Слово - Уоллес Ирвин. Страница 182

Лебрун проявил какой-то интерес.

— И что же там было?

— Когда Монти открыл Евангелие от Иакова, в папирусах было несколько дыр. В третьем фрагменте имеется неполное предложение, которое читается следующим образом: “Другие сыновья Иосифа, выжившие братья Господа и мои собственные, это…”, после чего идет пропуск, но потом текст продолжается: “Я один остался, дабы сказать о перворожденном и самом любимом Сыне”. Так вот, Монти процитировал это, но вместе с тем заполнил отсутствующее место.

Лебрун подался вперед.

— Чем же он заполнил его?

— Подождите, дайте вспомнить… — Ренделл попытался прокрутить пленку у себя в голове. — Монти сказал мне так: “Другие сыновья Иосифа, выжившие братья Господа и мои собственные, это Иуда, Симон, Иосия…

— … Уд, но все они за пределами Иудеи и Идумеи, потому то я один остался, дабы сказать о перворожденном и самом любимом Сыне, — закончил Лебрун за Ренделла и откинулся на спинку стула.

Ренделл изумленно глянул на старика.

— Вы… вы знаете это.

— Должен знать, — ответил тот. Его губы выпятились вперед так, что рот сделался еще одной морщиной на лице. — Это я написал это. Монти вовсе не Иаков. Это я Иаков.

Для Ренделла это был чудовищный момент, о котором он столько думал, но не желал пережить.

— Тогда… тогда все это ложь… Иаков, Петроний, все это открытие.

— Блестящая ложь, — дополнил его Лебрун. Он поглядел налево, потом направо и возбужденно прибавил:

— Подделка, величайшая во всей истории подделка. Теперь вы знаете. — После этого он начал изучать Ренделла. — Я удовлетворен тем, как вы встретились с профессором Монти. Но я не удовлетворен тем, чего вы хотите от Роберта Лебруна. Что вы хотите от меня?

— Фактов, — ответил на это Ренделл. — И вашего доказательства подделки.

— И что вы будете делать с этими доказательствами?

— Опубликую. Чтобы показать истинное лицо тех, кто желает привить фальшивые надежды легковерной публике.

После этого наступило долгое молчание. Роберт Лебрун раздумывал. Наконец он заговорил:

— Тут были и другие, — сказал он тихо, чуть ли не про себя, — другие, желавшие получить доказательства мистификации, и которые тоже желали вскрыть внутреннюю гнилость церкви и гадкие стороны религии. А оказалось, что сами они были агентами церковников, желающими наложить лапы на истину, чтобы потом захоронить ее, желая при этом сохранить свои мифы навечно. Если я не доверил им представить правду миру, хотя они и предлагали мне деньги, то как я могу доверять вам?

— Потому что меня наняли рекламировать Воскрешение Два и продвигать новую Библию, и я был почти до конца вовлечен, пока у меня не появились сомнения, — честно признался Ренделл. — Потому что мои сомнения заставили меня искать правду — и, возможно, я нашел ее в вас.

— Так, вы нашли ее во мне, — согласился Лебрун. — Но вот я не столь уверен, что нашел ее в вас. Я не могу выдать правду, плод почти всей моей жизни, пока не буду уверен — наверняка — что она увидит свет.

Впервые Ренделл встретил другого человека, наряду с де Фроомом, чей скептицизм соответствовал, если не превосходил, его собственный.

Этот человек был невыносим, неудовлетворен до предела. После фиаско Пламмера Лебрун, скорее всего, не был способен довериться любому человеческому существу. Ну кто на всей земле мог иметь достаточна характера и безупречную репутацию, способные убедить этого старикана, что работа всей его жизни будет вознаграждена, что его, так называемое, доказательство будет представлено всем людям? И тут Ренделл вспомнил одного такого. Если бы молодой Джим Маклафлин был сейчас здесь, на месте Ренделла — тот самый Маклафлин, с его огромным количеством расследований лицемерия и фальши, с его Рейкеровским Институтом, посвященным поискам истины, и плевать на все последствия — он один мог завоевать доверие Роберта Лебруна.

