Обреченный на бой - Злотников Роман Валерьевич. Страница 78

Толла смотрела на него широко распахнутыми глазами, потом лицо ее прояснилось, и она восторженно прошептала:

– Ты хочешь потянуть за его ниточки?

Грон рассмеялся:

– Это изрядно испортит ему настроение.

Они выехали из леса и остановились на опушке, за гребнем начинался Сад сереброногих. Толла встревоженно посмотрела на Грона:

– Как ты будешь спускаться?

– Так же, как и поднимался. – Он с улыбкой похлопал Хитрого Упрямца по шее. – Этот сварливый парень, по-моему, может забраться даже по отвесной стене не хуже горного барса.

Грон наклонился в седле, притянул девушку к себе и поцеловал.

– Держись, все поправимо.

– Когда я тебя увижу?

Грон задумался.

– Слушай, а почему бы не завтра на аудиенции. В конце концов, разве я не достоин того, чтобы меня пожаловали во Всадники.

Она ахнула:

– Ты… – ее голос сорвался, – ты понимаешь, что будет?

Грон расхохотался, глядя в ее изумленное лицо.

– Ну, во-первых, Юноний решит, что ты преподнесла ему подарок. – Он, погладил ее по щеке. – Не бойся, мне нужно, чтобы он хорошенько натянул свои ниточки.

К полудню Грон был уже на «ночном дворе». Он прибыл туда в сопровождении лейтенанта Слуя, правой руки Яга, который держал в своих руках ниточки к очень многим людям в Элитии. Убогно встретил их, как всегда, радушно.

– Ты всегда был щедр, Грон, и никогда не нарушал своего слова, поэтому тебе всегда рады на «ночном дворе».

Грон небрежно кивнул Слую и уселся на знакомый ковер.

– Похоже, ты расстилаешь его к моему приходу.

Убогно хихикнул:

– Нет, просто перед твоим прибытием в Эллор мне приносят новый с таким же рисунком.

Оба широко улыбнулись.

– Что привело ко мне достойного Грона? – подвел к делу Убогно.

Грон неторопливо отхлебнул традиционного дожирского.

– До меня дошли слухи, что у тебя проблемы, Убогно?

Тот нахмурился:

– У всех иногда бывают проблемы.

– Я говорю о Сногге и его шайке, – уточнил Грон.

Убогно замер, потом принужденно рассмеялся. Сногг пытался сбить из молодых нищих сильную стаю и обвинял Убогно в том, что при нем нищие стали слишком мягкотелыми и не получают того дохода, что был при Омере.

– Ты многое знаешь, Грон.

Грон кивнул и улыбнулся:

– Ну, ты-то обо мне знаешь не меньше.

Убогно немного повеселел:

– У тебя есть просьба?

Грон небрежно кивнул:

– Я хочу предложить тебе одно дело, которое позволит заткнуть рот Сноггу, изрядно обогатит твою мощну и немного поможет мне.

Убогно ухмыльнулся:

– Я думаю, что более правильно было бы поставить эти три цели в обратном порядке.

– Мы будем спорить о порядке слов?

Убогно энергично мотнул головой:

– Я слушаю тебя очень внимательно, уважаемый Грон.

Грон поставил кубок и наклонился к Убогно:

– Известно ли тебе, зачем Юноний луну назад собрал Паштора, Тагруса Дайорку и еще десяток купцов в своем доме?

– Он просил денег.

– И?

– Они дали.

– А знаешь ли сколько?

Убогно пожал плечами:

– Видимо, немало. Но что нам до тех денег, нам их не видать, как своих ушей.

– Ты не прав.

Убогно насторожился:

– Ты хочешь сказать…

Грон кивнул и вновь отхлебнул из кубка.

– Они дали ему сто тысяч золотых.

Убогно присвистнул. Грон усмехнулся:

– Взамен он пообещал, что на будущий год медальоны останутся только у них.

– Тогда они не прогадали. – Убогно сузил глаза. – Но я не представляю, как он сможет это сделать. Базиллиса…

– Сможет, если женит на ней своего сына.

Убогно откинулся на мягкий валик. Помолчал.

– Сегодня ты трижды смог удивить меня, Грон. Что же ты предлагаешь?

– Я знаю, где эти деньги.

Убогно подался вперед.

