Вторая жизнь - Уинстон Энн Мэри. Страница 48

Сгорбившись, как старик, он побрел к своему дому. Сейчас он поедет, заберет Дженни и будет разыгрывать радость оттого, что сегодня ночью придет Санта-Клаус. Он заставил себя отключиться от всего остального, сосредоточиться только на мыслях о том, как будет рада Дженни приходу Санта-Клауса. Он не имеет права не оправдать надежд своей малышки. Кроме того, это поможет ему побороть боль. А как объяснить Дженни, что Марина не вернется?

Рождественская елка весело мерцала, когда струящийся из окон солнечный цвет попадал на Маринины переливающиеся стеклянные елочные украшения. Он с трудом переносил это зрелище. Клауд вошел в комнату и стал тереться у его ног. Бен рассеянно взял кота на руки и погладил его мягкую белую шерстку.

— Где твоя хозяйка? — спросил он мягко.

Но кот не ответил.

Все еще держа его в руках, Бен вышел в прихожую, направляясь в спальню, чтобы переодеться. И вдруг увидел коробки: маленькие и большие, разной формы и разных цветов, аккуратно сложенные в углу прихожей; все они были закрыты и завязаны. Марина, должно быть, приходила и сделала все это сегодня днем, пока он был на работе.

Значит, она действительно уходит. О Боже, как я буду без нее жить?

Он бесцельно заглянул в комнату Дженни. Он нуждался в поддержке и утешении, чтобы прошла боль в сердце. Он присел на краешек кроватки и взял в руки видавшую виды тряпичную обезьянку, с которой Дженни спала с тех пор, как смогла дотягиваться до нее. Эта обезьянка была постоянно с ней с того самого дня, когда не стало Кэрри. Он конвульсивно прижал игрушку к своей груди; затем его взгляд упал на книгу, лежавшую на полу около кровати.

Он узнал ее сразу, когда наклонился, чтобы подобрать с пола. Это были стихи для детей. Книга, которую Марина подарила Дженни на день рождения и которую он с тех пор читал много раз. Дженни любила ее почти так же, как любила Марину.

Его большие руки дрожали, когда он неловко открыл обложку и прочел надпись, сделанную на чистом листе в начале книги:

«Моей самой любимой на свете маленькой девочке. С огромной любовью поздравляю с исполнением двух лет. Марина».

Дрожащим пальцем он нежно провел по строчкам, написанным ее плавным почерком.

Каждый раз, когда он читал Дженни эту книжку, она требовала, чтобы он читал то, что написала Марина. Знакомые слова сразили его, как нокаут.

«Моей самой любимой на свете…»

Чувство вины и отчаяния затопило его. Ему не хватало воздуха, он задыхался. Каким же он был самодовольным, ограниченным кретином! Неудивительно, что она покинула его. Ей надо было как следует стукнуть его по голове, когда она выходила из комнаты, — может, вышибла бы из него эгоизм. Его руки сжались в кулаки, и он отчаянно прижал их к глазам.

Он и Дженни были ей дороги больше всего на свете, были для нее всем. Как он мог сомневаться в этом? Она была предана своей семье. Ни разу она не допустила, чтобы ее работа причинила вред благополучию семьи. Он вспомнил день, когда заболел гриппом. Она не колеблясь позвонила Джилиан и не пошла на работу. В этот день, а также и еще несколько раз она брала Дженни с собой в магазин.

Она любила свою работу. Он видел, как она помогала новоявленной бабушке выбрать превосходный подарок для своего внука; видел, как она весь день сидела над книгами, решая, какие новые издания надо заказать; даже как-то в субботу сам помогал ей сделать инвентаризационную опись, когда она не успевала. Это был не просто заработок, не просто работа. Это было то, что она любила.

Она повзрослела и изменилась после несчастного случая. Стала более уверенной в себе, более самостоятельной и более способной. Работа в «Детском городке» шла ей на пользу. Она нашла свое место в жизни, свою жизненную нишу, а не только была женой Бена Брэдфорда и матерью Дженни.

Прежняя Кэрри никогда не противоречила ему. Она молча переживала свои неприятности, а он расстраивался и был недоволен, не зная, что случилось. Новая Кэрри — Марина видела его непреклонность и понимала, что он будет подавлять ее… и что неминуемые при этом размолвки будут плохо отражаться на Дженни.

Но она ошибалась в одном. Он может измениться. И он изменится. Ради нее. Потому что он не хочет прожить остаток своей жизни без нее. То, что вчера казалось ему непреодолимым, требовало только другого восприятия.

Марина права. Их жизнь может включать ее карьеру, ее работу без ущерба для любого члена их семьи. Даже с появлением второго ребенка. У их детей некогда не появится чувства, что маме не до них. Марина никогда не позволит такому случиться.

Ребенок… Вчера днем ее глаза светились радостью и возбуждением. Если бы он к ней был внимателен, то сразу бы понял, отчего это.

И ответил бы ей такой же радостью.

А у него на уме было только одно: ее работа. Он даже прогнал ее от себя! Как же ему теперь убедить Марину вернуться домой? Он должен…

— Бен!

Он оторвал руки от глаз и вскочил на ноги. Она вернулась! Его сердце подпрыгнуло и стало бешено биться о ребра. Ее шаги приближались, она миновала прихожую и остановилась на пороге комнаты Дженни.

— Бен… — Она смотрела куда угодно, только не на него. — Извини за вторжение. Я приехала, чтобы забрать свои вещи. — Ее красота была ошеломляюща, как всегда, но в голубых глазах стояла тревога.

— Куда ты уезжаешь? — Это было все, что он мог с трудом выдавить из себя. Он до смерти боялся, что она снова уйдет, прежде чем он успеет рассказать, как был не прав.

— Я подыскала квартиру, где можно будет жить с собакой и кошкой. Дом я буду искать попозже. — Она вздохнула и, кажется, взяла себя в руки. Когда она заговорила снова, ее голос стал даже мягче. — Извини меня. Извини, что я непрошено вошла в твою жизнь. — Внезапно она замолчала, ее плечи стали подниматься и опускаться. — Тебе надо побыть одному, пока ты не перестанешь горевать, а потом ты пойдешь дальше. Обещаю, что я буду соблюдать любое решение, которое ты примешь относительно Дженни. Я понимаю, что у меня нет никаких юридических прав на свидания с ней. Пожалуйста, пусть она только знает… пусть только знает, как горячо я ее люблю.

Бен попытался заговорить, но она остановила его: