Подлодка «Комсомолец» - Басов Николай Владленович. Страница 22

– Так что, у них там пиропатроны был? – спросил Шляхтич.

– Черт знает что у них там было, – сказала вдруг хрипловатым баском Веригина. Она пыталась взять себя в руки, и не могла.

– Что потом?

– Факторов учета психофизики… То есть, психологического состояния экипажа становится больше. Они свидетельствуют о резкой падении устойчивости в поведении людей, и выживаемость подлодки приближается к двадцати процентам, – сказал Стекольников. – Потом кто-то обвел карандашом график температуры, вероятно, в сальниках, ведущих к кормовым балластным цистернам.

– Тут уже начинается подсчет поступления воды, образование парового давления в отсеке, – подхватила Веригина.

– Да откуда они знают, что где прогорит и как будет поступать вода? – не выдержал Шляхтич.

– То-то и есть, – отозвалась Веригина на этот раз грустно, – что у нас такой математики быть не может. Она еще не существует… У нас. Но вообще-то, оказывается, сделать это в принципе возможно. – Она встряхнулась, почти как собака, вылезшая из воды. – А потом возникает еще куча уравнений, и под одним из них красным фломастером выведена линия – лодка потеряла свою жизнеспособность, примерно до минус пяти процентов. Интересно, что это произошло, приблизительно, в то же время, когда люди выбрались на палубу и, по свидетельству Евтухова, стали спокойнее. – Она помолчала. – Они не знали, что их никто не в силах был спасти уже через сорок минут после начала этого… непонятного воздействия.

– Есть возможность расшифровать эти загогулины? – спросил Шляхтич.

– Нет, – ответил Стекольников. – Слишком много непонятных нам действий, условий, и главное – режимов подсчета. Это все-равно что объянять интегралы арифметикусу из древнего Рима, который и умножения еще не понимает, потому что пользуется счетами, то есть, только и исключительно складывает и вычитает.

Внезапно зазвонил телефон, Кашин поднял трубку. Это был шеф.

– Сейчас к тебе придет некий тип, он назначил время, и просил меня позвонить… – Шеф замялся. – Я не буду тебе всего объянять, но в общем… Ты с ним поспокойней. И сделай, как он говорит.

– Он откуда? – спросил Кашин. И посмотрел на часы, было ровно четырнадцать ноль-ноль.

– Можешь сам его спросить. – Шеф вздохнул. Очевидно, он был в плохом настроении. – Только не рыпайся, Кашин. Это даже не просьба. Понял?

В дверь кабинета постучали. Кашин опустил трубку на рычаги. Сунул распечатку в папку, поднял голову.

– Войдите.

Дверь раскрылась. Ишь, вежливый какой, с внезапной тревогой и злостью подумал Кашин. Ждет, пока его не пригласят… Или имеет отменную выучку ходить по кабинетам?

На пороге стоял человек в морской форме. Погон его было не видно, но Кашин решил, что они все-равно ничего не значат. Тип окинул взглядом присутствующих. У него были неприятные, рыбьи глаза, прозрачные, и при этом напряженные, словно он все время задыхался.

– Позвольте представиться, Бутузов, капитан третьего ранга. Вам должны были позвонить.

– Позвонили, – Кашин поднялся, только что… – Проходите. У нас небольшое совещание, как видите.

– Придется прервать, – холодно уронил Бутусов и прошел к столу, сел на стул, на котором обычно сидел Патркацишвили. Посмотрел на Веригину, Стекольникова, Шляхтича, словно в зоологическом музее изучал некую разновидность экзотических зверей. Может быть, уже вымерших.

– Так, ребята, – согласился Кашин, – закончим потом.

Все, кроме этого невесть откуда взявшегося Бутузова и самого Кашина, вышли. Едва закрылась дверь, непонятный тип довольно агрессивно начал:

– Вы в курсе, что вами недовольны?

– Почему же? – удивился Кашин. – Мое начальство этого не озвучило…

– У вашего начальства есть свое начальство. Вот они-то…

– А они меня не интересуют, – прервал гостя Кашин.

В кабинете повисла тишина. На долгий-долгий миг.

– Вы плохо работали, – резко сказал Бутузов. – Медленно, тупо… И упустили, по-видимому, станцию неизвестного противника, которая, если бы мы ее захватили, продвинула нас во многих аспектах тайной войны.

– Вы откуда? – спросил Кашин. – Какое ведомство представляете?

– Это неважно.

– Почему же неважно? – деланно удивился Кашин. – Как раз, важно. Скорее всего, вы из флотской контразведки. Так или нет? – Ответа не последовало. – А если так, то вы должны признать, что я выполнил, по сути, вашу работу. Со своими ребятами, почти не прибегая к вашей помощи. То есть, вы упрекаете меня не потому, что я действительно плохо работал, а потому, что вы не смогли сделать эту работу без нас. – Он подумал. – Да, готов согласиться, что станцию противника я, пожалуй, в самом деле позволил сжечь. Но вы-то не сделали даже того, что сделала наша группа, не сумели их обнаружить. И мы, именно мы, нашли распечатку, подтверждающую, что действительно раскрыли лабораторию врагов… Так какое же право вы имеете нас упрекать?

– Это бесмысленный разговор, – Бутузов стал очень злым. – В общем так, я забираю распечатку, которую вы обнаружили на кордоне «Белорыбица».

– Даже так?

– Именно так. – Бутузов протянул руку с шевронами на рукаве. – И давайте не спорить, не будем терять время попусту.

Кашин вздохнул, покосился на телефон, изображая раздумья. Хотя раздумий, конечно, не было, потому что у него уже имелся прямой и недвусмысленный приказ – отдать этому типу все, что он захочет получить.

– Давайте, – подбодрил его Бутузов. – И еще вот что. Вам придется уничтожить все документы по этому делу.

Он ткнул пальцем в черную папку перед Кашиным. Тогда, вздохув, Кашин достал из этой папки только что уложенную распечатку и легко перекинул ее через стол Бутузову.

– Папку мы не можем уничтожить, – проговорил он.

– Если надо, я принесу любые документы на право ее изъятия, – проговорил Бутузов, забирая распечатку.

– Мы занимались смертью генсеков, и эти папки все-равно остались у нас. Вы, кажется, переоцениваете свои возможности. Папка останется в неприкосновенности, – спокойно отозвался Кашин.

– Вы уверены?

– Составьте расписку в том, что вы получили распечатку, – сказал Кашин, проигнорировав последний вопрос этого типа.

– Вот соответствующий документ. – Бутузов порылся в своем портфельчике и достал бумагу с тремя визами и одним штампиком в углу. – За подписью начальника морской контразведки. Этого хватит?

– Давайте сюда.

Кашин взял листок, вложил его в темную папку, тут же захлопнул. Подшить можно будет и потом. Пока следовало избавиться от Бутузова. А тот развернул распечатку и стал просматривать.

– Здесь все? – Он оторвался от распечатки и посмотрел на Кашина своим отвратительным взглядом. – Учтите, если это не так, вас ждут неприятности.

– Остальное в этой папке. Но это наши оперативные документы, как я и сказал, они останутся у нас.

– Ладно, – вздохнув с заметным удовлетворением, тип представившийся Бутузовым, спрятал распечатку в портфель, вытащил из него пистолет в кобуре и пристегнул себе на пояс. Потом достал еще один, покрутил перед собой и сунул в карман кителя. Вероятно, таким образом он пытался произвести на Кашина впечатление.

– Тогда все, – Он поднялся. – Рад, что вы оказались догадливы и… покладисты.

Руку он не протянул, как и при входе. К тому же, Кашин не был уверен, что пожмет ее. Типы с такими манерами очень серьезно относились к всяким формальным жестам, непожатая рука была бы для него отличной местью за распечатку, и пожалуй, за манеры. Потом Кашин нажал на кнопку селектора.

– Если этот… Бутузов ушел, подгребайте все ко мне, продолжим, – сказал он.

Едва Веригина вошла, опередив Шляхтича и Стекольникова, Кашин спросил:

– Ты хорошо сделала копию?

Веригина усмехнулась, пожала плечами, села на свое место.

– А чего тут хитрить? Значки и все… загогулины, как сказал Шляхтич, мы повторили знак в знак. Распечатка сделана на матричном «Хюндае» с широкой кареткой. Достать его и набить текст – не проблема. Бумага наша, для непрерывной подачи. Смятины я сама сделала, грязь от картошки принесла из овощного, она, правда, не вполне такая же, как у Василисы, похуже, та все же – хозяйка… Но все-равно не догадаются.