Кровавое дело - де Монтепен Ксавье. Страница 99

Услышав это имя, Светляк и Спичка обменялись долгими выразительными взглядами, в которых выражалось все упоение неожиданного торжества.

— А-а, так тебя зовут Оскар Риго, мой голубчик? — обратился к носильщику Казнев.

— Именно так, по прозвищу Весельчак.

Тут агент снова схватил Оскара за шиворот и, тряся его, как вишню, сказал:

— Вот это очень кстати, мой милый! Представь себе, что ради тебя мы обегали все притоны Парижа.

— Вы меня искали? — воскликнул изумленный Риго.

— И даже очень усердно.

— Чего вам от меня нужно?

— А нам нужно тебя схватить, голубчик! Вот ты и попался! Теперь иди-ка за нами!

— Идти за вами? Вы меня арестуете? — повторил окаменевший от изумления носильщик, и его опьянения мигом как не бывало. — Ведь я вам, кажется, ясно говорю, что не я нападал, а, напротив, меня хотели пристукнуть.

— Сегодня, может, ты и не виноват. Нет правил без исключения, — смеясь, заметил Казнев. — А все-таки мы тебя схватим.

— Но почему? Зачем? По какому праву? Ведь я ровно ничего не сделал! — отчаянно кричал Оскар Риго.

— Ну, довольно, довольно! Поговорил, и будет! Пора и перестать! У нас есть открытый лист, чтобы арестовать тебя. А объясняться уж ты будешь с самим следователем, если пожелаешь.

— Тут ошибка! Никаких дел у меня не может быть ни с каким следователем! Белее снега Оскар Риго! Пожалуй, и лентяй, и болтун, и шалопай немного, но человек прежде всего честный!

— Ну, хватит болтовни! — резко проговорил Спичка. — Иди за нами по доброй воле, не то мы велим связать тебя, а коли нужно будет, так и отнести, куда следует.

— Совершенно бесполезно нести меня! Я скандалов не люблю. Но я такой человек, что сумею доказать вам, какая куча дураков все те, кто служит в «рыжей»! Я напишу в газеты! Это незаконный арест! Я буду просить компенсации за это! Меня хотят убить, а вы меня же и арестовываете! Уж вы, кстати, по дороге, сведите меня и на гильотину!

— И это может случиться, — спокойно заметил Казнев.

— А впрочем, я не умру, если просплю одну ночь в тюрьме! Завтра утром сами увидите, что промахнулись, и отпустите на все четыре стороны, да еще и извинитесь при этом.

— Вот болтун-то! — воскликнул Казнев, окончательно выйдя из терпения, и, схватив носильщика поперек тела, приподнял его и понес вверх по лестнице. Флоньи шел следом, не отставая ни на шаг.

Остальные агенты усмирили бушующую толпу и задержали подозрительных посетителей «Сковородки», ожидая прихода полицейского комиссара, за которым уже давно было послано.

Он явился наконец с целой свитой полицейских.

Всем пленным произвели смотр. Отделив самых подозрительных, связали попарно и под усиленным караулом отправили в тюрьму.

Сухарь находился в самом жалком состоянии.

Его подняли, всего окровавленного, хрипящего, положили на носилки и отнесли в больницу, где и оставили до распоряжения суда.

На улице Казнев опустил Оскара Риго на землю и, привязав ему к руке веревку, взял другой конец, заставив следовать его за собой.

Путь недолог от улицы Арфы до префектуры, и поэтому они дошли быстро.

Агент отворил дверь письмоводительской и втолкнул в нее Оскара Риго.

— Послушайте! — воскликнул тот. — Так это вы, значит, всерьез? Вы видите, что я кроток, как овца, и вы меня все-таки хотите прихлопнуть?

Казнев и не думал трудиться отвечать на воззвание носильщика, а что-то тихо сказал письмоводителю и затем, обращаясь к одному из сторожей, прибавил:

— В одиночную камеру этого голубчика, пожалуйста.

— Слушаю, — ответил сторож и, обращаясь к Оскару, крикнул: — Эй, ты! Иди-ка сюда! Тебя, еще надо обыскать!

