Одиночество-12 - Ревазов Арсен. Страница 102

If the stores are all closed. Но магазины, слава Богу, были не закрыты.

Я вошел в ювелирную секцию ЦУМА таким быстрым уверенным шагом, что бритоголовый охранник инстинктивно положил руку на кобуру. Я сбавил темп и спросил голосом, которым интересуются есть ли в магазине картошка:

– Нужен мужской перстень с бриллиантом. Есть?

Продавщица с лицом чернобурой лисицы ответила мне абсолютно в тон, чуть не передразнивая меня:

– Нет!

– А что есть?

– Есть женские кольца.

– Не годится.

– Есть кулоны. Но они тоже женские.

– Плевать, давайте женский. Только чтоб камень был покрупнее. Кулон – это даже лучше.

Она тревожно на меня посмотрела. Охранник придвинулся и стал прямо сзади меня. Я оглянулся. Руку с кобуры он уже не снимал. В бутике повисло молчание. Мне показалось, что время стало дороже денег. И тратить его на объяснение с придурками – жаль. Я вытащил из кармана пачку долларов, рублей и евро, положил ее на витрину и сказал:

– Здесь около десяти тысяч долларов. И не надо волноваться. Подберите кулон на эту сумму.

– Мы не принимаем валюту.

– Какие вы молодцы! Значит, я сейчас пойду и поменяю деньги, а вы пока подготовьтесь.

Хорошо, что ЦУМ – приличное место. В простом обменнике десять тысяч могут просто не взять. Через пять минут я снова стоял перед витриной. Справа от меня лежала очень толстая пачка рублей. Дороже чем за четыре тысячи восемьсот долларов кулона не было.

– Отлично, сказал я. Тогда я беру два. На всякий случай.

– Что?!

– К сожалению, – сказал я, времени объясняться и торговаться у меня нет. Считайте деньги. И если можно, поскорее.

– Подождите, – жалобно сказала продавщица, когда процедура проверки и пересчета денег была закончена, – давайте я их вам упакую в коробочки.

– Не надо коробочек!

– А как же вы их понесете?

– В кармане, – сказал я с самым невозмутимым видом и положил в карман оба кулона как сдачу от покупки билета в кино.

– Нет, ну как? А квитанции? Сертификаты?

– Оставьте себе! Или нет… Может быть, я зайду за ними позже.

– Может быть?

– Может быть. Или зайду или не зайду.

Я вернулся в такси. На экипировку бриллиантами у меня ушло около 10 минут и примерно столько же тысяч долларов. Штука в минуту. Хороший результат. Набрал Аню. Включился ее автоответчик. Это было даже лучше. К выяснению отношений я совсем не был готов. Я сказал ей, что мы планируем делать, где нас искать в случае-чего и извинился перед ней за то, что происходит. Мне, честно, было очень неудобно. Про Машу я ничего не сказал. В случае чего, Аня все ей расскажет.

Искусство движения таксиста по московским пробкам не смогло компенсировать потерянное время. Я опоздал и вылез из такси у троллейбусной остановки на Красных Воротах без пяти минут пять. Матвей стоял рядом с Антоном. Но перстня на нем не было.

– А где перстень, Мотя?

– Это вместо «здравствуйте, дорогие друзья»? Оставил, как часть наследства.

– Финдиректриссе?

– Родителям.

– А как ты его снял?

– Распилил на хрен и отправил по почте заказной бандеролью. Но на всякий случай, не им, а финдиректриссе. Она его передаст.

– Так у тебя с ней все нормально?

– Да так… Все по-прежнему. Сейчас не до нее.

Н-да… А если бы я пожалел пять штук на второй кулон? От Матвея веяло расслабленностью и уверенностью. От Антона серьезностью и сосредоточенностью.

– ОК. Тогда я вам сейчас раздам патроны. Только не смейтесь.

Я вытащил из кармана кулоны и протянул их Антону и Матвею. Антон взялся рассматривать свой кулон. Мотя взял свой в руки двумя пальцами и держал его на некотором расстоянии.

– Ты ограбил ювелирный магазин? И эти кулоны, кстати, женские. За кого ты нас принимаешь?

– Не знаю, – сказал Антон. Насколько я понимаю Иосиф потратил на это все свои деньги. Уверен, что у него были причины, чтобы покупать такие дорогие сувениры.

