Игра в кошки-мышки - Малиновская Елена Михайловна. Страница 43

– Да, но Дора до недавнего момента была твоей служанкой, а Седрика ты прочишь на роль спутника жизни, – резонно возразил Себастьян. – Неужели ты не видишь разницу? Тебе придется постоянно мириться со вспышками неудовольствия супруга. Более того, чаще всего именно на тебя и будет направлен его гнев.

Я устало потерла лоб, не зная, как возразить Себастьяну. Он говорил чудовищные вещи. И хуже всего было то, что где-то в глубине души я полностью соглашалась с ним.

– Но самое дурное заключается в том, что вы не любите друг друга. – Себастьян с нарочитым сочувствием вздохнул. – Только боитесь признаться в этом.

– Неправда! – вскинулась я. – Я люблю Седрика!

– Да неужели? – Себастьян ядовито ухмыльнулся. – Хотя бы сейчас не лги себе. Меня ты все равно не обманешь. В нашу последнюю встречу имей смелость признаться, что ты затеяла всю эту возню с помолвкой лишь для того, чтобы досадить мне. Молодец, досадила с лихвой. Но прежде всего ты навредила сама себе.

– Неправда, – на сей раз это прозвучало тихо и жалко. Я опустила голову, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

– Ты добрая и совестливая девочка, Трикс. – Себастьян ласково провел тыльной стороной ладони по моей щеке. Затем прикоснулся к моему подбородку, заставив поднять голову и посмотреть себе в глаза. – Иногда даже чересчур. Я понимаю, что все эти годы тебя мучило чувство вины перед Седриком. Ты осознавала, что поступила с ним очень некрасиво. Но пойми – это не повод портить себе жизнь. Хуже нет наказания каждый день, каждый час находиться рядом с нелюбимым человеком, просыпаться и засыпать подле него, терпеть его ласки и поцелуи. Неужели ты мечтаешь о такой участи? Право слово, это хуже пыточных Альтиса.

Я не знала, что ему сказать. В памяти вновь возник недавний вечер, когда я впервые увидела Седрика после столь долгой разлуки. Его прикосновения тогда были мне даже неприятны. Я считала, что всему виной наша ссора, моя обида на его недоверие, но вдруг Себастьян прав? Вдруг я не люблю Седрика, а просто пытаюсь спрятаться за этим мнимым чувством?

– Ты должна сделать выбор, – произнес Себастьян и мизинцем смахнул крохотную слезинку, повисшую у меня на ресничке. – Ты и только ты. Седрик никогда и ни за что не откажется от тебя. Ты слишком выгодная партия для него. Плюс наверняка взыграет чувство собственничества. Да и потом, ты красива, умна, из хорошей семьи. Более чем весомые аргументы в пользу женитьбы. Поэтому решать тебе.

– Но что мне ждать от тебя? – тихо спросила я.

– Какая же ты все-таки глупенькая, Трикс. – Себастьян чуть слышно фыркнул от смеха. Опустил руки на мою талию и привлек меня ближе, так, что я ощутила его дыхание на своих губах. Прошептал, гипнотизируя меня своим странными светлыми глазами: – Ну что? Порадуешь меня прощальным поцелуем?

Я сомневалась лишь миг. Затем боязливо кивнула. Стыдливо зажмурилась и потянулась к нему. Увы, наш поцелуй длился лишь миг. Я едва успела почувствовать мятный вкус его губ, как меня безжалостно вышвырнуло из этой реальности. Вокруг с угрожающей скоростью распустился цветок черного небытия.

Я открыла глаза и тихонько застонала. После столь неожиданного и грубого перемещения меня сильно тошнило. Стены чулана танцевали перед моим взглядом, изгибаясь под немыслимыми углами.

– Очнулась-таки, – недовольно фыркнула Ларашья и бросила мне на постель смятый ворох какого-то тряпья. – Одевайся! И побыстрее. Надо уходить.

– Что случилось? – спросила я, изо всех сил стараясь выполнить ее распоряжение. Но получалось плохо. Едва я приподнялась – как меня мотнуло в сторону, и я пребольно рассадила локоть о деревянную спинку кровати.

– Я чую – идет беда, – сухо проговорила Ларашья. – Надо уходить. Если ты не встанешь через минуту – я брошу тебя здесь. Прости, но нет смысла погибать двоим.

