Океан безмолвия - Миллэй Катя. Страница 60

Ну и идиот. Еще и оскорбляет. А ведь уверен, что вчера вечером мы с Ли не цветочки нюхали.

– Это со мной не впервые. Вот то со мной впервые. – Я киваю в сторону Настиного дома, хотя он, пожалуй, не понимает, о чем я.

– Ты никогда не был с девчонкой на свидании? – Клэй смеется, но ничего смешного я не вижу и выражением лица даю это понять. – Ладно, не смешно. Так, может, тебе лучше с Дрю посоветоваться? – Он с минуту размышляет. – Нет, туфта. Забудь. – Он подходит к своей машине, прислоняется к дверце. – Ладно, тогда так. Что она любит?

– Бегать любит, мороженое. Колошматить что-нибудь. Имена.

– Имена?

– Не спрашивай.

– Ну, побегать в качестве разминки, может, было бы и неплохо. Пот, приток адреналина, все такое… Но, думаю, для первого свидания это не подойдет. Лучше мороженое. Очень целомудренно. Как она сама, – ухмыляется Клэй.

– Я же серьезно спрашиваю.

– А я и отвечаю серьезно. – Он умолкает, и я вижу, что он пытается что-то решить для себя. – Откуда ты так много знаешь о ней? Она ведь не разговаривает. – Почти то же самое я сказал миссис Лейтон, но у Клэя другие устремления.

– Мороженое мы уже ели, – говорю я, проигнорировав его вопрос.

– Тогда остается отработка ударов.

Глава 37

Первое свидание в восемнадцать лет. Разве это не грустно? Я раз шесть за день собиралась послать Джошу эсэмэску с отказом. В какой-то момент все же написала ему, что не могу пойти, потому что мне нечего надеть. Он тут же прислал ответ:

Без ничего тоже хорошо. Увидимся в 4.

В общем, я оказалась в западне. Одно утешает: Джош, как и я, человек некомпанейский. С той лишь разницей, что разговаривает. Значит, у него есть преимущество. И все же… Мне без него никак. Не хотелось бы его потерять. Мало того, что у меня в голове бардак; представляю, во что превратится мое сердце, если он уйдет из моей жизни.

Но голой на свидание не пойдешь, нужно что-то решать. Ума не приложу, в чем идти. С модой у меня нелады. Вкуса никакого. Перебираю разные варианты – от концертных платьев до нарядов, что носила во время выздоровления, и тех, отвратительных, что ношу теперь. Я никогда не одевалась нормально, как все. Даже не знаю, что это такое. Я готова переступить через себя и начеркать записку Марго, попросить ее о помощи, но вопрос об одежде встал лишь в последнюю минуту, а у нее на сегодня планы, сейчас ее вообще нет дома. И получается, что я осталась один на один со своим гардеробом.

От моего гардероба пользы никакой. Он как будто смеется надо мной. Точно смеется. Я слышу его смех. Кроме сарафана, в котором я была вчера, нормальной одежды у меня нет. Я смотрю на свои наряды. Черное, черное, снова черное. Не хочу сегодня надевать черное. Не хочу сегодня быть Настей Кашниковой. Не хочу быть русской шлюхой. И такой, как Эмилия, тоже быть не хочу. Может, на сегодня я могла бы преобразиться в кого-то еще. В другую девчонку, с которой я пока не знакома.

С неописуемым ужасом я осознаю, что придется идти в магазин. Я напяливаю на себя один из восьми вариантов черных облегающих футболок, что у меня есть, джинсы и выхожу из дома.

Только приезжаю я не в торговый центр. А к Дрю. Бог, который с некоторых пор, как мне кажется, ненавидит меня, сегодня мне улыбается, потому что Сары нет дома. Но и Дрю тоже нет. Дверь открывает миссис Лейтон. Я смотрю на ее живот, заметно округлившийся с тех пор, как я видела ее последний раз.

– Привет, лапочка, – говорит она. Пожалуй, миссис Лейтон – единственный человек на Земле, которого мне не хочется треснуть за то, что меня назвали лапочкой. Она впускает меня в дом, объяснив, что Дрю с Сарой и мистером Лейтоном пошли покататься на лодке, принадлежащей другу их семьи. Она наливает мне лимонаду, мы садимся за барную стойку и смотрим друг на друга.

– О! – восклицает она через несколько минут, и я уже настолько привыкла к тишине, что от неожиданности едва не падаю с табурета. Она хватает мою руку; я, не раздумывая, инстинктивно отдергиваю ее. После чего чувствую себя полной дурой. Но миссис Лейтон делает вид, будто ничего не заметила. – Потрогай живот: ребенок толкается, – объясняет она, снова протягивая ко мне руку. Я тяну свою, и она кладет мою ладонь на свой живот. Ощущение жуткое. Мне все время кажется, что из ее чрева выскочит нечто причудливое.

– Чувствуешь? – Миссис Лейтон выжидающе смотрит на меня. Я убираю ладонь. В ее лице сквозит обида, но я очень боюсь расплакаться, потому и отдергиваю руку. – Прости, – говорит она. – Просто я немного взволнована. Казалось бы, третьего уже вынашиваю, эка невидаль, а все равно как в первый раз. Это мой самый любимый период. – Возможно, это был бы и мой любимый период, но этого мне узнать не суждено. Может, я и не захотела бы иметь детей, но предпочла бы, чтобы решение оставалось за мной. Увы, тот, кто искалечил мою руку, также приговорил меня к бездетности.

Направляясь сюда, я преследовала одну цель: узнать, что надеть на свидание, на которое, наверно, мне и идти не стоит. А что получилось? Я держала руку на животе миссис Лейтон, в котором толкался ребенок, и боролась со слезами.

Миссис Лейтон не выносит молчание. Ей непременно нужно заполнить пустоту.

– Это будет девочка, – сообщает она. – Мы только что узнали.

Возле телефона лежат ручка и стопка листочков. Я беру один и пишу:

Имя?

– Кэтрин, – отвечает она. – В честь мамы Джека.

Я улыбаюсь, потому что это имя я знаю. «Чистая, непорочная», – пишу я и вручаю ей листок.

Она тоже улыбается.

– Дрю говорил, что ты увлекаешься именами. А мое что значит? Лекси. Точнее – Алекса. Знаешь?

«Защитница», – пишу я и ниже: «Вы». Потом, упреждая ее следующий вопрос, объясняю значение имен Дрю – мужественный, отважный – и Сары – принцесса. Она закатывает глаза, смеется.

– Получается, мы сами напророчили? – Снова воцаряется молчание. Потом она спрашивает: – А Джош? – Думаю, она вкладывает более глубокий смысл в свой вопрос, зондирует почву.

«Спаситель», – пишу я. Она читает, кивает. На мгновение черты ее лица подергиваются печалью, которой охвачена я.

– По-моему, подходит.

Я не совсем ее понимаю и потому кладу ручку. И так слишком много написала для одного дня.

– Тебе что-то нужно было? – спрашивает миссис Лейтон. – Ты зачем приходила?

Я раздумываю о том, стоит ли спросить у нее совета по поводу моего «вечернего туалета». Она могла бы помочь. С радостью помогла бы. Но я не могу себя заставить. Качаю головой, слезаю с табурета. Еще есть время доехать до торгового центра и что-нибудь выбрать.

Миссис Лейтон провожает меня к выходу, но дверь не открывает. Поворачивается ко мне, и взгляд у нее теплый, как она сама.

– Знаешь, по мнению многих, девочки всегда стремятся изменить мальчиков, сделать из них идеал, тех, кого они хотят в них видеть. – Она смотрит на меня так, будто я должна понимать, о чем она говорит, но, может быть, я просто туплю, потому что никак в толк не возьму, к чему она клонит. – Джош порой кажется стариком. Но ведь он юноша, подросток и хочет того, чего хотят все подростки. – Увидев, что я сощурилась, она рассмеялась. – Я не об этом. Расслабься. Нет. Он хочет быть героем. Спасти девушку. Спасти тебя. – Миссис Лейтон делает паузу для пущего эффекта, тем самым подчеркивая, что мне в данном сценарии отведена роль попавшей в беду принцессы. – Но для Джоша это не желание, а потребность. Потребность суметь все исправить, улучшить, поверить в то, что у тебя все хорошо. Тогда он сможет поверить, что у него тоже все хорошо. А если он не сумеет… – Она вскидывает брови. Ее незаконченная мысль висит в воздухе, как укор, а я ведь действительно не соображу, к чему она ведет. Любому, кто хочет меня спасти, понадобится машина времени, потому что та мечта умерла. Когда я в последний раз нуждалась в помощи, никого не оказалось рядом, чтобы меня спасти, и, если снова возникнут обстоятельства, когда я буду нуждаться в спасении, рассчитывать я стану только на собственные силы. Так что премного благодарна.