– Что ты хочешь, чтобы мы с ними делали?

– Оторвали цепочки и засунули себе в рот.

– В рот?

– В рот!

– Ты ничего не перепутал?

– Моя Звездочка уже там.

Мотя с Антоном переглянулись, вздохнули и стали обрывать цепочки. Я присмотрелся, добавляет ли им это уверенности. Мне показалось, что да. Добавляет. Мы поднялись по парадной лестнице и вошли в здание. Огромные потолки. Бронза. Мрамор. Сталинский ампир. Охранники посмотрели на нас, но ничего не спросили.

– Господа! А не пора ли нам составить план? – по-прежнему беззаботно произнес Матвей, озираясь на плохо освещенные мраморные своды и колонны вестибюля высотки. Если мы опоздаем к хатам на десять минут, они от этого нас меньше любить не будут.

– План? – задумчиво переспросил Антон. – Судя по россыпи алмазов, с сегодняшнего дня Иосиф управляет алмазной колесницей. Он же – планирует.

– У меня нет плана. Я действую по своевременному наитию. Но я думаю, он есть у Антона.

– У меня уже нет плана. Хотя еще недавно, до вашего появления он у меня был.

– Поделишься?

Антон огляделся по сторонам, вычисляя до какой степени безопасно рассказывать об этом именно здесь. Я тоже огляделся. Громная бронзовая люстра на высоте пятнадцати метров впечатляла, но света от нее доходило мало.

– План был такой. У меня с собой диск. На диске – файл. В файле, все что мы знаем про хатов. Мои исследования. Результаты, добытые Иосифом. Наши выводы. Копия этого файла лежит в некотором онлайновом почтовом ящике. И будет разослана через некоторое время по 50 редакциям газет и телеканалов, а также во все основные спецслужбы России, США, Великобритании и Израиля.

– Какие условия неразглашения?

– Гуманные и разумные. Взять в заложники меня и выпустить Дину. В конце-концов, зачем хатам Дина?

– Отличные условия. Мы вписываемся в этот план. Только пускай выпускают всех. Вместе с Диной.

– Вы в него не вписываетесь. Потому что выпустить всех, тем более Иосифа, хаты не согласятся. И я еще раз предлагаю вам, как уже предлагал Матвею, выйти из этой игры, пока не поздно.

– Поздно. Нас там уже ждут.

– Не поздно. Выйти на улицу для перекура, вскочить в троллейбус, исчезнуть в метро, выкинув засвеченные телефоны, вот и – все.

– Мы остаемся. Карты на руках у нас, конечно, не очень, но может их и хватит. А может у дилера не будет игры. [115] И в запасе есть блеф.

Матвей был, судя по всему, в ударе. Меня в плане Антона кое-что не устроило.

– Одно уточнение. Запомни! На твоем CD записано не все. Самое главное и секретное, ты на него не записал, чтобы хаты невысокой степени посвящения, которые первые прочтут этот диск, ничего лишнего не узнали. Это вот «Самое Главное Для Хатов» ты готов рассказать устно только Джессер Джессеру и при личной встрече.

– А что это – «Самое Главное»?

– Не знаю. Но пока там хаты соберутся организовать с ним встречу, пройдет много времени. Или осел умрет. Или падишах. Или мы что-нибудь придумаем. В конце-концов, есть Аня. Она будет в курсе, где мы как только прослушает автоответчик.

В это время к нам подошел охранник и спросил, что мы, тут делаем. Мы, и правда, выделялись из толпы посетителей. Они приходили и уходили, а мы стояли у колонны и о чем-то трепались уже минут пятнадцать.

– Нам туда. – Матвей твердо показал рукой на правую часть холла. – Мы пришли чуть раньше и сейчас ждем назначенного времени.

Охранник покачал головой и отвалил. Антон посмотрел ему вслед несколько разочарованным взглядом и решил добить нас окончательно.

– Ребята, спасибо за помощь, но я пойду один. С вами боюсь мне не повезет…

– Хватит, Антон. Это – не казино, в конце-концов!

– Зубов бояться – в рот не давать.

Допустим, для подобной ситуации, достаточно напряженной, это прозвучало немного вульгарно, но во-первых, кто что хотел от Моти, а во-вторых, все равно лучше, чем какое-нибудь пафосное «Поручик Голицын, достаньте патроны, корнет Оболенский, надеть ордена!».