи. Справился он за пару минут и снова вернулся ко мне.

– Вид у вас неважнецкий, – он виновато улыбнулся и почесал в затылке, – но ничего, сейчас мы что-нибудь придумаем. Давайте пройдем ко мне в дворницкую.

– Вы – дворник? Васильевич? – догадалась я, слава богу, память мне не отшибло. – Мне о вас Эльза Марковна рассказывала.

– Я видел, как вы вместе выходили из дома, – сказал дворник и подал мне руку, она была уже в белой нитяной перчатке. – Ну же, смелее! Пошли ко мне!

И я, оставляя зеленые следы на асфальте, поплелась рядом с ним. До обещанного приезда доктора оставалось чуть больше часа. Но я решила позвонить Римме позже, когда избавлюсь от этого липкого и вонючего кошмара.

Глава 13

Комната, в которую привел меня мой спаситель, находилась в подвале. Она была заставлена метлами, деревянными и совковыми лопатами. Стены были оклеены обоями, а над старым письменным столом, покрытым куском линолеума, висела картина Шишкина, вернее, ее репродукция. «Рожь», кажется, так она называется. Хозяин первым прошел в комнату, а я застыла на пороге, не решаясь двинуться дальше, чтобы не оставлять следов.