Дитя пламени - Эллиот Кейт. Страница 56

Едва слышно, стараясь перекрыть завывания ветра, раздался звук рогов, сообщающий о приближении короля.

Скоро их догнала группа короля. Генрих был готов продолжить путь верхом, королева Адельхейд решительно следовала за ним, укутанная в меха, покрытые таким количеством снега, что казалось, ее обсыпали ледяной крошкой. Приблизившись, король поприветствовал своих солдат, измученных и уставших, словами ободрения и поддержки.

Несмотря на снежный буран, он узнал Росвиту и обратился к ней:

— Сестра Росвита! Может быть, вы хотите отдохнуть в повозке?

— Благодарю, ваше величество. Но этим больным солдатам отдых нужен больше, чем мне.

Он кивнул.

— Мы скоро прибудем туда, где останавливались вчера вечером.

Король продолжил путь, быстро исчезнув в кружащемся снегу. Нескончаемо долго шли они вперед, Росвита знала, что они не стоят на месте, только потому, что передвигала ноги. Вскоре они перевалили за горный хребет, так что стало гораздо тише и почти безветренно. Снег все еще кружился вокруг них, мягко ложась на землю белым покрывалом.

Место, где они собирались остановиться на ночь, представляло собой огромное сооружение, грубо выстроенное, но достаточно просторное, чтобы вместить большие группы торговцев, в конюшнях можно было расположить до сорока лошадей, сбоку виднелись пристройки и навесы. Но королевская армия не могла здесь разместиться. Вчера вечером они разбили лагерь под открытым небом, была чудесная осенняя погода, а не снег толщиной с палец, полностью скрывающий землю. Они были уверены, что еще дней пять продержится хорошая погода, так что они как раз успеют на Совет и начнут двигаться к Аосте.

Возница фургона только и смог, что предложить расположиться по обочинам дороги. Сгорбив плечи от холода, он подпрыгивал на месте. «Львы» помогли ему накинуть теплые одеяла на запряженных волов. С небольшой группой солдат он укрылся в фургоне. Слугам совсем негде было разместиться. Солдаты и клирики ходили среди больных, помогая тем, кто еще мог добраться до конюшни. Из дюжины людей, томящихся внутри фургона, трое уже были мертвы. Росвита пробормотала над ними короткую молитву, еле двигая губами от холода.

— Увы, — бормотал Фортунатус, останавливаясь рядом с ней. — Боюсь, ни один из больных солдат не сможет пережить холода.

— Если Господу будет угодно, эти бедные души выживут. Если нет, это будет для них наградой.

— Верно, да будет так, — проговорил Фортунатус.

Когда все сказано и сделано, нечего уже добавить.

. — Пойдем, — позвала она Фортунатуса, — навестим короля.

Генрих и его приближенные укрылись в главном зале. Там было довольно тепло от большого скопления народа, хотя стояло всего две печки. От дыма сразу запершило в горле. В зале было так много людей, укрывшихся от бурана, что добраться до короля было нелегко.

Генрих позволил расположиться у огня капитанам и знатным людям, заболевшим в пути, а также некоторым рядовым, которых он знал, «львам» и его личной охране. Окруженный советниками, король находился в центре зала, возглавляя Совет, главным предметом обсуждения которого стала сложившаяся ситуация, доводившая всех до отчаяния, к ним присоединилась старая монахиня, которая управляла здесь. Большими глотками Генрих пил эль прямо из кувшина, слушая престарелую женщину, чьи слова переводила другая монахиня.

— Нет, ваше величество, если буран обрушивается так внезапно, как в этом году, маловероятно, что погода скоро прояснится. Такой она может держаться два-три дня, и выпадет столько снега, что двигаться дальше будет очень сложно.

Гельмут Виллам стоял рядом с королем. Он выглядел изможденным, очень уставшим, сказалась непосильная борьба со стихией. Еще неделю назад он был бодр и свеж на вечере, посвященном его обручению с юной Леобой. Теперь же он выглядел таким старым, каким и был, на свои шестьдесят лет, как если бы энергия, которая прежде подпитывала его, была до последней капли высосана холодом.

— Но ведь утром было так мало снега, — возразил он. — Если мы немного переждем здесь, то можем еще раз попытаться пересечь горный хребет, пока зима не пришла в горы.

— Вы можете так сделать, — согласилась монахиня. — Можете попробовать. Но я знаю, каковы эти бури, милорд. Уже тридцать лет я служу в этой местности. До поздней весны вы не сможете пересечь горы. А если соберетесь, вашей армии очень трудно придется в пути, ваше величество.

Выслушав такие неутешительные новости, Генрих осушил второй кувшин эля. Внезапно ноги Росвиты пронзила ужасная боль, как будто ступни начало колоть тысячами маленьких иголочек, она пошатнулась и чуть не упала, Фортунатус вовремя подхватил ее под руку.

Генрих заметил ее и послал одного из своих «львов» принести для нее стул. Тут же принесли и эль, который она с благодарностью приняла. Еще некоторое время, окруженная несмолкаемым гулом людских голосов, словно снегом на улице, она сидела, наклонившись, ловя ртом воздух и стискивая зубы, так как боль в ногах то утихала, то вспыхивала с новой силой.

Вскоре один из слуг снял с нее обувь, освободив ступни. Она не чувствовала пальцев ног, так сильно они замерзли. Фортунатус присел на колени перед ней и начал быстро растирать руками ее ступни, пока у нее не навернулись на глаза слезы.

Сквозь невыносимую боль Росвита слышала голос Генриха.

— Нет, мы не можем так рисковать. Слишком поздно. Если мы поддадимся горам, это ляжет на нас несмываемым позором. И здесь мы тоже не можем оставаться, поскольку не всем хватает места. Мы должны отступить к Бедербору и провести там зиму, воспользовавшись гостеприимством герцога Конрада.

— Он с большой неохотой согласится на это, — отметил Виллам.

— Это так, — согласился Генрих. — Но мы напомним ему, что он присягал на верность королю. Нам необходима сильная армия. Когда наступит время, переходы освободятся от снега, мы выступим на юг и нанесем неожиданный удар Айронхеду. Гельмут, вы, несомненно, будете рады провести еще одну зиму на севере. Мы доставим сюда вашу невесту, так что вам не будет холодно долгими зимними вечерами!

Раздался смех, и у всех в зале поднялось настроение. Вот какова была сила короля.

Ноги Росвиты распухли, будто их искусали сотни пчел.

— Я умоляю вас, брат, достаточно!

Фортунатус ответил ей мрачной улыбкой.

— Это лучше, чем остаться без ног, сестра, не правда ли? Вы сможете ехать верхом?

Она сжала пальцы, боль все еще не отпускала, но она смогла подняться со стула.

— Плохие новости, — сказала она ему, — мы вынуждены ждать следующего года, чтобы выступить на Аосту. Где королева?

Генрих отошел к двери, раздавая указания своим капитанам, чтобы те уже начали организовывать отступление к Бедербору. Росвита осторожно разминала ноги, удостоверяясь, что все в порядке. Сквозь толпу она заметила Адельхейд, сидящую на кровати, в спешке сколоченной в углу зала. Ее тошнило, какая-то служанка держала перед ней чашу.

— Ваше величество! — Росвита ускорила шаг. С тревогой смотрела она на молодую королеву, ведь именно тошнота была первым признаком дизентерии. Но когда она подошла, Адельхейд выпрямилась, бледная улыбка осветила ее лицо, и она позволила служанке вытереть ей пот.

— Ничего страшного. — Королева нагнулась вперед и взяла Росвиту за руку. Ее ладони были теплыми, несмотря на бушующий ветер, от которого они недавно скрылись. Она сильно сжала руку Росвиты, глаза ее светились триумфом, когда она смотрела на супруга, который возвышался над другими людьми. — Кажется, я беременна.

Каждый разрушенный даррийский форт был похож на другой. Санглант двигался со своей армией на север, через Вейланд, придерживаясь древней дороги даррийских завоевателей, проложенной сотни лет назад. Жизнь фортов оказалась гораздо длиннее жизни империи.

Этой ночью, как и любой другой, проверив, что Блес-синг мирно спит, принц обходил форт, приветствуя каждого солдата, стоящего на часах. Обменяться шуткой с Си-болдом, поговорить о погоде с Эвервином, сказать несколько слов о красивейшем пейзаже Враквульфу и вернуться назад к костру. К тому времени, как он заканчивал обход, Захария и Хериберт уже спали, укутавшись в одеяла и пытаясь спрятаться под полуразрушенной крышей. Монах отодвинул в сторону расколотые плиты, чтобы освободить место для Сангланта, но принца, как обычно, одолевало беспокойство, так что он не мог заснуть. Задумчивый, сидел он у костра.