Номер 10 - Таунсенд Сьюзан "Сью". Страница 42

Глава двадцатая

Норма проснулась, полежала минутку и вспомнила, что сегодня большой день. Она отбросила тяжелые одеяла — теперь уже можно кое-что теплое и убрать, потому что в комнате чудно, как летом. После переезда Джеймса она согласилась держать отопление включенным круглые сутки. Это было смелое решение, однако Джеймс верно сказал: «Счет за электричество приходит раз в квартал, а мы, может, завтра умрем».

Норме нравилось, что он всегда говорил «мы», всегда имел ее в виду, словно они товарищи по делу и жизни. Она полюбила Джеймса. Она знала, что ее любовь никогда не сможет стать такой, — ведь ей семьдесят один, а ему нет и двадцати. Впрочем, в шоу Джерри Спрингера показывали пару, и они уверяли, что счастливы, хотя он лысый и пускает слюни, а ей всего шестнадцать, и она чуть тормозит, бедняжка.

И вообще она рада, что больше не приходится заниматься этим. Это ей нравилось только с Тревором, а он ей не часто докучал. На Рождество, Пасху, в неделю Блэкпулского салюта [69] и еще изредка, когда выпьет как раз в меру. Чуть недобор — и он робел, чуть перебор — ему уже не хватало твердости.

Ее любовь к Джеймсу была чистой, но более волнующей, чем любовь к Стюарту, Ивонне и Джеку. Кроме того, Джеймс нуждался в ее помощи. Он ей как бы товарищ по жизни и бизнесу и, как только излечится от крэка, повезет ее в путешествие за границу. Сначала в круиз, просто чтобы она привыкла, ведь она ни разу еще не выезжала из Англии, хотя они с Тревом и планировали отпуск в Диснейленде, но потом Трев упал с крыши. Если путешествовать на приличном корабле, где все разговаривают по-английски, то это все равно как Англия, рассказал ей Джеймс.

Они вместе прибрались в доме; Норме нравилось, чтобы гости приходили в чистоту и порядок. Потом Джеймс сказал: «Давай кое-что сварганим, мать». Он отвел ее в кухню и усадил. Вынул из ящика серванта рулон алюминиевой фольги и выстлал ею стол. Потом нашел противень, пирексовую миску, маленький молочник, рулон тонкой пищевой пленки, большую металлическую ложку, острый нож, банку из-под колы и дырокол. Через несколько минут стол преобразился в лабораторию алхимика. Норма наблюдала за Джеймсом, как в детстве наблюдала за матерью, а он просеял и смешал в пирексовой миске немножко белого порошка, чуток двууглекислой соды и несколько капель воды, потом взял маленький молочник и нагрел смесь, пока она не начала клокотать и пузыриться.

Сэр Дигби не желал отпускать свое поразительное открытие без твердого обещания.

— Эдвина, остановитесь в Стратфорде у меня. Я снимаю чудный домик под соломенной крышей. Сегодня мы могли бы поработать над сценарием. Я сам кое-что откопал и, мне кажется, вычислил нашего знаменитого премьера.

— А каковы ваши собственные политические взгляды? — спросил премьер-министр.

Сэра Дигби этот вопрос удивил. Его имя регулярно появлялось сразу после имен Пейлина [70] и Паксмана в петициях и открытых письмах по всем мыслимым радикальным вопросам — от тюремной реформы до войны в Ираке.

— Боюсь, я жуткий противник истеблишмента. В прошлом году меня выкинули из Совета по культуре за то, что я пытался запустить волну в палате лордов.

Джек засмеялся.

Сэр Дигби брюзгливо пояснил:

— Знаю, это почти то же самое, что ложиться под танк, только таких возможностей в нашей стране не много. — Он почти сожалел об этом. — Эдвина, вместе мы могли бы сделать нечто новое, мы могли бы свалить правительство Клэра. Пожалуйста, обещайте, что будете играть Эдварда Клэра.

Тогда Джек сказал:

— Мы с Эдвиной должны это обсудить. Мы с вами свяжемся, не звоните нам, сэр Дигби, мы вам позвоним сами.