Именно эта мысль посетила Ренделла.

Джим Маклафлин и Рейкеровский Институт были здесь, в нескольких минутах ходьбы.

Очень доверительным тоном Ренделл произнес:

— Мсье Лебрун, думаю, я смогу убедить вас, в том, что мне можно доверять. Давайте подымемся ко мне в номер. Там позвольте мне представить свои доказательства. И тогда, я уверен в этом, вы будете готовы представить свои.

ОНИ БЫЛИ В НОМЕРЕ РЕНДЕЛЛА, на пятом этаже гостиницы “Эксельсиор”.

Роберт Лебрун, со своей неловкой, хромающей походкой, не прельстился мягким креслом и сразу же направился к стулу с твердой спинкой у стола со стеклянной столешницей, которым Ренделл ранее воспользовался в качестве письменного. Когда он уселся, его глаза внимательно прослеживали за каждым движением Ренделла.

Вновь Ренделл разложил свой портфель на кровати и недолго покопался в нем. Он вынул папку с этикеткой “Рейкеровский Институт”.

— Вы свободно читаете по-английски? — спросил он.

— Так же свободно, как и на древнем арамейском, — ответил Лебрун.

— Прекрасно, — ответил на это Ренделл. — А слыхали ли вы когда-нибудь про организацию из Соединенных Штатов, которая называется “Рейкеровский Институт”?

— Нет, не слыхал.

— Я так и думал, — сказал Ренделл. — Пока что они не слишком широко известны. Вообще-то говоря, меня просили провести их первую кампанию по раскрутке. — Он направился к Лебруну, держа папку в руке. — Здесь корреспонденция между мною и человеком по имени Джим Маклафлин, главой Рейкеровского института, прежде чем он встретился со мной в Нью-Йорке. Здесь же заметки об этой встрече. Через несколько месяцев вы еще услышите о Маклафлине. Он последний их представителей великой традиции американских инакомыслящих, крестоносцев, желающих выставить зло напоказ, человек вроде вашего Золя…

— Золя… — пробормотал Лебрун, и в его голосе можно было услышать чуть ли не нежность.

— У нас всегда имелись такие. Их всегда было немного, и часто они страдали по вине обладающих властью. Но они никогда не замолкали и не угасали, потому что всегда были голосом совести общества. Люди типа Томаса Пэйна <Томас Пэйн (Paine, Thomas) 1737-1809 — Родившийся в Англии американский писатель и революционный деятель, который написал памфлет “Здравый смысл” (1776), в котором защищал независимость американцев от Англии. В Англии он опубликовал “Права человека” (1791 — 1792) в защиту Французской революции> и Генри Торо <Генри Торо (Thoreau, Henry David) 1817-1862 — американский писатель, весьма плодотворная личность в истории американской общественной мысли. Большую часть жизни провел в Конкорде, штат Массачузетс, где его связывали с трансценденталистами Новой Англии; два года прожил на берегу озера Вальден (1845 — 1847). Им написаны произведения, среди которых выделяются “Гражданское Непослушание (1849) и “Вальден, или жизнь в лесах” (1854)>. И даже более решительные паладины вроде Эптона Синклера <Эптон Синклер (Sinclair, Upton Beall) 1878-1968 — американский писатель и реформатор. В его романах, включая “Джунгли” (1906) и “Бостон” видны ноты социального протеста и осуждения действительности>, Линкольна Стеффенса <Линкольн Стеффенс (Lincoln Joseph Steffens) 1866-1936 — американский журналист. В качестве ведущего редактора вскрывал правительственную коррупцию в ряде статей, тем самым открыв эру журнализма, критикующего коррупцию>, Ральфа Надера <Ральф Надер (Ralph Nader) родился в 1934 г. — Американский юрист и пионер в деле защиты потребителей>, которые выставляли обман, подсовываемый ничего не подозревавшему обществу со стороны коррумпированных промышленников. Так вот, Джим Маклафлин и его расследователи из Рейкеровского Института — это новейшие и последние представители этой линии.