В твоих пылких объятиях - Мур Маргарет. Страница 38

– Ты шутишь?

– Вовсе нет. Неужели ты не хочешь, чтобы тебя здесь полюбили? – спросила она.

– Вам, мадам, я скажу как на духу: мне наплевать, будут местные жители меня любить или нет. Мне вообще наплевать, как ко мне относятся люди. Естественно, ты и Уил не в счет.

Жизненное кредо Ричарда, сформулированное четко и ясно, не допускало никакого другого толкования.

Элисса, так и не уяснив себе окончательно, нравится ей то, что Сказал Ричард, или нет, решила сменить тему:

– Ты Не знаешь, часом, мистера Эсси?

– Кого, кого?

– Мистера Эсси. Это очень богатый торговец шерстью.

– Я бы на его месте тряхнул своей толстой мошной и купил бы себе другую фамилию. Разве ты не знаешь, что на лондонском жаргоне слово «эсс» означает «задница»?

Элисса некоторое время смотрела на него в недоумении, но потом поняла, что к чему, и расхохоталась.

– Ну зачем ты мне об этом сказал? Как мне теперь, не краснея, на него смотреть?

– Тогда не смотри на него совсем. Честно говоря, мне не нравится, когда ты обращаешь внимание на других мужчин.

– Если я не стану поднимать на мужчин глаз, как, спрашивается, я буду вести дела в поместье и заключать торговые сделки?

– А ты не занимайся делами, – высказал предложение Ричард. – Это мужское занятие.

Лицо Элиссы сделалось непроницаемым.

– Я управляю этим имением вот уже пять лет и в обозримом будущем передавать свои полномочия кому бы то ни было не собираюсь, – холодно сказала она.

– Ты хочешь сказать, что не доверишь мне управление имением до тех пор, пока я не проявлю себя в качестве управляющего? – с небрежным видом осведомился Ричард и, не дожидаясь ответа, направился к двери. – Пока, моя дорогая.

Элисса проводила его взглядом, а когда он вышел, погрузилась в размышления. Хотя она с годами сделалась неплохим управляющим и немало гордилась своими достижениями в этой области, как равным образом и обретенной ею экономической независимостью, груз ответственности, который она несла на себе, казался ей все-таки непомерно тяжелым, и временами она испытывала искушение переложить его на другие, более крепкие плечи.

Она слышала, как Ричард в коридоре громко окликнул Уила и предложил ему отправиться на верховую прогулку.

Нечего и говорить, что мальчуган с восторгом принял это предложение, сопроводив свое согласие радостным воплем – Уил никогда не был тихим, спокойным мальчиком.

Она вспомнила, как отец Уила вечно требовал от малыша, чтобы он не повышал голоса, – даже в младенчестве, когда ребенок еще не понимал, чего от наго хотят взрослые.

Элисса подошла к открытому окну и с наслаждением вдохнула прохладный, напитанный запахами луговых цветов воздух.

Она видела, как Ричард с Уилом шли в сторону конюшен. Пронзительный голос мальчика был слышен хорошо, и хотя ответные реплики Ричарда до Элиссы не долетали, не приходилось сомневаться, что между мужчинами – большим и маленьким – шел оживленный разговор, интересовавший их обоих.

Ричард, похоже, умел разговаривать и ладить с детьми и относился к ним с искренней любовью. Даже если его утверждение, что ему наплевать, как к нему относятся люди, и соответствовало действительности, к детям это не относилось.

Элисса была уверена, что ее муж ценит доброе отношение к себе пасынка. – Она положила ладонь себе на живот и задумалась – останутся ли отношения между» Ричардом и Уилом столь же теплыми и в будущем, когда у Ричарда появится собственный ребенок?

Конечно, утверждать что-либо со всей определенностью было еще рано: задержка была слишком маленькая – всего-то день или два. Только когда у нее будет полная уверенность в том, что она беременна, она поставит мужа в известность.

Глава 12

– А вот и леди Доверкорт! Как чудесно вы сегодня выглядите! – воскликнул мистер Седжмор, устремляясь навстречу Элиссе и Ричарду, которые в эту минуту входили в просторный холл его загородного дома.

Подобно покойному Уильяму Лонгберну, Седжмор полностью перестроил купленное им имение. Вернее сказать, он построил большой дом заново, срыв до основания тот, что перешел ему от прежних хозяев. Фасад нового здания был украшен модными колоннами в стиле классицизма и столь же модным портиком. На крыше дома красовались высокие каминные трубы, сложенные из кирпича, а холл и комнаты были изукрашены резьбой и лепниной.

– Ваш покорный слуга, милорд, – сказал Седжмор Ричарду, когда они обменялись церемонными поклонами.

– К вашим услугам, сэр, – ровным голосом приветствовал его сэр Блайт.

Хотя Ричард и улыбался, на лице его было все то же высокомерное выражение, которое Элиссе впервые довелось увидеть, когда Ричард проплывал мимо нее на лодке.

Хотя высокомерие супруга вызывало у нее известное раздражение, она не сказала ему ни слова и, положив руку на сгиб его локтя, проследовала вместе с ним в большую гостиную, облицованную панелями из мореного дуба. В гостиной на стенах висели многочисленные портреты неизвестных Ричарду и Элиссе леди и джентльменов, которые, судя по всему, являлись предками достойного мистера Седжмора. У людей на портретах было одинаковое кислое выражение лица – казалось, все они страдали от хронического запора.

Взглянув на толпу гостей, Элисса поняла, что мистер Седжмор пригласил на обед всех, кого в округе Оустона можно было хотя бы с натяжкой причислить к благородному и обеспеченному сословию.

Как только Элисса и Ричард вошли в гостиную, разговоры, словно по мановению волшебной палочки, прекратились и в просторном помещении воцарилась мертвая тишина. Все гости, как один, повернулись к двери, чтобы взглянуть на молодую хозяйку Блайт-Холла и ее нового мужа.

Элисса думала, что ее торжественный выход к гостям в большом зале Уайтхолла станет первым и последним событием такого рода в ее жизни. Выяснилось, однако, что и здесь, в провинции, ее появление может быть обставлено пышно и торжественно. Элиссе стало не по себе.

Она подняла глаза на мужа и пришла к заключению, что на него окружающая обстановка удручающего впечатления не произвела. Он с горделивой улыбкой поглядывал по сторонам, воспринимая всеобщую почтительность и то повышенное внимание, которым их окружили, как нечто само собой разумеющееся.

Элисса не знала, о чем думал в эту минуту Ричард, но у нее сразу появилось ощущение, что в этот вечер все сложится совсем не так, как ей бы того хотелось.

И не по тон только причине, что все находившиеся в зале женщины принялись разглядывать Блайта с таким усердием, что можно было подумать, будто им прежде никогда не доводилось встречать мужчину. В конце концов, объяснить восхищенные взгляды дам было нетрудно: высокий и красивый Ричард, затянутый в черный бархатный костюм с белым кружевным воротником и манжетами, выглядел величественно и казался единственным в этой гостиной прирожденным дворянином и вельможей. К тому же все знали, что он был принят при дворе, а этим собравшиеся в зале леди и джентльмены похвастать, увы, не могли.

Словно по контрасту с безоговорочным восхищением, которое выражали глаза женщин, глаза большинства мужчин, Стоило им только взглянуть на свежеиспеченного графа Доверкорта, начинали излучать недоброжелательство, зависть и даже неприкрытую враждебность. Элисса, в общем, могла бы понять и это: в провинции не любили столичных выскочек.

Куда хуже было другое: по мнению Элиссы, неодобрение мужчин было главным образом вызвано обстоятельством, что Ричард был сочинителем и театралом, о чем, конечно же, все жители округи были прекрасно осведомлены.

Поскольку местное население свято верило, что сочинители пьес сродни шутам или акробатам, некоторые мужчины смотрели на Ричарда как на существо низшего порядка, хотя сам Ричард ставил себя гораздо выше здешнего общества и поглядывал на его представителей с известным пренебрежением.

Другими словами, с появлением на вечере Ричарда между ним и мужской половиной избранного общества Оустона неминуемо должны были возникнуть трения, которые при неблагоприятном развитии событий могли привести к скандалу или даже к открытому столкновению.