— Ах! Черт вас побери! Уж заплатите же вы мне за все пакости, которые делаете! — воскликнул Оскар, яростно жестикулируя. — Ну что же, валяйте, обыскивайте! Я, конечно, не могу помешать вам, потому что вы сильнее, но помните: конец венчает дело, а на начало мне наплевать! Может, и я еще посмеюсь, и тогда — берегитесь, как бы вам не заплакать! Я невиновен, как новорожденный младенец, никогда не был под судом, и вдруг меня же и треплют! Неужели на свете не для всех существует справедливость?

— Вот язык-то у мерзавца! — безучастно заметил обыскивавший и стал перечислять все предметы, найденные им в карманах Риго. — Платок носовой, портмоне — ив нем триста франков золотом, потом еще монета в два франка, в пятьдесят сантимов и семь су медью; кисет табачный, тетрадочка папиросной бумаги… Все.

— Да, все, — повторил Оскар. — И вы нашли в этом разумное основание для того, чтобы арестовать честного человека?

— Ну, ну, иди, иди! — сказал сторож.

Всякое сопротивление было совершенно бесполезным, и пленник повиновался.

Оскар думал, что его отведут в общую, но когда он увидел, что его хотят ввести в отдельную камеру, то отступил назад и с изумлением воскликнул:

— Я буду здесь совершенно один?

— Разумеется, ведь тебя велено посадить в одиночку.

— Меня! В одиночку! Послушай! Да ведь это значит, что меня считают опасным преступником! Может быть, даже убийцей!

— Без замечаний! Входи, чтобы я мог закрыть тебя!

— О, канальи, мошенники!! — заорал во все горло носильщик, грозно потрясая в воздухе кулаками. Казнев шел за ним и счел необходимым вмешаться.

— Ты мой кулак знаешь, — вразумляюще обратился он к Оскару. — Так вот что я тебе скажу: пикни только, и ты снова испытаешь на себе всю его силу. И знай, что, когда мне действуют на нервы, я колочу здорово. Даже могу задушить себя, совершенно этого не желая.

Угроза разом охладила пыл Риго.

— Ладно, ладно, — пробормотал он, — терпение! Когда-нибудь еще встретимся и тогда сведем все наши счеты.

После этого он вошел, и его закрыли на двойной запор.

Светляк и Спичка отправились прямо в кабинет к начальнику сыскной полиции; но последний только что ушел из префектуры. Дело было не особенно к спеху, и поэтому агенты отложили свой рапорт до следующего дня.

На другой день, рано утром, они уже были у начальника.

— Ну, что нового? — встретил он их.

— Много нового, — ответил Казнев, — но вы, вероятно, уже получили рапорт полицейского комиссара Сорбоннского квартала?

— Относительно ареста, произведенного вчера вечером в «Сковородке» на улице Арфы? Да, я только что прочел об этом.

— Мы там были, и нам удалось арестовать очень важного человека. Этого известного негодяя Оскара Риго.

Начальник сыскной полиции не мог удержаться от восклицания, услышав это имя.

— Оскара Риго! — повторил он. — Итак, он в ваших руках?

— Он в префектуре, в одиночной камере.

— Да, это действительно отличная новость! Каким образом вам удалось захватить его?

Казнев поспешил рассказать все.

— Его обыскивали в префектуре?

— Само собой разумеется.

— И ничего не нашли подозрительного?

— Ровно ничего.

— Подходит он по приметам к тому описанию, которое сделал торговец ножами в Марселе?

— Точь-в-точь. Он, по-видимому, даже еще и не расстался с тем костюмом, который на нем был в дороге.

— Вы составили рапорт?

Казнев подал начальнику полиции рапорт. Тот пробежал его и, обращаясь к агентам, проговорил:

— Отлично! Пока что побудьте здесь, не уходите. По всей вероятности, вы понадобитесь мне.

Светляк и Спичка ушли в общую комнату, где постоянно, в ожидании приказаний, сидели полицейские агенты.

Не теряя ни минуты, начальник сыскной полиции отправился в окружной суд и пошел прямо в кабинет к судебному следователю, господину де Жеврэ.

Последний только что приехал в суд. Он очень обрадовался, узнав об аресте Оскара Риго.

— Наконец-то!! — воскликнул он. — Я допрошу его сегодня же.

Затем господин де Жеврэ приказал привезти Оскара из префектуры. Через три четверти часа несчастный носильщик, со связанными руками, входил в кабинет судебного следователя под конвоем двух полицейских.