Понятное дело, слова знахарки подстегнули меня. Я сжала зубы, неимоверным усилием воли разогнав клубящийся перед глазами туман, и, путаясь в рукавах, натянула на себя предложенную одежду. Как оказалось, Ларашья принесла мне не платье, а рубашку и плотные широкие штаны, видимо, здраво рассудив, что так мне будет удобнее пробираться через ночной лес, спасаясь от чего-то неведомого. Причем сама знахарка предпочла остаться в длинном рубище, в котором она обычно ложилась спать.

Напоследок я втиснулась в сапоги и замерла, выжидательно глядя на Ларашью и гадая, что делать дальше, куда бежать и от кого спасаться.

– Главное, сейчас не бойся. – Ларашья тряхнула нечесаными седыми паклями. – Помни – мне больше века. И последние шестьдесят лет от моих клыков не пострадал ни один человек, хотя многие заслуживали неплохой трепки. Уяснила?

Я удивленно вскинула брови, не понимая, к чему она клонит. И через мгновение едва не завизжала от ужаса, когда фигуру знахарки заволокло дымкой метаморфозы. Но если в случае с Артемией процесс превращения был растянут во времени, то теперь все произошло почти мгновенно. Один удар сердца – и лоскуты разорванной рубахи сползли на пол, а передо мной оказалась матерая волчица. Огромный зверь оскалился, продемонстрировав мне внушительные острые клыки, и принялся нахлестывать себя по бокам длинным хвостом, утробно рыча.

– Хорошая собачка, – осипшим голосом пробормотала я. – Только не кушай меня, пожалуйста.

В зеленых глазах перекидыша я отчетливо прочитала презрение. Зверь фыркнул, развернулся к двери и бросил на меня быстрый взгляд, словно говоря – ну что, идешь?

Я гулко сглотнула и поспешила за перекинувшейся знахаркой. Не оставаться ведь здесь, право слово. Мало ли кто спешит по мою душу.

Затем все слилось для меня в один страшный неправдоподобный сон. Я пробиралась через какой-то колючий бурелом, двигаясь почти на ощупь и пытаясь не потерять во мраке серую тень, ведущую меня в только ей ведомом направлении. Как назло, ночь выдалась пасмурной, поэтому мне приходилось особенно тяжело. Душный влажный предгрозовой сумрак лип к коже, мне не хватало воздуха. То и дело притихший лес озаряли сиреневые всполохи далеких молний, пока еще беззвучных. Но они помогали мне хоть немного сориентироваться в пространстве и увидеть, как близко от меня находится мой своеобразный провожатый.

Неожиданно я забалансировала на краю обрыва. Перекидыш рыкнул что-то и бесстрашно прыгнул во тьму, клубящуюся у меня под ногами.

Я невольно попятилась. Повторять подвиг зверя мне совершенно не хотелось. Помнится, однажды я уже упала с обрыва – когда убегала от Янора. Тогда мне повезло ничего себе не сломать. Но я сомневалась, что во второй раз боги ко мне будут так же благосклонны.

Откуда-то снизу послышалось звериное фырканье, видимо, должное меня приободрить. Теперь я явственно различала и журчание воды. Наверное, мы вышли к какому-нибудь ручью. Хм-м… Рискнуть?

– Кажется, я начинаю ненавидеть свободу, – тоскливо протянула я, силясь хоть что-нибудь разобрать на дне обрыва. Подумала немного и совсем тихо добавила, безмерно стыдясь этой просьбы: – Себастьян, пожалуйста, прийди и спаси меня!

Естественно, никто на мой отчаянный призыв не откликнулся. Хотя, наверное, если бы я сейчас услышала рядом до боли знакомый голос с привычными насмешливыми интонациями, то бросилась бы его обладателю на шею с горячими поцелуями и поклялась бы никогда в жизни не покидать Арилью. Нужен мне был этот побег! Теперь рискуй жизнью не пойми из-за чего.

Внезапно мой обостренный страхом слух уловил какой-то шум за спиной. Словно кто-то пробирался по лесу, стараясь при этом двигаться как можно тише.

– Артайна, помоги мне! – выдохнула я.

После чего предусмотрительно села на пятую точку и со все возрастающей скоростью заскользила вниз по глиняному склону.

Впрочем, мой головокружительный спуск не продлился долго. Достаточно быстро я практическим, так сказать, путем доказала наличие здесь ручья, о существовании которого догадалась еще наверху. Мне не удалось вовремя затормозить, поэтому совершенно неожиданно для себя я вдруг очутилась в весьма прохладной воде.