Ничто не вечно - Шелдон Сидни. Страница 21

— Это не для меня. Для моего брата. — Раньше Кэт никогда не упоминала о своем брате.

— А я и не знала, что у тебя есть брат, — удивилась Пейдж.

— Он живет в Сан-Франциско? — поинтересовалась Хони. Кэт замялась.

— Нет. Он живет на Востоке. В Детройте. Как-нибудь вы с ним познакомитесь.

— С удовольствием. А чем он занимается?

— Он…, предприниматель. — Кэт несколько смутилась. — Сейчас дела у него идут не слишком удачно, но все уладится. Майк всегда выбирается из таких ситуаций.

«Господи, сделай так, чтобы я оказалась права», — подумала она.

Гарри Боуман тоже был ординатором, но перевелся в Сан-Франциско из Айовы. Веселый, удачливый парень, старающийся ладить со всеми.

Однажды он заговорил с Пейдж.

— Я завтра вечером устраиваю небольшую вечеринку. Если ты, доктор Хантер и доктор Тафт свободны, то почему бы вам не прийти ко мне? Думаю, вам понравится.

— Прекрасно, — согласилась Пейдж. — Что мы должны принести? Боуман рассмеялся.

— Да ничего не надо приносить.

— Ты уверен? Бутылку вина или…

— Забудь об этом! Вечеринка состоится в моей скромной квартирке.

«Скромная квартирка» Боумана оказалась десятикомнатным пентхаузом, обставленным антикварной мебелью.

Войдя внутрь, все три подруги замерли в изумлении.

— Боже мой! — воскликнула Кэт. — Откуда все это?

— У меня хватило ума родиться у сообразительного папы, — ответил Боуман. — Он все свои деньги оставил мне.

— И ты еще работаешь? — удивилась Кэт. Боуман улыбнулся.

— Мне нравится профессия врача.

Угощение состояло из малосольной белужьей икры, гусиного паштета, копченой шотландской лососины, устриц, крабов и шампанского «Кристалл».

Боуман оказался прав. Им очень понравилось у него.

— Просто не представляешь, как я тебе благодарна, — сказала Пейдж Гарри, когда они уже уходили.

— А в субботу вы свободны? — поинтересовался он.

— Да.

— У меня есть маленькая моторная лодочка. Могу покатать вас.

— Звучит очень заманчиво.

В четыре часа утра, когда Кэт забылась в глубоком сне в дежурке, раздался вызов по селектору:

— Доктор Хантер, третья неотложка… Доктор Хантер, третья неотложка.

Борясь с усталостью, Кэт сползла с топчана. Протирая кулаками глаза, она спустилась на лифте в третью неотложку.

Возле дверей палаты ее встретил санитар.

— Вон он, в углу, на кушетке. У него сильные боли.

Кэт подошла к пациенту.

— Я доктор Хантер, — сонным голосом представилась она.

Пациент застонал.

— Господи, доктор, сделайте что-нибудь. Боль в спине просто убивает меня. Кэт подавила зевок.

— Сколько времени вы ощущаете боль?

— Около двух недель.

Кэт удивленно посмотрела на него.

— Две недели? Почему же вы раньше не обратились к нам?

Пациент попробовал пошевелиться и подмигнул.

— Сказать по правде, я ненавижу больницы.

— Тогда зачем пришли сейчас? Лицо пациента оживилось.

— Скоро начинается крупный турнир по гольфу, и, если вы не вылечите мою спину, я не смогу насладиться этим зрелищем.

Кэт тяжело вздохнула.

— Турнир по гольфу.

— Да.

Она с трудом сдерживала себя.

— А знаете что, идите-ка вы домой. Примите две таблетки аспирина и, если утром не почувствуете себя лучше, позвоните мне. — Кэт выскочила из неотложки, оставив пациента с раскрытым от изумления ртом.

«Маленькая моторная лодочка» Гарри Боумана оказалась моторной яхтой длиной почти пятьдесят футов.

— Добро пожаловать на борт! — воскликнул он, приветствуя Пейдж, Кэт и Хони.

Хони с восхищением осматривала яхту.

— Она просто великолепна, — не удержалась от похвалы Пейдж.

Три часа они плавали по заливу, наслаждаясь теплым летним днем. Впервые за много недель все они действительно отдыхали.

