Волхв-самозванец - Зубко Алексей Владимирович. Страница 31

— Сырое мясо я не ем.

— Я тоже, — успокоила она меня.

— Почему волкодлаки не могут отследить маньяка? — задал я вопрос, над которым уже давно бился и не находил ответа.

— Лесные девы живут в заговоренных лесах, в которые не может зайти ни один зверь, так как в этом случае его сведет с ума и убьет запах материнских древ.

— Почему?

— Чтобы кабаны не подрывали корни, а медведи и зубры не рвали кору. Чтобы рядом никто ни на кого не охотился, не убивал…

— А как же маньяк?

— Что?

— Как он заходит? Нос зажимает? Или в противогазе?

— На людей этот запах не действует.

— Понятно. Волкодлаки просто не могут войти туда, чтобы взять след.

— Правильно. Войти они могут только в человеческом обличье, а нюх у них обостряется только в волчьем.

— Жаль, засаду они тоже не смогут организовать, — сообразил я.

— Да. В пределах заговоренного леса не организуют.

— Потому что убийства происходят как раз в то время, когда волкодлаки волей-неволей принимают облик волков.

— Молодец, — похвалила меня Кэт.

— Придется действовать в одиночку.

— А я? Полетать вышла?

— Ты с воздуха прикрывать будешь.

Ведьма открыла рот, чтобы выразить свое мнение по поводу моего заявления, но не успела. Вошел Здирих, неся в руках какой-то предмет, завернутый в холстину.

Предмет сей после удаления обертки оказался посохом. Больше всего к нему напрашивается определение «классический». Вырезанный из черного дерева, покрытый замысловатой вязью, которая вполне может оказаться рунами, с редкими вставками красного и белого цвета, он словно сошел со страниц фэнтези. Я не удивлюсь, если окажется, что он магический.

— Мы знаем, сколь трудный путь предстоит преодолеть тебе, — сказал волкодлак. — Возьми же этот посох, и пусть ноги твои не знают усталости, а бег будет легок и быстр.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я старого оборотня, приняв дар.

Посох оказался на удивление легким и теплым.

— А теперь самое время перекусить.

Молоденькая девушка внесла тазик с замоченным мясом и целую гору различных приправ и плодов.

— Сейчас будем готовить наше секретное блюдо. Его рецепт передают из поколения в поколение.

Вожак волкодлаков достал из-за печи длинные деревянные спицы и принялся попеременно нанизывать на них, точно на шампуры, кусочки мяса и колечки лука.

Что-то весь этот процесс мне напоминает…

Дым костра, водка в пластиковых стаканах, девчата, выкладывающие на импровизированный стол овощи, ребята, перепачканные сажей, но с гордостью несущие свежеприготовленные шашлыки, аромат которых щекочет ноздри и вызывает аппетит. Воспоминания, воспоминания…

Заложив в печь дров, Здирих поднес к ним горящую лучину и удовлетворенно хмыкнул.

Пока дерево прогорало, хозяин поведал нам историю, приключившуюся с его прапрапрабабкой. Это прозвучало как некая версия сказки «Золотые яблоки».

— Жила-была, ела-пила, и однажды-таки случилось несчастье, ну, не беда-горюшко, однако неприятно. А все из-за живота ненасытного. Любила прародительница всласть покушать. Съела, значится, коня Ивана-царевича, а тот в слезы, сопли по щекам размазывает, ревет, что тебе та белуга — на жалость давит. Никто, дескать, его не любит, не лелеет, и всяк в убыток ввести норовит.

Короче, послушала его причитания прабабка (тогда-то она девкой молодой была), поковырялась в зубах сосновой иголкой и говорит человеческим голосом:

— Не трусь, квакуха, помогу тебе. По моей ты вине без транспортного средства остался, значит, мне тебя и до места нужного нести.

Царевич слезы утер, прыг на бабку. «Но!» — кричит.

Лесами дремучими, топями непроходимыми, но добрались до царства, где яблоня с фруктами молодильными произрастает. Добрались тайно, незамеченными. А как иначе? Фрукт редкий, цены великой, царь тамошний Берендей никому разрешения на вывоз за пределы державы не дает. А Ивану-царевичу он позарез нужен. Что делать?

