Шекспир, рассказанный детям - Лэм Чарльз. Страница 43

Мой младший сын стал теперь моим единственным утешением. Но когда ему минуло восемнадцать лет, он стал все более и более беспокоить-

ся о судьбе своей матери и брата и часто говорил мне, что он хочет взять с собой своего слугу, молодого раба, и отправиться искать их по свету. Наконец я нехотя дал ему на это согласие, потому что, хотя мне и очень хотелось найти жену и другого сына, однако же, посылая этого искать их, я рисковал лишиться и последнего своего утешения. Так и случилось: вот уже семь лет прошло с тех пор, как он уехал, и я не имею о нем никаких известий. Шестой год странствую я по свету и везде ищу его. Прошел я из конца в конец Грецию, был я и в Азии и вот, наконец, возвращаясь домой, зашел сюда, в Ефес, решившись не пропускать ни одного места, где только живут люди. Но судьба решила, что этот день должен быть последним в моей многотрудной жизни, и я спокойно встречаю смерть, хотя, конечно, я еще спокойнее бы умер, если бы знал, что жена и дети мои живы. Но этого мне не суждено, верно, услышать.

На этом закончил свой рассказ несчастный Егей. Князь чувствовал глубокое сожаление к судьбе доброго отца, который добровольно подвергался опасности из-за любви к своему пропавшему сыну. Он сказал, что охотно простил бы старика, если бы был уверен, что его собственное княжеское достоинство не пострадает от неисполнения законов, изданных им самим. Но все-таки, вопреки строгому закону, князь не приговорил Егея тотчас к смерти, а дал ему день сроку, чтобы тот попробовал выпросить или занять у кого-нибудь денег на выкуп.

Эта милость, казалось, не могла помочь Егею: не имея знакомых в Ефесе, он никак не мог рассчитывать, что какой-нибудь чудак даст ему взай-

мы тысячу марок. Без всякой надежды на помощь старик удалился под присмотром тюремщика.

Егей не сомневался, что у него нет знакомых в Ефесе, но он ошибался: ему угрожала опасность умереть, когда его младший сын, которого он так старался отыскать, а также и старший находились очень близко от него, в Ефесе.

Эти молодые люди носили оба одно имя — Антифалис, так как были поразительно похожи друг на друга; два раба их также была названы одним именем — Дромио. Младший сын Егея, Антифалис Сиракузский, которого старик пришел отыскивать в Ефесе, случайно приехал туда же в один день со своим отцом. Как сиракузский купец, он подвергался той же опасности, если бы ему не встретился один друг, который рассказал, что какой-то купец должен умереть за то, что очутился в этом городе; друг посоветовал Антифа-лису выдать себя за купца из города Эпидамниума. Антифалис согласился на эту хитрость, очень сожалея о судьбе несчастного соотечественника, хотя он и не знал, что это был его отец.

Старший сын Егея, которого мы будем называть Антифалисом Ефесским, в отличие от его брата Антифалиса Сиракузского, жил в Ефесе уже двадцать лет, и, владея большими богатствами, он легко мог заплатить выкуп за жизнь своего отца. Но Антифалис не имел понятия о своем отце; он был еще так мал, когда рыбаки спасли его вместе с матерью, и помнил только очень смутно об этом спасении, а об отце и матери у него не осталось ни малейшего воспоминания. Рыбак, который спас жизнь Антифалиса, его матери и молодого раба Дромио, тотчас после этого доброго дела разлучил

детей с матерью, к великому горю ее, так как был намерен продать их.

Они действительно были проданы князю Мено-фону, знаменитому воину, который приходился дядей князю Ефесскому, он приехал в гости к своему племяннику и оставил мальчиков в Ефесе.

Антифалис очень понравился князю Ефесскому, и тот сделал его офицером в своем войске. Когда молодой человек отличился на войне своей храбростью и спас жизнь своему покровителю — князю, он был награжден за эту услугу: князь дал ему в жены богатую знатную даму в Ефесе; он жил со своей женой в этом городе (раб его Дромио находился у него в услугах), когда отец его прибыл туда же.

Простившись со своим другом, который посоветовал ему назваться купцом из Эпидамниума, Антифалис Сиракузский дал своему рабу денег, чтобы тот заказал в гостинице обед, а сам отправился гулять, желая осмотреть город и ознакомиться с обычаями жителей.

Дромио был очень веселый малый, и Антифалис в минуты грусти забавлялся его остроумными шутками, так что беседа их вовсе не походила на обыкновенный разговор господина с рабом.

Антифалис, оставшись один, начал грустить о том, что все поиски матери и брата были тщетны.

— Судьба моя очень похожа на судьбу маленькой капли воды в океане,— говорил он,— которая пропадает в огромном водном пространстве, желая найти другую каплю, своего товарища. Точно так же и я, несчастный, ищу свою мать и брата, и сам пропаду, не достигнув цели.

Между тем как он таким образом рассуждал о трудностях своего бесплодного путешествия, вер-

нулся Дромио (как полагал Антифалис). Антифа-лис удивился, каким образом он мог так скоро вернуться, и спросил его, куда он девал деньги. Но он разговаривал не со своим Дромио, а с его братом, который находился в услужении у Анти-фалиса Ефесского. Оба Антифалиса и оба Дромио имели и теперь такое же сходство, какое они имели в детстве; поэтому неудивительно, что Антифалис принял этого Дромио за своего и спросил у него, куда он девал деньги. Но Дромио отвечал ему на это:

— Госпожа моя велела звать вас домой, каплун изжарен, и поросенок падает с вертела; все кушанье простынет, если вы не поспешите домой.

— Эти шутки не вовремя,— сказал Антифалис.— Куда ты девал деньги?

Дромио на это повторил, что госпожа послала звать господина обедать.

—Какая госпожа? — спросил Антифалис.

— Да ваша супруга, сударь,— отвечал Дромио.

Антифалис не был женат и рассердился за это

на Дромио:

— Если я с тобой иногда обращаюсь фамильярно, то это не дает тебе права шутить со мной так дерзко. Я теперь не в шутливом настроении: где деньги? Мы здесь чужестранцы, и потому ты не смеешь делать таких больших расходов произвольно.

Дромио никак не мог понять, почему они здесь чужестранцы, и решил, что господин его шутит.

— Пожалуйста, шутите, когда будете за обедом,— сказал он,— а теперь я послан затем, чтобы звать к столу, вас дожидаются госпожа с сестрой.

Это окончательно вывело Антифалиса из терпения, так что он побил Дромио, который убежал

. ч

домой и сказал своей госпоже, что муж ее отказался от обеда и сказал, что у него нет жены.

Адриана, жена Антифалиса Ефесского, очень рассердилась, когда услыхала, что ее муж отказывается от жены; она была очень ревнива и истолковала эти слова таким образом, что муж ее полюбил другую женщину.

Напрасно старалась сестра ее Луциана разубедить в этих неосновательных подозрениях. Между тем Антифалиса Сиракузский пришел в гостиницу, где и нашел своего настоящего Дромио с деньгами; он опять было начал бранить его за такие шутки, как вдруг вошла Адриана и, принимая Антифалиса за своего мужа, начала, в свою очередь, бранить его за то, что он отзывался о ней так странно (хотя тот никогда в глаза не видел этой сердитой женщины); она напомнила ему, как он любил ее, когда был еще женихом, и упрекала за то, что он полюбил теперь другую.

— Какая этому причина, супруг мой? — сказала она.— О, скажи мне, почему ты разлюбил меня?

— За что вы на меня сердитесь, прекрасная дама? — спросил удивленный Антифалис.

Но напрасно старался он уверить ее, что она ошибалась, что он вовсе не муж ее и что он два часа тому назад приехал в Ефес. Она настаивала на том, чтобы он шел с ней домой обедать, и он наконец принужден был исполнить ее просьбу, не будучи в состоянии дольше сопротивляться такому нападению. За обедом Адриана называла его мужем, а Луциана братом, и он наконец стал сомневаться, не обвенчался ли он с ней во сне или не спит ли он в настоящее время. Не меньше удивился и Дромио, потому что кухарка, жена его брата, также называла его мужем.