Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями) - Бернс Джеймс Макгрегор. Страница 143

Сенат и палата представителей неделями обсуждали законопроект, постепенно выхолащивая его содержание. К тому времени, когда документ поступил к Рузвельту, он превратился в одно название. Президент, раздраженный сумятицей и проволочками своих консервативных противников, а также оскоплением законопроекта, отказался его подписать. Согласно законопроекту, который стал законом без подписи президента, 85 тысяч военнослужащих участвовали в голосовании в ноябре посредством федеральных бюллетеней, хотя большое число их, особенно те, кто служил внутри страны, голосовали посредством бюллетеней штатов.

Дэвид Лилиентал впал в особую немилость приверженцев расизма и реакции. Первые месяцы 1944 года он постоянно сталкивался с инквизиторами конгресса, враждебными к Администрации долины реки Теннесси (АДТ) в целом и к нему лично в частности. Рэнкин принадлежал к числу приверженцев АДТ — считал себя ее «соучредителем», — но в ходе борьбы за реализацию проекта Лилиентал узнал, что этот уроженец Миссисипи пригрозил разнести их «вдребезги» из-за того, что АДТ осмелилась принять негритянку на должность клерка с испытательным сроком. Основная угроза Лилиенталу исходила не от Рэнкина, а от Маккелара, дряхлеющего торговца политическими услугами и, вероятно, в наибольшей степени подверженного местническим интересам члена сената. Подвергнув Лилиентала тщательному допросу на заседании Комитета по распределению бюджетных средств, Маккелар сообщил прессе, что взял с президента «обязательство» устранить Лилиентала с должности. Позднее помощник президента Джонатан Дэниелс во время ленча сказал Лилиенталу, что ознакомил с заявлением Маккелара президента. Тот попросил Дэниелса передать Лилиенталу, что минувшей весной Маккелар приходил к нему с жалобами на председателя АДТ и сенатору сказано в ответ:

— Отлично, Кеннет, я сам намеревался отстранить Лилиентала от АДТ. Мне хотелось бы создать на северо-западе Администрацию долины реки Колумбия — АДК — и поставить во главе ее Лилиентала, поскольку он успешно справился с важным делом. Но мне никогда не удалось бы провести через конгресс законопроект об АДК. Если вы хотите избавиться от него, возвращайтесь на Капитолийский холм и помогите провести этот законопроект.

Лилиентал терялся в догадках, какая часть этого сообщения — шутка, но оставался в должности.

Подобно прочим президентам, Рузвельт усвоил, что конгресс нельзя склонить к сотрудничеству при помощи искусных политических манипуляций, когда на карту поставлены крупные политические интересы и риски. В 1944 году законодательство по трудовой повинности демонстрировало ограниченные возможности президента влиять на Капитолийский холм. До Тегерана Рузвельт пребывал в нерешительности многие месяцы. Стимсон требовал от него выступления в конгрессе с радикальной инициативой, однако Комитет военной мобилизации и Совет по военному производству отнеслись к этой идее прохладно. Барух доказывал, что лучший способ мобилизовать и распределить трудовые ресурсы — создать для этого материальные возможности. Люди потянутся в самые важные отрасли промышленности за работой. По возвращении из Тегерана Рузвельт, не перестававший размышлять над этим, но уставший от бесконечных споров, поручил Розенману разработать в рамках законодательства по трудовым вопросам билль для включения его в обращение к нации, но так, чтобы об этом не знала ни одна душа.

Розенман страшно удивился: не говорить даже Бирнсу, Макнатту, Стимсону или Бернье — людям, которые работали над этой проблемой? Им тоже, подтвердил шеф: он не желает больше участвовать в спорах по этому вопросу.

— Хочу, чтобы об этом знали в данном кабинете только мы с тобой и Грейс.

Бирнс так возмутился, услышав об этих рекомендациях по радио, что, как рассказывал Розенман, вломился в кабинет президента и с обидой в голосе потребовал отставки. Рузвельт отговорил его. В такой же степени поразился и Стимсон, но пришел в такой восторг, что забыл возмутиться.

В начале 1944 года конгресс отнесся к законопроекту о трудовой и военной службе с такой же неприязнью, с какой обычно относился к предложениям, против которых возражали профсоюзы и бизнес. Между законодателями, чувствительными к экономическим неурядицам, и Стимсоном, усматривавшим моральный долг в принятии законопроекта, выходящего даже за пределы практических нужд войны, разверзлась пропасть. Закон о трудовой и военной службе связан с вопросом об ответственности, убеждал он конгрессменов:

— Он направлен на равномерное распространение принципов демократии и справедливости среди всего нашего населения...

Конгресс смотрел на это иначе; законопроект в комитете провалили. В конце концов Рузвельт занял позицию, близкую позиции Стимсона. Трудовая и военная повинность выше политики, убеждал он конгресс.

— Великая держава должна стремиться к великим целям.

Однако президент пришел к этой точке зрения слишком поздно, — он не склонил к ней членов администрации и потерпел неудачу в попытках убедить законодателей с Капитолийского холма.

Тем не менее первое, что делал президент по понедельникам утром, — это встречался с «Большой четверкой» конгресса — вице-президентом Уоллисом, спикером Рэйберном, лидером сенатского большинства Баркли, лидером большинства в палате представителей Маккормиком. Через несколько лет Баркли характеризовал эти встречи таким образом. Рузвельт сидит в своей просторной кровати красного дерева, рядом кипа документов. Он облачен в ветшающий купальный халат, с которым не желает расставаться, и попыхивает сигаретой через длинный, скошенный вверх мундштук из слоновой кости. Уоллис то словоохотлив, то молчалив. Рэйберн отпускает короткие проницательные замечания. Сам Баркли часто высказывается от имени всех лидеров Капитолийского холма.

В конце февраля 1944 года эти обычно дружеские переговоры приобрели резкий характер. С минувшего октября, когда Моргентау представил Комитету палаты представителей по способам и средствам финансирования жесткие предложения президента относительно государственных сборов, законопроект администрации проходил сквозь строй законодателей чаще всего черепашьим шагом. В фискальных комиссиях терпеливо заслушивались десятки заинтересованных представителей. Большая часть прессы в стране настроена против налоговой программы администрации. Среди населения, судя по опросам Института Гэллапа, отсутствовало единство мнений. Комитет по способам и средствам финансирования не только отверг программу министерства финансов, но даже запретил его сотрудникам присутствовать на своих заседаниях. Постепенно палата представителей приняла новый законопроект комитета, который позволял надеяться лишь на сумму сборов, едва достигавшую 2 миллиардов долларов. Сенат отложил рассмотрение законопроекта до следующей сессии. В январе президент предупредил: реалистичный закон о государственных сборах должен предусматривать взимание налогов со всех чрезмерных прибылей, как индивидуальных, так и корпоративных; законопроект о налогах, ожидающий решения своей судьбы, не отвечает этим требованиям. Не озаботившись предупреждением, сенат принял законопроект, который предусматривал увеличение налоговых сборов лишь частично и далеко отставал от общей суммы 10,5 миллиарда долларов, требуемой президентом. Законопроект, по мнению администрации, страдал несправедливыми статьями и предпочтениями корыстных интересов.

Рузвельт считал, что в сфере финансов конгресс играет с динамитом. Сотрудники министерства финансов подсчитали, что в 1944 финансовом году индивидуальные доходы поднимутся до 152 миллиардов долларов и количество товаров и услуг поглотит лишь 89 миллиардов из этой суммы. Этот разрыв налоговая ставка 1943 года должна уменьшить на 21 миллиард. Но оставался инфляционный зазор, 42 миллиарда, который угрожал бы стабилизационным программам страны. Сбережения в виде облигаций военного займа и прочие сбережения не позволяли надеяться на уменьшение этого зазора, достаточное для нейтрализации угрожающего роста доходов населения. Налоги оставались необходимым средством как государственных сборов, так и стабилизации экономики.