— Контрабандой вывезти, чтобы таможенники при шмоне не конфисковали, — выдав предположение, я довольно усмехнулся, уверенный на все сто, что никто из присутствующих ничего не понял из сказанного.

Волкодлак закончил нанизывать мясо на шампуры и продолжил повествование:

— Прабабка в этих делах толк знала, вот и насоветовала царевичу-королевичу, как яблочек молодильных потихоньку умыкнуть. Без физического ущерба и без платы непомерной. И все бы получилось как надо, но царевича жадность сгубила. Повязали его стражники и представили на суд царя своего. Так, мол, и так, задержан при попытке ограбления.

Осерчал царь Берендей, ножкой затопал, а потом поинтересовался:

— Кто таков?

— Царевич я, — отвечает Иван. И ну плакаться, на судьбу жалиться.

А раз дело такое, казнить его не стали, а отправили в царство соседнее, принести чудо-птицу, любимую игрушку царя Афрона.

Прабабка уже не рада, что с ним связалась. Убежала бы, да жалко — пропадет ведь один.

— Садись да держись покрепче.

Царевич скок на хребет, вцепился в шерсть, ножками о ребра стучит.

Долго ли бежали, коротко ли — того не ведаю, наконец прибыли.

Осмотрелись.

В саду царском беседка стоит, в беседке той клетка золотая, а в ней птица златокрылая. На солнце огнем так и пышет. А вокруг беседки стражники ходят, оружием потрясают.

Пригорюнился Иван.

А прабабка и говорит:

— Не печалься, дело это разрешимое. Подождем до ночи, а там стражники задремлют, ты тихонько прокрадешься, птицу в мешок, и бегом. Главное клетку не трогай, а то беда будет.

— Понял, не дурак.

Может, и не дурак, а жадность и на этот раз погубила, позарился на клетку златую… Схватил ее — как завоет что-то. Стражники проснулись, повязали царевича-королевича.

Допросил царь его, прикинул так и сяк и послал Ивана-царевича… за этим… за конем златогривым, вот. Привезешь — забирай птицу, а нет — значит нет.

Посмотрела бабка на него, почесала за ухом, плюнула.

Добрались они и до следующего царства.

— Проберешься в конюшни царские, — наставляет Ивана волчица, — выведешь коня златогривого, только уздечки не трогай.

Долго не было царевича. Вернулся без коня, забрался на волчицу и говорит:

— Едем за Златовлаской, девицей-красавицей.

— Не утерпел все же, взялся-таки за уздечку, — укоряет его прабабка.

Отправились они в путь дальний… Прервав повествование, Здирих пристроил шампуры над пышущими жаром углями.

— Сейчас хорошенько прожарим, будет объеденье.

— Интересно. — Я извлек из тазика невостребованный кусочек мяса и откусил. — Неплохо лимончика бы для кислинки, но и так шашлык обещает быть замечательным.

Волкодлак удивленно вытаращился на меня:

— Тебе знакомо это блюдо?

— Ага, — кивнул я. — Только в моих краях предпочитают использовать мясо хрюшек, а не буренок.

— Слышал я о таком. Встречался мне как-то собрат из дальних степей, колоритный такой, чуб — во, а сам лысый. Так он тоже о таком рассказывал. Нужно попробовать.

— Обязательно попробуйте. Вам должно понравиться.

Катарина недоуменно уставилась на меня. «Неплохо для дремучего лоха?» — с удовлетворением подумал я.

Повернув мясо, Здирих сбрызнул его вином и продолжил историю своей прапрапрабабки.

— Добрались они до дворца нужного, слез Иван с волчицы и говорит:

— Пошел я за Златовлаской, по реестру девиц царской крови на выданье — Еленой Прекрасной.

— Погодь.

Прикинула прабабка шансы и решила сама дельце провернуть. Поскольку дальше посылать некуда, дошли до моря.

— Сиди здесь, я ее сама выкраду.

Иван долго спорить не стал, завалился в кусты да задрых. Только храп стоит.

Пробралась волчица в палаты царские, в покои женские, а там царевен — видимо-невидимо. Все с ног до головы в ткань замотаны. Как здесь поймешь, которая нужна? Затаилась бабка. Будут раздеваться ко сну, подсмотрю, какая из них златовласая. Сидит, караулит. А тут какой-то мужичонка туда-сюда шныряет, ко всем царевнам пристает: