Мальчик со шпагой.Звездный час Сережи Каховского (журнальная версия) - Крапивин Владислав Петрович. Страница 18

На линейку они пришли с ремнями.

До сигнала оставалось три минуты. Кузнечик пришел с Сережей. Сам попросился. Сережа спросил у Олега:

— Можно, он посмотрит линейку?

— Угу, — рассеянно отозвался Олег. Он был озабочен.

Барабанщики, блестя аксельбантами, уже выстроились вдоль окон. Палочки, как кинжалы, торчали у них за белыми ремнями. Данилка был серьезен и строг.

Сейчас переливчато проиграет горнист, и барабанщики ударят сигнал «марш-атака»: р-рах, р-рах, р-рах-рах-рах! Под этот сигнал вдоль разрисованных стен маленького спортзала встанут шеренги «Эспады». Потом дежурный барабанщик прошагает к двери, развернется и поведет за собой на правый фланг знаменную группу: знаменосца и двух ассистентов.

Капитан знаменной группы Володя Огоньков проверял, не помялись ли на ребятах красные с золотой каймой ленты, почищены ли ассистентские клинки. Олег подошел к Огонькову и что-то тихо сказал. Потом подозвал дежурного командира линейки Алешу Смирнякова.

Через полминуты Смирняков скомандовал:

— Построение по группам! Без знамени! Знаменосцы, горнист и барабанщики — в общий строй!

Сразу же стих шум, а потом ребята загудели негромко и удивленно: такого еще не бывало.

Группы встали вдоль стен, буквой П. Только Генка Кузнечик устроился в проеме окна.

Олег вышел на середину. Опять стало тихо.

— Первая группа готова, — сказал Владик Самойлов.

— Вторая готова!

— Третья…

Олег махнул рукой.

— Не надо… Голованов, Мосин, Сенцов, выйдите из строя.

Они сделали шаг вперед. И сразу опустили головы. При ярком свете ламп желтым огнем горели новые пряжки их ремней.

— Где взяли ремни? — спросил Олег.

Они молчали.

Сережа увидел, как у Олега потемнело лицо, острыми стали широкие скулы и презрительно сощурились глаза. Казалось, Олег крикнет сейчас что-то беспощадное. Но он сунул кулаки в карманы брюк и пошевелил плечами, словно стала тесной серая форменная рубашка. Потом повторил устало и медленно:

— Скажите все-таки, где вы взяли ремни?

Мосин тихо ответил:

— В военторге.

— По рубль пятьдесят, — сказал Олег. — Понятно. Хотели обмануть?

— Не хотели мы… — пробормотал Голованов.

Сенцов поднял голову и сказал:

— Мы не собирались обманывать. Просто купили. Не все ли равно, какие у нас ремни?

В строю зашумели.

— Историю с ремнями знают все? — спросил Олег.

Зашумели сильнее. Знали все.

— Давайте сядем, — вдруг предложил Олег. — Не до линейки сейчас. Усаживайтесь кто где может.

Строй рассыпался. Сели на длинную скамью у стены, на подоконники. Кое-кто прямо на пол.

Голованов, Мосин и Сенцов не садились. Только отошли к стене. Олег прислонился к простенку между окнами. Оглядел ребят, Опять стало тихо.

— Значит, вам все равно, какие ремни? Так, Сенцов? — спросил Олег, — Ну, допустим. А если Гусынина компания у вас и эти ремни потребует? Опять будете новые покупать?

Голованов сердито сказал:

— Не потребуют они, им больше не надо. Они сами говорили.

— Какое великодушие! — раздался звонкий издевательский голос. Это Генка крикнул с подоконника. — Вы им спасибо сказали?

По залу пробежал смешок,

Олег спросил:

— Вы пытались вернуть свои ремни?

Они молчали.

Тихо, но уже четко и с напряжением Олег повторил:

— Вы хоть что-нибудь сделали, чтобы вернуть свои ремни?

И они опять молчали, глядя в пол.

— Олег, да пусть идут, — в резкой тишине вдруг сказал Андрюшка Гарц. — Все равно только мучаются стоят.

Он, всегда такой готовый помочь кому угодно, решил, наверно, выручить и этих. Последний раз.

— Идите, — негромко сказал Олег. — Решение совета вы знаете… Одно мы можем для вас сделать: не снимать нашивки перед строем. В кают-компании есть ножницы. Срежьте нашивки и оставьте на столе. А потом… можете быть свободны.

Они стояли неподвижно, и стало совсем тихо.

— Идите, — повторил Олег.

Мосин заплакал.

Сенцов повернулся и, глядя поверх голов, пошел к двери. Голованов и Мосин пошли за ним. Барабанщики на полу у дверей раздвинулись, давая им дорогу.

— Все… — проговорил Олег. — Знаете что, ребята? Давайте не будем сегодня проводить линейку. Тошно что-то…

Группы разошлись, Только Сережа и Кузнечик остались, Всегда Сереже нравилось оставаться в опустевшем клубе, не спеша заканчивать какие-нибудь дела, разговаривать с Олегом о прошедшем дне.

Но сегодня все было не так. Тишина в комнатах стояла тяжелая, как память о недавнем случае.

Сережа сказал Олегу:

— Все-таки зря не провели линейку,

— Да, наверно, — согласился Олег. — Но понимаешь… я не могу. Это было бы, как пляска на похоронах.

— А эти трое ушли и ничего не сказали,—

печально произнес Генка.

Олег пожал плечами,

— Что они могли сказать? Попросить, чтобы не исключали? Тогда пришлось бы отвоевывать ремни. А они не могут, боятся. Понимаете, и сейчас боятся.

— Сенцов, по-моему, не так уж боится, — возразил Кузнечик. — Он просто думает, что невыгодно драться. Личико могут попортить.

— Теперь слушай, Сергей. Нажмешь кнопку и скажешь «марш».

— Это же все равно из-за страха, — сказал Олег. — Гиблое дело — такой страх. Тряпку делает из человека. И самое скверное, что не только эти трое боятся. Я сейчас за ребятами наблюдал. Кое-кто на них с сочувствием глядел… Ну нет, не с сочувствием, а с пониманием, что ли. Потому что знают про себя: тоже струсили бы.

— Да нет же, Олег! — почти с отчаяньем заспорил Сережа. — Таких больше нету!

— Есть, Сереженька, — грустно сказал Олег.

Он сел на диван и откинулся к спинке.

— Трудно, братцы… Хочется, чтобы все ребята были — во! — Олег сжал пальцы. — Как один кулак. Один коллектив. Чтобы каждый за всех болел… В Артеке мы за месяц такие отряды делали, что до сих пор, как вспомнишь, петь хочется. А здесь что… Клуб, а не отряд. Разные школы, разные смены. Разные группы. Каждая группа сама по себе живет…

Сережа сел рядом.

— Олег, — осторожно сказал он. — Ну, давайте делать отряд. Разве так уж страшно, что разные школы и смены?

Олег задумчиво посмотрел на Сережу. Потом на Кузнечика, который сидел на подоконнике и рассеянно вертел рапиру. Вертел, а глядел не на нее, а на Олега.

Глаза у Олега повеселели.

— Хорошо, капитан Каховский, — сказал он. — Постараемся. Не все же только Артек вспоминать.

— А почему ты уехал из Артека? — спросил Сережа. И сразу испугался. Вдруг там случилось что-нибудь такое, о чем Олегу плохо вспоминать!

Но Олег ответил охотно:

— Трудно… Я не про работу. Трудно все время расставаться. Месяц или два пройдет — и нет твоего отряда, разъехались пацаны. И главное, знаешь, что это навсегда. Несколько дней ходишь, света не видишь. Кажется, никогда таких ребят уже не будет. В новой смене все какие-то чужие. И будто в тысячу раз хуже тех… А потом все снова. Ну, это едва ли можно понять, если сам не испытал.

— Нет, я могу, — серьезно сказал Сережа. — Мне про это говорил уже один вожатый. Капитан катера «Азимут».

— Бот даже эти трое, — продолжал Олег. — Ушли, а на душе кошки скребут. Вспомнишь, как с Мосиным с плотов ныряли…

— Я помню, — согласился Сережа. — Но я не понимаю… Ну, почему они так?! Даже ни капельки не сопротивлялись. Ну, если бы одного четверо прижали, тогда еще понятно. Да и то…

— Да и то, — сказал Олег. — И резко встал. — В конце концов, они же фехтовальщики. Там у ящиков рейки и палки валяются. Фехтовальщик с палкой в руке может целую шайку разогнать. Одному по зубам, другому по колену, третьему по руке! Может, зря я вам это не показывал…