Друзья боевого мага - Бадей Сергей. Страница 72

— И это все, что ты мне хотел сказать? — насупился Тартак.

— Все остальное скажу дома, — весело хмыкнул Таргум. — А вообще-то я горжусь тобой, сынок!

Вот именно это и хотелось услышать Тартаку! Хотелось, чтобы отец, на которого он так стремился быть похожим, сам сказал эти слова. Тартак радостно бросился складывать шкуру и собирать разбросанные вещи.

Появление в стойбище Таргума и Тартака произвело фурор. Воин, дежуривший на подходе, не сразу смог дать сигнал, остолбенело глядя на приближающихся.

Таргум нес голову беербока, высоко подняв ее на вытянутых руках. За ним пыхтел Тартак, нагруженный двумя палицами, топором на поясе, мешком с вещами на спине и шкурой, оказавшейся достаточно громоздкой и неоднократно вызывавшей греховное желание бросить ее к лешему.

Наконец часовой сбросил оцепенение и подал сигнал «большой важности». Такие сигналы подаются только в самых исключительных случаях. Это когда перед входом либо вождь соседнего племени, либо враг, сумевший пробраться к самому стойбищу. Впрочем, одно не исключало другого. Это мог оказаться вождь именно такого врага.

Конечно же в число исключительных могли входить и другие, неоговоренные события. Именно таким и был приход Таргума с сыном и добычей. Но изначально, не зная этого, племя приготовилось к худшему из вариантов.

Воинственно сопя и громко ухая для поднятия боевого духа, к проходу устремился приличный набор воинов-троллей под предводительством Великого Тыра, который был как нельзя рад предстоящему развлечению, в чем бы оно ни заключалось.

Женское и детское население разбежалось по пещерам и приготовилось отражать атаки там. Хотя среди троллей было не принято нападать на этих представителей населения. Вот только вопрос: это было рыцарство или просто хорошо знали, чем это чревато? Женщины троллей, да еще вооруженные подсобными принадлежностями, это вам не шутки!

Такие нападения на стойбища очень редко, но случались, особенно со стороны глупых людей. И на что они рассчитывали? Конечно же потом следовали оргвыводы в отношении тех олухов, которые прошляпили врага. Но это уже отдельный разговор.

Сейчас же весь отряд воинов вынужден был резко остановиться и изумленно воззриться на представшее их взору зрелище.

Таргум, сияя, нес голову.

— Беербок! — донесся слаженный выдох отряда.

— Да это же беербок! — взревел один из воинов. — Слава Таргуму!

Таргум, услышав этот выкрик, запнулся и в замешательстве посмотрел на сына. Тот мгновенно оценил ситуацию. Бросив вещи, Тартак шагнул к отцу и принял протянутую им голову беербока. Таргум же, отдав голову сыну, быстро наклонился и вытряхнул на землю когти из мешочка.

— Слава Тартаку! — взревел, сразу все понявший, Тыр.

Ну конечно! Когда же это было Таргуму сотворить такое?

Хотя Тыр считал, что после его напитка можно было совершить любой подвиг. Слушая дружно подхваченный рев соплеменников, Тыр довольно улыбался. Ему как вождю полагалось целых пять когтей. Сзади уже доносилось бумканье бубна Сафура, который, сообразив, что бой откладывается, стремился к месту события. Ему тоже придется отдать два когтя. Тыр хмыкнул, представив, куда он эти когти шаману повесил бы. Но самое главное, в его племени наконец-то появился свой герой, который смог совершить столь славное деяние.

К выкрикам вскоре присоединились и остальные члены племени. На Ротону, прибежавшую к месту, поглядывали с некоторой завистью. Она стала матерью героя. А это очень почетно! Ротона подобревшими глазами смотрела на мужа и сына. Ах, как они ее порадовали! Сынок, оказывается, зря времени не терял. Вон какое дело сделал!

Все племя, вслед за гордо шагавшим впереди Тартаком, потянулось к площадке пиров. Все ожидали, что Тыр толкнет пламенную речь, после чего будет послан отряд воинов охотиться на баранов. А вечером будет праздничный ужин с песнями и танцами, до которых тролли были большими охотниками.

Тыр, шагая рядом с Тартаком, потаенно вздохнул. Уж очень красиво бы смотрелась голова беербока над его очагом, да не суждено. И почему его сын растет таким лоботрясом? Вон у Таргума три сына. И все молодцы. Быть может, что-то с воспитанием?

— Под ноги смотри! — строго распорядился Таргум, заходя в пещеру. — Мы тут живность завели. Не наступи ненароком.

— Это мага, что ли? — с любопытством поинтересовался Тартак. — Живого?

— А нам дохлый маг ни к чему, — хмыкнул Таргум. — Конечно же живого. Только мелковат и хилый какой-то. Чем-то на этих, как их там?.. Во! На гномов похож.

— Вы не совсем правы, уважаемый Таргум, — донеслось из угла, отгороженного кожаной занавеской. — Гномы очень сильно отличаются от людей строением. Они еще ниже, чем я, и шире в плечах и талии.

— Вот! — радостно взглянул на сына Таргум. — Он еще и разговаривает. А огни такие запускает, что закачаешься! Я, правда, плохо тогда рассмотрел их. Надо будет, чтобы он еще раз запустил.

Занавеска отодвинулась, пропуская щупленького человечка. Он подошел к Тартаку и, задрав голову, представился:

— Тан Велентис, шестой уровень Дара, бытовик. Мне ясновидец указывал на рискованность сего предприятия, но я имел глупость не послушать его. Ибо прямого указания на смерть не последовало. Но сейчас, движимый превратностями судьбы, я уже имею сомнения в том, что смерть была наихудшим выходом.

— Это он что сейчас изрек? — недоуменно спросил Тарнак. — Ты, маг, попроще тут говори! Уж больно ты хитро загнул.

— Я хочу сказать, — печально вздохнул Велентис, — что не уверен в том, что мне повезло, хоть я и остался в живых.

— Повезло! — решительно отозвался Таргум. — Особенно тебе повезло, когда я вспомнил, что маги умеют запускать праздничные огни. Если бы не это, ты бы увидел другой огонь, и он был бы далеко не праздничным. Правда, это с какой стороны огня смотреть. Вот ты мне скажи: а правда, что Сафур стал бы сильнее, если бы выпил твой пепел?

— Если Дара нет, то никаким пеплом его не возродить, — испуганно попятился Велентис. — А у троллей, и это уже доказано, Дара нет.

— Что-то ты путаешь, маг, — задумчиво уселся в свое грандиозное кресло Таргум. — Наши шаманы иногда такое могут завернуть, что иначе как чародейством такое и назвать сложно. Что ты на это скажешь?

— Действия шаманов, называемые камланием, могут овеществить некоторые скрытые магические механизмы, которые имеют недолгий и несильный эффект, — заученно отбарабанил Велентис.

— Вот вроде бы он разговаривает, и каждое слово в отдельности понятно, но все вместе понять невозможно. Почему так? — хмуро спросил Таргум.

— Оставьте вы в покое этого несчастного! — вмешалась Ротона, заходя в пещеру. — Прямо горе с вами! Вот так наслушаются, потом глаза в пучок и сидят, как будто по голове сковородой получили. Смотрите мне! Еще раз такое произойдет, точно сковородкой получите!

— Ну что вы, милейшая Ротона, — заторопился маг. — Это просто заклинание такое было. Чтобы ваши родные отдохнули и успокоились. Называется сие явление бытовым погружением в нирвану.

— Я не знаю, как оно называется! — огрызнулась Ротона. — Но если еще раз ты их погрузишь, то и я покажу одно заклинаньице. Погружением мага в кипящий котел называется. Правда, навар с тебя никакой, уж больно ты мелок. Но хоть вся эта магия закончится. Терпеть ненавижу, когда мои котлы и сковородки сами собой мыться летят. Перемывай их потом! А одна из мисок помялась! Чего это она об камень начала биться? Ты, если взялся помогать, то не увиливай! Одни убытки от тебя. И жрешь, как не в себя! Никогда не думала, что такой маленький может так много есть!

Велентис быстро юркнул за занавеску, скрывшись от заинтересованного взгляда Тартака.

— Я просто тогда некоторые последовательности перепутал, — донеслось из-за занавеса.

— Ты смотри, чтобы мамуля тебя случайно с бараном не перепутала, — посоветовал Тартак. — Батя, а куда мы эту голову денем?

— Я хочу ее над очагом прикрепить, — поделился планами Таргум и начал внимательно исследовать место предполагаемого крепления.