Когда яхта бросила якорь у острова Эйнджел и все приступили к роскошному обеду, Кэт сказала:

— Вот это жизнь! Давайте не возвращаться на берег.

— Прекрасная мысль, — поддержала ее Хони. Да, это был благословенный день. Потом все вернулись на палубу, и Пейдж обратилась к Боуману:

— Не могу передать тебе, как мне здесь нравится.

— Мне приятно это слышать. — Он легонько похлопал ее по плечу. — Можем повторить. В любое время. Вы трое всегда желанные гости на борту моей яхты.

«Какой приятный мужчина», — подумала Пейдж.

Хони нравилось работать в родильном отделении. В его палатах все время возникала новая жизнь, появлялись новые надежды, это был бесконечный, радостный процесс.

Женщины, рожавшие впервые, нервничали, побаивались, а те, кто уже через это когда-то прошел, думали только о том, как бы побыстрее все закончилось.

Одна из рожениц, у которой начались схватки, сказала Хони:

— Слава Богу! Не могу дождаться, когда снова смогу увидеть носки своих туфель.

Если бы Пейдж вела дневник, то день пятнадцатое августа она отметила бы красным. Именно в этот день в ее жизни появился Джимми Форд.

Джимми работал санитаром. Пейдж никогда еще не встречала человека с такой яркой улыбкой и таким веселым характером. Он был небольшого роста, худенький, выглядел лет на семнадцать. На самом деле ему было двадцать пять, и он носился по больничным коридорам, как неунывающий ураган. Ничто не могло опечалить его.

Джимми постоянно выполнял чьи-либо поручения, у него абсолютно отсутствовало чувство субординации, и он вел себя с докторами, медсестрами и санитарами совершенно одинаково.

Джимми Форд любил рассказывать анекдоты.

— Вы слышали про пациента в гипсе? Парень, который лежал на соседней койке, спросил у него, чем он зарабатывал на жизнь. Тот отвечает: "Я был мойщиком окон в «Эмпайр стейт билдинг». Тогда другой парень спрашивает: «А когда уволился?» «Когда падал, примерно на половине пути».

Джимми всегда смеялся и с удовольствием помогал каждому, кто в нем нуждался.

Он обожал Пейдж.

— Когда-нибудь я тоже стану доктором. Хочу быть похожим на вас.

Он все время приносил ей какие-нибудь скромные подарки: леденцы, сувениры, маленькие игрушки. И каждый подарок сопровождался анекдотом.

— В Хьюстоне мужчина останавливает прохожего и спрашивает: «Как мне побыстрее попасть в больницу?» «А ты скажи что-нибудь плохое про Техас».

Анекдоты его были ужасными, но Джимми рассказывал их очень забавно.

В больницу они с Пейдж приходили в одно время, и он всегда подъезжал к ней на своем мотоцикле.

— Пациент спрашивает: «Моя операция опасная?» А хирург отвечает: «Нет. Операция, которая стоит двести долларов, не может быть опасной».

И убегал по своим делам.

Если у Пейдж, Кэт и Хони одновременно выдавался свободный день, они отправлялись гулять по Сан-Франциско, Посетили «Датскую мельницу», «Японский чайный сад», гуляли по Набережной рыбаков, катались на канатном трамвае, смотрели пьесы в театре «Каррен», ужинали в ресторане «Махарани» на Пост-стрит. Все официанты в этом заведении были индийцами, и Пейдж изумила Кэт и Хони, обратившись к ним на хинди: «Hum Hindustani baht bahut ocho bolta hi», — и с этого момента они стали там самыми почетными посетителями.

— Где ты научилась говорить на индийском? — спросила Хони.

— На хинди, — поправила Пейдж и замялась. — Мы… Я жила некоторое время в Индии…

Воспоминания были еще так свежи в памяти. Они с Альфредом в Агре, осматривают Тадж-Махал.

«Шах— Джахан построил его для своей жены. На это ушло двадцать лет, Альфред».

«Я тоже построю тебе Тадж-Махал. И меня не интересует, сколько для этого понадобится времени!»

«Это Корен Тернер. Моя жена». Пейдж услышала свое имя и вернулась к действительности.

— Пейдж… — Кэт встревоженно посмотрела на нее. — С тобой все в порядке?