Потом Джек сопроводил премьер-министра туда, где Али поставил машину, включив аварийные огни, — на двойной сплошной линии. Прежде чем они отъехали, сэр Дигби сунул в открытое окно машины копию сценария со словами:

— Мы почти уговорили Шарон Стоун на роль Адель. Она чуть вредничает из-за накладного носа, но я уверен, что когда она примерит разные…

Джек скомандовал: «Вперед, Али», и машина медленно влилась в поток автотуристов, покидающих Стратфорд.

Премьер-министр принялся читать вслух куцый сценарий Уэйна Спэрроу. Одна из самых живых сцен происходила в Овальной комнате Белого дома, где премьер-министр Великобритании и президент Соединенных Штатов боролись нагишом у камина; победителю доставалась сомнительная честь отдать приказ обрушить град ракет на главные города во всех странах «оси зла».

Джек отметил:

— Спэрроу явный поклонник Лоуренса. Я потребую, чтобы сэр Дигби удвоил оплату, если он хочет, чтобы вы светили задницей, Эд.

— Похоже на фильм, который моя мадам смотрела на днях, — сказал Али.

В другой сцене Спэрроу одевал премьер-министра пуделем и заставлял прыгать через горящий обруч в вытянутой руке статуи Свободы. Все диалоги пестрели площадной бранью и словами-паразитами.

Когда Джек взял сценарий и зачитал какой-то монолог, Али возмутился:

— Джек, разве вы не читали объявление у меня на щитке: «Ругаться запрещено»!

В последнее время агенты Палмер и Кларк с нетерпением ждали выхода на работу и очень неохотно сдавали дела ночной смене. Они вызвались работать круглосуточно, даже есть и пить в кабинете, но начальник отказал им. сославшись на «Положение о гигиене и безопасности труда». Они полюбили свои объекты наблюдения и громко болели за Джека, когда тот вытащил фермера с бакенбардами из кабины трактора и задал ему взбучку.

Они следили за автомобилем Али, пока он двигался по шоссе А46 к Лестеру, куда Джек собрался заехать навестить мать. По данным разведки, в последнее время в ее доме и вокруг него развернулась необычная активность, но кадры, отснятые камерами внешнего наблюдения, были нечеткие. Агенты проверили «мерседес», который несколько дней назад припарковали у дома двое коротышек в капюшонах и мешковатых штанах. Номерной знак принадлежал владельцу сети спортивных магазинов в Рединге; автомобиль был угнан со стоянки «Розовый слон» в аэропорту Стэнстед и в розыск пока не объявлялся.

Адель и Люсинду везли по Харли-стрит. За их машиной ехала вторая, в которой сидели телохранитель Адель, сержант Сандра Локк, и ее коллега — сержант Джон Харви.

Адель до сих пор не нашла себе идеального носа ни в брошюрах, ни в Интернете. Эта тема — новый нос для Адель — уже начала утомлять Люсинду. Она надеялась, что эстафету подхватит сэр Найджел Хэмблтон. Прием им назначили на семь вечера, поэтому они выехали за час с лишним, чтобы без опоздания преодолеть это короткое расстояние — буквально два с половиной километра от Даунинг-стрит до Харли-стрит. Однако в нескольких местах маршрута образовались пробки. У Адель было достаточно времени понаблюдать толпу на площади Пикадилли, пока они объезжали туристическую ось мира. Она взглянула на Эроса и увидела, как он юн. Просто влюбленный подросток, а под ним, на ступенях, сидели другие подростки с прекрасными лицами, и в их глазах отражались неоновые огни. Мальчик, удивительно похожий на Моргана, сидел, положив руку на плечи чернокожей девушке в камуфляжном жакете и брюках хаки, но это не мог быть Морган — тот вызвался убаюкать Поппи, а потом примется за сочинение о детском труде,

Люсинда зевнула и попробовала думать о том, как выставить счет за свое рабочее время. Если сантехнику она платит 65 фунтов в час, обоснованно ли считать ее время по ставке 150 фунтов в час? В конце концов, она десять лет училась.

На площади Кавендиш автомобиль опять встал как вкопанный. На газонах возвели палатки, разномастные лампы освещали деревянные тротуары, люди в вечерней одежде показывали приглашения охранникам в смокингах. Адель увидела несколько знакомых лиц и почувствовала обиду, что ее не пригласили, и неважно, что тут происходит. Люсинда пробормотала: