Это очень хорошо, что пока нам плохо… (сборник) - Коростылев Вадим Николаевич. Страница 76

– Санчо! – сказал Дон Кихот. – Где-то у нас завалялось пять совершенно ненужных нам реалов. Отдай их погонщику.

– Но, ваша милость! – набычился было Санчо.

– Санчо! – прикрикнул на него Дон Кихот.

И оруженосец неохотно пересыпал монеты в охотно подставленную ладонь погонщика.

– Ах, Тобосо! – вдруг вспомнил погонщик. – Это совсем недалеко отсюда. Конечно, сеньор, конечно!

И он поспешно тронул волов.

– Что вы наделали, ваша милость? – с грустью посмотрел Санчо вслед удаляющимся реалам. – Так он не заехал бы в Тобосо с пустым карманом, а так он не заедет в Тобосо с пятью реалами в кармане.

Санчо был очень расстроен.

– Ну-ну, друг мой, – проворчал Дон Кихот, взбираясь в седло. – Не будем думать о людях хуже, чем они есть на самом деле.

Он пришпорил Росинанта, и Санчо потрусил за ним.

А когда они скрылись за поворотом, из рощи, разросшейся у самой дороги, выехали Перо Перес и маэсе Николас. Следуя на расстоянии за Дон Кихотом и Санчо, они притаились в этой роще, едва Дон Кихот остановил встречную повозку. Священник и цирюльник оказались свидетелями всего, что произошло на дороге. И у них, очевидно, возник какой-то хитроумный план. Потому что они теперь последовали не за рыцарем и оруженосцем, а пустили своих мулов за медленно удаляющейся повозкой со львом.

– Да, сеньор лиценциат, – восхищённо посмотрел на Перо Переса маэсе Николас. – План ваш превосходен. Воистину, вас осенило свыше!

– Не скромничайте, маэсе Николас, – возразил Перо Перес. – В этой выдумке и ваша немалая доля. Лишь бы она удалась, эта наша с вами затея.

Они поравнялись с повозкой, и Перо Перес обратился к погонщику:

– Друг мой! Неужели в столь жалкой клетке и в такой скрипучей повозке вы представите королю своего царственного зверя?

– Да, неужели? – поддакнул маэсе Николас.

– Да что вы, ваши милости, как можно? – охотно вступил в разговор погонщик. – В следующей деревне нас ждёт золочёная клетка и настоящая колесница, запряжённая десятью мулами.

– Тогда не уступите ли вы нам эту клетку и эту повозку?

– А что, вам очень нужно? – полюбопытствовал погонщик.

– Да, – кивнул лиценциат. – И срочно!

– Очень срочно! – уточнил цирюльник.

Погонщик что-то прикинул в уме.

– Н-ну… если я потом смогу купить на то, что вы мне заплатите, две таких повозки и две клетки, считайте, что мы договорились.

– Мы согласны! – тяжело вздохнул лиценциат. – Дружба не обходится без жертв.

– Да! Тут без жертв не обойтись, – ещё тяжелее вздохнул цирюльник.

– Тогда не отставайте, сеньоры!

И погонщик весело стеганул кнутом своих волов, что, впрочем, не прибавило им прыти.

– Перестань, наконец, так горевать об этих пяти реалах, – выговаривал по дороге Дон Кихот своему оруженосцу.

– Пропало добро, ваша милость! – видимо, уже не в первый раз горестно упрекнул Санчо своего господина.

– Да разве то, что звенит в кармане, добро? – возмутился Дон Кихот. – Это пустозвонство! Добро – в звоне рыцарского меча. Только такому добру сопутствует слава!

А Луковичный Шут, до времени спрятавшийся между луковицами в дорожной корзине Санчо, тут же высунулся и, распахнув горько-сладкую глотку, горячо поддержал Дон Кихота.

Сказка седьмая

Битва с могучим мавром

Дорога, на которую выехали Дон Кихот и Санчо, вилась между нагромождением скал такими кольцами, таким крутым серпантином, что, совершая круг за кругом, наши путники почти не продвигались вперёд. Они остановились, чтобы дать передохнуть Росинанту и Серому и осмотреться. Санчо помотал головой.

– Никак не пойму, ваша милость! То ли я качаюсь на Сером, то ли Серый качается подо мной, то ли мы оба качаемся. Но качаемся в разные стороны и лишь потому ещё держимся на ногах.

– Это головокружение от дороги, Санчо, – вздохнул Дон Кихот. – Чем скорее мы одолеем эту круговерть, тем скорее она окажется у нас позади. Вперёд, друг мой!

Они кинулись в очередную дорожную петлю, когда, неожиданно вырвавшись из скал, дорога распрямилась и они оказались у начала ухабистой, но всё же прямой дороги.

С другого её конца навстречу к ним летела карета с могучим мавром на запятках и кучером с длинной незажжённой сигарой во рту. Карету мчала четвёрка упитанных и крутошеих коней. При виде несущейся прямо на них кареты Дон Кихот и Санчо замерли. Однако Дон Кихот успел заметить, как из окна вихляющего по ухабам экипажа высунулась прекрасная и чем-то разгневанная молодая дама и, потрясая кулаками, что-то крикнула кучеру. А кучер ей ответил что-то резкое и даже, по мнению рыцаря, грубое, потому что дама тут же отпрянула от окна. Правда, этому мог быть причиной очередной ухаб, но всё же…

А я вам, мои юные сеньоры и сеньорины, по секрету могу поведать, что это был за краткий разговор между высунувшейся из кареты дамой и кучером.

Дама, потрясая кулаками, раздражённо спросила:

– Долго ли ты, негодяй, будешь трясти меня по этим ухабам да ещё сворачивать то и дело в стороны? Эдак мы и к ужину не доберёмся до дворца его светлости герцога!

А кучер мрачно огрызнулся:

– Ухабы тут не по моей вине, а сворачиваю я, чтоб найти хоть какой-нибудь тлеющий уголёк в брошенном костре козопасов. И я раскурю, наконец, эту проклятую сигару!

Ни словечка из их разговора Дон Кихот, разумеется, на расстоянии не мог услышать, но уверенно заявил Санчо:

– В карете похищенная принцесса!

– Я чувствую, сеньор, вам очень хочется на этих встречных напасть, – тяжело вздохнул Санчо. – А вдруг какая-нибудь знатная дама просто едет по своим делам? Бывает же такое!

– Да, случается, конечно, – нехотя согласился Дон Кихот. – Но ты ещё ничего не смыслишь в приключениях! Мавр слишком страшен и отвратителен, а дама высунулась из окна кареты, чтобы умолить этого мрачного кучера выпустить её, но кучер непреклонен. Ты сам видел… Либо они оба приспешники какого-нибудь злого волшебника, либо разбойники, рассчитывающие на большой выкуп. Вперёд, Санчо, и да восторжествует справедливость!

Он дал шпоры Росинанту и помчался навстречу подскакивающей на ухабах карете.

– Именем Дульсинеи Тобосской, остановитесь! – зычно крикнул Дон Кихот.