Океан безмолвия - Миллэй Катя. Страница 59

– До завтра? – бросает он мне вдогонку.

Не оборачиваясь, я машу ему через плечо.

Она еще ключ в дверь не вставила, а я уже у ее дома. Помчался за ней сразу же, как только она уехала с моей улицы, потому что больше так не могу.

– Можно войти?

Она открывает дверь, входит в дом. Я вхожу следом.

– Если собрался сказать что-то для красного словца, лучше промолчи. Я в пустых комплиментах не нуждаюсь, переживу как-нибудь. – Она запирает за мной дверь, бросает на стол свою сумочку, баллончик с перцовым аэрозолем и тот странный брелок в виде стержня, с которым никогда не расстается.

– То, что я сказал тогда, чистая правда. Просто это было глупо.

– Ну надо же. Еще лучше. Везет же тебе. Продолжай.

– Ты не облегчишь мне задачу, да?

– Более приятных слов я не слышала с тех пор, как переехала сюда, а ты от них отмазался. Так что не рассчитывай.

– Я не хотел.

– Но отмазался.

Да, отмазался. Обидел ее. Как она ни старается, ей не удается скрыть душевную боль.

– Ты ведь знаешь, я не лицемерил. Ничто человеческое мне не чуждо. Я – мужик. И не слепой. Хочешь, чтобы я повторил? Ты обалденно, пусть-это-и-не-совсем-подходящее-слово, хороша. Так хороша, что я попросил Клэя Уитакера нарисовать для меня твой портрет, чтобы смотреть на него, когда тебя нет рядом. Так хороша, что, боюсь, однажды отсеку себе палец, работая в гараже, потому что я не в силах сосредоточиться, когда ты так близко. Так хороша, что я даже жалею об этом, ибо готов дать в морду любому парню в нашей школе, который пялится на тебя, и особенно своему лучшему другу. – Я умолк, чтобы перевести дух. – Еще? Я могу долго продолжать. – Я могу продолжать, но, хоть я и выдал ей все это, всей правды не сказал. Она не просто чудо как хороша. Она самая прекрасная девушка на свете, и сейчас мне так хочется прикоснуться к ней, что лишь неимоверным усилием воли я держу себя в руках.

– Как это так? – Она пытливо смотрит мне в лицо, с неким недоверием, и глаза ее открыты столь широко, что, кажется, я могу войти прямо в них, если она впустит. – Я сто раз переодевалась у тебя дома. Ты даже подглядывать не пытался. Я спала в твоей постели. Ты пальцем меня не тронул.

– Я не знал, что можно.

– Ждал разрешения? – Она смотрит на меня как на сумасшедшего. Может, я и вправду того?

– Да, я мужик. Но не подонок. – Мы оба молчим, и если раньше это вызывало ощущение комфорта, непринужденности, то теперь молчание для меня пытка. Я должен его нарушить. – Я – не Дрю.

Она берет свой брелок, начинает раскручивать его, и я понимаю, что это оружие. Ключи, прицепленные к одному концу стержня, вращаются так быстро, что превратились в расплывчатое пятно. Я хочу остановить вращение, но ведь, если брелок заденет меня, мне несдобровать.

– Дрю – не подонок, он просто изображает подонка. – Морщась, она качает головой. – Извини. Это было не смешно.

– Ничуть. – Я улыбаюсь. – Но ты права. Он не подонок. – Не знаю, почему мне так радостно, что она раскусила его, но я доволен.

– Почему мы говорим о Дрю? – Хороший вопрос, Солнышко. Потому что это легко. И если мы перестанем говорить о нем, нам придется объясниться, а мы оба не знаем, как это делается. Не умеем.

– Поужинаешь со мной завтра? – Сначала спросил, потом подумал.

– Завтра воскресенье. В воскресенье мы всегда ужинаем вместе.

– Нет. Только мы вдвоем.

– Не хочешь идти к Дрю? – Вид у нее недоумевающий.

– Нет. – К Дрю я точно идти не хочу.

– Почему? Все еще злишься на него из-за секса? Он же вроде объяснил тебе, что это неправда.

– Я пытаюсь пригласить тебя на свидание, а ты вовсю стараешься мне помешать.

Она перестает крутить брелок.

– Почему ты меня приглашаешь?

– А что в этом такого? Зачем приглашают на свидания? – Свидания никто еще не отменял, так ведь? Правда, Ли никогда не ждала, что сначала я поведу ее в кино или в ресторан, поэтому о свиданиях у меня весьма смутные представления.

– Не знаю. Я никогда не была на свидании. – И брелок снова закрутился.

– Никогда?

– Извини, нет. Как-то не случилось. Я жила не так, как все нормальные люди. А ты много раз ходил на свидания? – Снова выпустила колючки: сработал защитный механизм.

– Ни разу. – По меркам нормальных людей, моя жизнь тоже не совсем нормальная. – Похоже, мы оба с тобой ненормальные.

– По-моему, это мы уже давно установили.

– Давай притворимся. На один вечер. Пойдем на свидание, как нормальные люди. – Мы все еще в прихожей, я стою у самой двери, но пока не готов ее открыть. Она как будто испугана. Словно думает, что это неудачная идея, и вот-вот откажется. Я беру в ладони ее лицо, заставляя смотреть на себя. – На один вечер, – повторяю я, не давая ей возможности найти повод для отказа. – Завтра заеду за тобой. – Я прижимаюсь губами к ее лбу, хотя не туда хотел бы их прижать.

– Ты все еще с ней? – шепотом спрашивает она. Даже не верится, что я не додумался ей сказать. Хотя чему тут удивляться? Мы никогда не говорили о Ли. Ни разу. Неужели этот вопрос волновал ее на протяжении всего разговора?

– Нет, – отвечаю я.

– Даже не… – Смутившись, она умолкает на полуслове, и мне хочется рассмеяться, потому что с Дрю она порой такие беседы ведет, что порнозвезда краской зальется, а тут вдруг стушевалась. Глядя на нее сейчас, я вынужден признать, что она крайне ранима и свою ранимость тщательно прячет за намеками с сексуальным подтекстом и облегающими черными платьями.

– Мы расстались. Клянусь. – Большим пальцем я провожу у нее под нижней губой и тут же отступаю, чтобы не поцеловать. Я давно, уже несколько месяцев, мечтаю поцеловать ее, но не хочу делать это в прихожей, тем более что в руке у нее оружие, а мы только что закончили говорить о Ли.

Она кивает. Я вижу, ей неловко, что она спросила меня про Ли, но это она зря. Я на ее месте тоже спросил бы.

– Итак, до завтра. Ты и я. Как нормальные люди. Заметано?

– Заметано. – Она улыбается, но это даже не улыбка – так, слабое подобие.

Я поворачиваюсь к двери, но она меня останавливает.

– Что мне надеть?

Я пожимаю плечами: сам еще не знаю, куда мы пойдем.

– Что-нибудь нормальное.

Я подъезжаю к дому и вижу, как к своей машине возвращается Клэй Уитакер. Заметив меня, он занервничал.

– Что стряслось? – спрашиваю. Я и не подозревал, что он знает, где я живу.

– Ты так и не сказал, понравился ли тебе мой рисунок. – Неплохая попытка, Клэй, но ты здесь не за этим.

– Рисунок безупречный, Клэй. Ты и сам знаешь. Зачем приехал? Врать ты не умеешь.

– Зачем тебе понадобился ее портрет?

Кажется, сегодня все, кому не лень, требуют от меня исповеди.

– Знаешь, я сейчас войду в дом, принесу тебе твой рисунок, и больше чтоб я о нем не слышал. – Я иду к крыльцу, срабатывают датчики движения, и зажигаются огни.

– Ты бы видел ее лицо. – Клэй теперь говорит не о портрете. Он говорит о вечеринке у Дрю, когда я ушел с Ли. Он ошибается. Я видел ее лицо, и это было ужасно, и хорошо бы мне позволили забыть об этом.

– Чем эта девчонка всех вас так пробрала? Почему каждый считает, что он вправе или обязан защищать ее? – Я в том числе. – Если ты не заметил, она сама кого хочешь защитит.

– Мы с Дрю, может быть. Насчет тебя не уверен. – Клэй пинает туда-сюда невидимый камень. Я тоже ищу, что бы попинать.

– Ладно, Клэй. Тогда посоветуй, как мне быть?

– Ты меня спрашиваешь? – Он шокирован. Я тоже. – Вообще-то, подростки-геи и нормальные девчонки – это не одно и то же. Тут нужен другой подход.

– Это понятно. Просто со мной такое впервые. – Я пытаюсь сообразить, как докатился до того, что, стоя у своего дома, спрашиваю совета у Клэя Уитакера. И вообще, учитывая все, что произошло в моей жизни, как получилось, что эта девчонка заставляет меня изменять самому себе?

– С тобой это впервые? – изумляется он.