Само совершенство. Дилогия - Макнот Джудит. Страница 101

Джулия машинально взяла из рук Кэтрин протянутый бокал, а Кэтрин между тем, указав на диван, с пафосом продолжила обличать Теда:

– Ты раздел меня и занялся со мной любовью на этом самом диване! Насколько мне помнится, ты был весьма приятно удивлен тем, что я оказалась девственницей. Через час ты уже занимался со мной любовью в бассейне, а потом еще раз в…

– Я помню, – оборвал ее Тед, подошел к буфету и взял оставшиеся бокалы. Передав один из них Карлу, он сказал: – Если не ошибаюсь, то через пару минут тебе это может понадобиться.

Догадка его оказалась верна, потому что Кэтрин принялась за старшего из братьев.

– И ты, Карл, ты тоже далеко не святой! До того как ты женился, ты переспал с…

– Оставь мою жену в покое, – сквозь зубы процедил Карл.

– Я не собиралась говорить о Саре, – с холодным презрением сообщила Кэтрин. – Я думала об Эллен Рихтер и Лизе Бартлесман. С ними ты успел переспать, когда учился в выпускном классе школы. А потом была еще Кей Соммерфилд, когда тебе было девятнадцать, и…

Отчаянная мольба, прозвучавшая в голосе Джулии, заставила их всех повернуться к ней.

– Прекратите! Пожалуйста, – сказала она, не зная, то ли ей действительно так смешно, то ли у нее началась истерика на почве нервного истощения. – Хватит. Довольно крушить иллюзии. Теперь мы все увидели друг друга такими, какие мы есть.

Тед повернулся к Кэтрин и, подняв бокал, словно хотел произнести тост, насмешливо сообщил:

– Поздравляю, Кэтрин. Как обычно, тебе удалось всех ввести в краску, всех очернить, при этом оставшись белой и пушистой.

Похоже, Кэтрин тоже устала от этого противостояния.

– На самом деле, если кому-то и должно быть по-настоящему стыдно за себя, то это мне.

– Потому что ты перестала со мной спать, полагаю? – со скучающим безразличием поинтересовался Тед.

– Нет, – тихо сказала она.

– Тогда почему? – Тед не просил, а требовал ответа.

– Ты знаешь ответ на этот вопрос.

– Неужели потому, что наш брак рухнул? – с сарказмом спросил он.

– Нет, потому что он рухнул из-за меня.

Тед стиснул зубы. Под скулами заходили желваки – так подействовало на него это негромкое, но оглушительное признание.

– Как бы там ни было, какого черта ты забыла в Китоне?

Кэтрин повернулась к нему спиной, а лицом к подносу с напитками и вытащила пробку из второй бутылки шардонне.

– Спенсер говорит, что я испытываю подсознательное стремление вернуться сюда до того, как выйду за него замуж, из мазохистского желания прочувствовать в полной мере то осуждение, с которым местные жители восприняли мой побег отсюда, когда наш брак покатился ко всем чертям. Он говорит, что только так я могу вернуть себе самоуважение.

– Спенсер полный придурок! – чеканя каждый слог, сказал Тед.

Кэтрин заразительно засмеялась и, глядя ему в глаза, подняла бокал, словно он произнес тост.

– Что тут смешного? – угрюмо спросил Тед.

– Спенсер, – смеясь, ответила она, – всегда напоминал мне тебя…

Джулия отставила в сторону нетронутый бокал и встала.

– Придется вам дальше ругаться без меня. Роль арбитра мне не по зубам. Я иду спать. Я должна отдохнуть.

Глава 46

Натянув халат, одолженный Кэтрин, Джулия тихо спустилась вниз. Подруга сидела в библиотеке и смотрела десятичасовые вечерние новости.

– Я думала, ты проспишь до утра, – сказала Кэтрин, поднявшись с кресла с удивленной улыбкой. – Но я на всякий случай приготовила для тебя ужин. Сейчас принесу.

– Что-нибудь важное в новостях сообщили? – спросила Джулия. Голос ее, как она ни старалась, все равно звучал тревожно.

– Ничего о Захарии Бенедикте, – заверила ее Кэтрин. – Ты – главная новость дня, как местного, так и федерального масштаба. Я имею в виду твое возвращение из плена живой и невредимой.

Джулия лишь безразлично пожала плечами, и тогда Кэтрин, подбоченившись, насмешливо спросила:

– Ты хотя бы понимаешь, что стала знаменитостью?

– Ты хочешь сказать, что я стала печально известной знаменитостью? – попробовала пошутить Джулия. Только сейчас, оставшись вдвоем с Кэтрин, она впервые за двое суток почувствовала себя прежней.

