Князь Владимир - Никитин Юрий Александрович. Страница 63

Беда, что в этих землях не бывал, местности не знает, вынужден угадывать, где будет овраг, где ожидается голое место, а по замаячившим впереди ветлам понимал, что река кинула петлю в эту сторону.

Солнце опускалось за лес, когда он в самом деле уже волочил ноги. Дружинникам тяжелее под тяжестью доспехов, он же терял силы от страшного напряжения, вслушиваясь в каждый шорох, угадывая по взлетевшим птицам, прослеживая взглядом дрогнувшую ветку.

– Все, – прошептали губы, от усталости уже заговорил вслух. – Пора вертаться…

Деревья плыли навстречу, покачиваясь. Перепрелые листья гасили шаги, но редкие кусты он уже не обходил, ломился напрямую. Погони не слышно вовсе: либо ползут рачки, либо вовсе лежат пластом. Если даже в веси остался на охране кто-то, то это тот случай, которым нельзя не воспользоваться. Как бы ни устал…

Он тащился по косогору, хоть и неудобно, сапоги стопчешь, но безопаснее, ибо всяк ходит внизу, не зря же там протоптаны тропы зверьем, а людьми растоптаны до широких дорог, но где еще, как не там, ставить засады?

За поворотом должен открыться вид на весь, Владимир ускорил шаг. Из-под сапог катились камешки, склон крут, пальцы хватались за ветки, оставалось совсем немного…

Он почувствовал чье-то движение. Хотел отшатнуться, рука упала на рукоять меча, но опоздал. Сильный удар по затылку бросил на землю. Перед глазами плыло, в голове шум, видел только тьму, в которой блистали звездочки.

Сильные руки сорвали пояс с ножами, другая рука сняла перевязь. Шатаясь, он поднялся, чувствуя себя слабым от удара по голове и еще слабее без оружия.

Перед ним стоял улыбающийся Варяжко. Без доспехов, в распахнутой на груди рубахе с закатанными рукавами, и взгляд Владимира невольно зацепился за чудовищно толстые пластины грудных мышц. Грудь Варяжко стала еще шире и выглядела так, будто под кожу надел массивные латы. А руки Варяжко, похожие на бревна, рельефно вздувались мышцами, толстыми, как у тура, жилами. С пояса свисали два узких ножа, но и сами кулаки, размером с детскую голову каждый, выглядели тяжелыми и массивными, как молоты.

– Прекрасно!.. Говорят, ты стал воином, но если кто вот так ломится как медведь через лес…

Он оскалил зубы, хохотал. Еще двое крепких гридней сдержанно смеялись. В руках топоры, длинные ножи. Оба цепко держали дротики и следили за каждым движением пленника.

Владимир плюнул ему под ноги. Слюна была красной, он только сейчас ощутил солоноватый привкус. Варяжко оборвал смех, сказал серьезно:

– Ты в самом деле настоящий воин! Никто бы не смог так долго… Но я знал твои повадки, потому послал за тобой всех, а с собой оставил лишь двоих.

– Но почему здесь? – спросил Владимир хрипло.

В голове гудело, но перед глазами перестало расплываться. Он снова видел отчетливо, а в мышцы возвращалась сила.

– Самое трудное, – объяснил Варяжко. – Ты ж пойдешь самым трудным для нас путем. И я оказался прав!

Один сказал сдержанно:

– Потащим с собой? Или повесим его здесь?

– Проще зарубить, – предложил второй.

Варяжко сказал весело:

– Тиун, которого этот так обидел, умолял доставить сперва к нему. Он там приготовил то ли клещи, то ли длинный кол. Но так как тиун знает, что этот не поедет добровольно, то он ожидает, что привезем… гм… чуток измочаленного.

Дружинник с топором удивился:

– Так чего мы ждем?

Он взмахнул топором, намереваясь ударить плашмя. Владимир быстро достал его ногой в живот, одновременно развернулся и с хряском врубился локтем в раскрытый для крика рот второго. Там захрипело и забулькало. Его хватали за руки, стоял крик и ругань, потом мощно ударили в спину, а следующий удар потряс с головы до ног. Он почти не почувствовал, как Варяжко с силой ударил по лицу, разбив губы.

– Тварь, – сказал Варяжко с отвращением. – Все же сумел…

– Добьем здесь?

– Нет, – сказал он резко. – Теперь я сам хочу увидеть, что сделает с ним тиун!.. Но добавьте так, чтобы уже не смог шевелиться.

Его били ногами, ножнами мечей, он слышал над собой довольное хаканье, а удары подбрасывали над землей. Наконец, уже не притворяясь, он ощутил, как над ним сомкнулась темная вода беспамятства.

И все же сквозь тьму и отупение в теле смутно чувствовал, как волокут по земле, вскидывают на коня. Голова разламывалась, в глазах была кровь. Он цеплялся за ненависть, чуял – она не дает утонуть во тьме. Варяжко не трус, но привел с собой целую толпу. Толпой напали на одного. Нет ничего подлее, чем когда толпа бьет одного. А подлецы не должны топтать ту же землю, по которой ходят отважные.

Они ехали к веси весело, передний затянул песню. В ушах Владимира стоял грохот, на миг потерял сознание, а когда открыл глаза, перед ним вместо каменистой почвы проплывала вытоптанная трава. Рядом покачивается в стремени добротный сапог. Подошва на двойной свиной коже, без каблука, как принято в Киеве, зато шпора как у петуха – острая и с загнутым концом.

Сознание мутилось, но он знал, что, когда привезут во двор тиуна, уже не быть живу. Сапог при скачке задевал по лицу, а руки бессильно болтались рядом. Когда конь проезжал мимо смутно маячившего в темноте бурелома, Владимир схватил сапог обеими руками и с силой воткнул шпору коню в бок. Бедный зверь завизжал, рванулся, будто им выстрелили из гигантской пращи. Владимир свалился, больно ударился о землю, но в два прыжка вломился в кусты, пробежал, хромая и хватая воздух разбитым ртом.

Сзади были крики, дикое ржание, ругань. Конь, как и надеялся Владимир, рванулся прямо перед собой и вломился в раскоряченные выворотни. Если и остался цел, то всаднику не повезло. А если уцелел и тот, то не сразу выберется, пока объяснит другим, что случилось, если сам поймет, а потом будут все гнаться в потемках, оступаясь и напарываясь на коряги, падая в ямы…

Хрипя и сплевывая кровь, он бежал, падал, поднимался и снова бежал. Перед глазами колыхалась кровавая пелена. В голове кровь стучала так сильно, что вот-вот должна брызнуть через глаза и уши. От боли натыкался на деревья, всхлипывал и кривился так, что все лешие разбежались бы в страхе, попадись на дороге.

В боку кололо острой болью, словно там торчал нож. Он невольно хромал, наступая на правую ногу, а когда поднес ладонь к глазам, в слабом свете луны видел, как потемнела от крови. Варяжко – опытный воин и следопыт, почует запах крови, отыщет след и начнет погоню.