– Сто тысяч золотых! – прошептал он севшим голосом. Несколько мгновений он рассматривал Трона лихорадочным взглядом, но потом повалился назад. – Невозможно. Я еще не выжил из ума, чтобы связываться с, Юнонием и вешать себе на шею реддинов.

Грон улыбнулся и допил дожирское.

– Ты не понял, Убогно. С Юнонием свяжусь я и сделаю все так, что он будет знать это. Золото тоже возьму я. От тебя потребуется только немного понаблюдать кое за кем и подставить спины своих нищих под мешки, которые положат на них мой люди.

Убогно некоторое время раздумывал.

– Какова же будет моя доля? – поинтересовался он.

– Треть.

Убогно снова помолчал.

– А что ты хочешь сделать с Юнонием?

Грон зловеще улыбнулся:

– Ну мы-то с тобой знаем, что это он направил руку того купчишки, что подсыпал яд баши Дилмару.

Убогно посмотрел прямо в глаза Грону:

– Ты не оставил мне шанса.

– Я сделал тебе предложение, от которого ты не смог отказаться, Убогно. – Грон хлопнул его по плечу и кивнул на Слуя: – Это один из моих лейтенантов – он объяснит детали. – И покинул «ночной двор».

Алкаст ворвался к отцу мрачнее тучи:

– О боги, она сошла с ума!

– Что случилось?

– Она приказала приготовить к аудиенции текст эдикта, возводящий этого базарного десятника в достоинство Всадника!

Юноний резко повернулся:

– Ты шутишь?!

– Клянусь Эором-защитником.

Юноний посмотрел на языки пламени в камине.

– Значит, эта высокомерная сучка решила отвергнуть мое предложение. – Он сделал паузу. – Что ж, скоро она сильно пожалеет об этом.

Он поднял колоколец и зазвонил. Когда вошел слуга, Юноний обратился к сыну:

– Ступай, Алкаст, и ничего не бойся, я займусь подготовкой неприятного сюрприза для нашей базиллисы. Конечно, грешно так поступать с влюбленной женщиной, но она потеряла разум, а это непростительно.

Когда Алкаст вышел, Юноний усмехнулся и вполголоса произнес:

– Спасибо, дорогая. Я никогда не был в восторге от идеи свадьбы. Ты казалась мне слишком умной, чтобы я мог чувствовать себя спокойным.

Вечером следующего дня Грон сидел в своей Комнате в таверне «Трилистник» и слушал Слуя. Церемония посвящения во Всадники прошла, как и ожидалось, спокойно. То, что об этом событии заранее знала каждая собака от порта до стен дворца, тоже не было неожиданностью. Юноний хорошо позаботился об этом. И в домах патрициев кипели нешуточные страсти о наглости «этой девчонки». Но сейчас Грона волновали более важные вопросы. Слуй закончил доклад и Грон спросил:

– Значит, ты считаешь, что после этой «ночи длинных ножей» весь север и центр Элитии будет чист от влияния Хранителей?

Слуй пожал плечами, что при его размерах смотрелось угрожающе.

– Возможно, кто-то и останется, но сети не будет, это точно. – Он расплылся в улыбке. – Спасибо брату Ихторму – он заслужил те месяцы жизни, которые получил.

– Прекрасно. Через две луны состоится Совет систрархов, и я думаю, Юноний постарается приурочить свой удар именно к нему. Пошли гонцов, пусть и мы ударим день в день.

– А вам не кажется, что если бы до систрархов успели дойти некие известия ПЕРЕД Советом, то многие были бы сговорчивее.

Грон усмехнулся:

– Я позабочусь о том, чтобы кое-кому кое-что стало известно до Совета, но не хочу раньше времени тревожить Юнония. Если он действительно посвященный, то до него вести могут дойти намного раньше, чем до систрархов, а мне нужно, чтобы он пребывал в уверенности, будто полностью контролирует ситуацию. Тогда ничто не помешает ему плыть по МОЕМУ каналу.

Прошли полторы луны.

Юноний стоял, привалившись к косяку прочной двустворчатой двери, и насмешливо наблюдал, как систрарх Саора трогает золото дрожащими руками.

– Как видите, благородный Элизий, я не бросаю слов на ветер.

Систрарх повернул к нему взмокшее лицо:

– И когда же я могу получить обещанное, благородный Юноний?

Тот шагнул в сторону, освобождая дверной проем, и жестом указал на выход:

– После Совета, достойнейший, сразу после того, как мы спасем нашу великую державу, вырвав ее из рук обезумевшей шлюхи.