Кивнув в сторону стопки газет и журналов на низком столике возле кресла, Кэтрин сказала:

– Я сохранила для тебя кое-что на случай, если ты захочешь сделать вырезки или что-то в этом роде. Просмотри прессу, пока я схожу за твоим ужином. Или ты уже все это видела?

– Я не видела ни одной газеты или журнала вот уже неделю, – сказала Джулия, протянув руку к журналу, лежавшему сверху. – О Боже! – воскликнула она, не зная, то ли смеяться, то ли плакать при виде своего портрета на обложке «Ньюсвик» под весьма двусмысленным заголовком «Джулия Мэтисон – партнер или пешка?». Отложив этот журнал, она принялась листать остальные издания, в изумлении глядя на свое лицо на обложках и разворотах всевозможных центральных газет и журналов.

Кэтрин вернулась с подносом и поставила его перед Джулией.

– Весь город только о тебе и говорит, – сказала Кэтрин, бросив взгляд на обложку журнала. – Мэр Адделсон написал передовицу для «Вестника Китона», напомнив, что мы тебя тут знаем, и, что бы ни писала о тебе центральная пресса, мы точно знаем, что ты никогда не вступила бы в сговор с преступником вроде Захария Бенедикта. Думаю, я его точно процитировала.

Джулия несколько натянуто улыбнулась и отложила газету.

– Но ведь для тебя-то это не секрет. Ты же слышала, что я говорила Теду и Карлу. Я таки «спуталась» с ним.

– Эта статья была ответом на заявление того дальнобойщика о том, что вы, похоже, неплохо поладили с Бенедиктом – барахтались в снегу и все такое. Джулия, – поколебавшись, спросила Кэтрин, – ты хочешь мне рассказать о нем?

Джулия смотрела на свою подругу и вспоминала, сколько у них было задушевных бесед за долгие годы знакомства. Они были одногодками и подружились сразу, как только Тед их познакомил. Когда брак Теда и Кэтрин развалился, Кэтрин вернулась в колледж, а потом уехала в Даллас. Она упорно не желала возвращаться в Китон, но Джулия часто навещала ее в Далласе по настойчивым просьбам Кэтрин. Дружба, возникшая так внезапно, выдержала испытание и временем, и расставанием, и отношения двух подруг оставались все такими же непринужденными и теплыми, как раньше.

– Думаю, мне необходимо о нем поговорить, – сказала Джулия после паузы. – Может, тогда я смогу выбросить его из головы и сердца и снова начну думать о будущем. – Сделав это признание, Джулия беспомощно вскинула руки ладонями вверх и сказала: – Я даже не знаю, с чего начать.

Кэтрин уютно устроилась на диване, поджав под себя ноги, и спросила:

– Что собой представляет Захарий Бенедикт в реальном мире? Какой он в жизни?

– Какой он в жизни? – задумчиво повторила Джулия, накрыв ноги вязаным пледом. Она уставилась в пространство, пытаясь придумать, как лучше описать Зака, а потом сказала: – Он жесткий человек, Кэтрин. Но и нежный тоже. Иногда от его нежности у меня даже щемило сердце. – Джулия замолчала, а потом снова заговорила, на этот раз приводя примеры: – Первые два дня я на самом деле думала, что он может меня убить, если я его ослушаюсь. На третий день мне удалось сбежать от него на снегоходе, который я нашла в гараже…

Через три часа Джулия закончила рассказывать Кэтрин о себе и Заке. Она не посвятила ее только в историю их интимных отношений. Джулия не делала попыток скрывать их, просто ей не хотелось вдаваться в детали.

Кэтрин впитывала каждое ее слово и перебивала только для того, чтобы что-то уточнить, смеялась над тем, что находила забавным, как, например, игра в снежки и потасовка в снегу, ахая над тем, что Зак приревновал Джулию к Патрику Суэйзи, хмурилась временами, иногда неодобрительно, иногда с сочувствием.

– Что за история! – сказала она, когда Джулия замолчала. – Расскажи мне ее кто угодно, кроме тебя, я бы не поверила ни одному слову. Я тебе никогда не говорила, что одно время была влюблена в Захария Бенедикта? Потом я просто считала его убийцей. Но сейчас… – Она замолчала, словно не знала, как облечь свою мысль в слова, а потом сказала: – Неудивительно, что ты продолжаешь думать о нем. Я хочу сказать, что эта история не имеет конца, она словно оборвалась на середине. Если он невиновен, то конец должен быть счастливым. Справедливость восторжествует, и настоящий убийца отправится в тюрьму. Хороший человек не должен проводить остаток жизни в бегах, точно зверь, на которого идет охота.