Само совершенство. Дилогия - Макнот Джудит. Страница 99

Агенты Ингрэм и Ричардсон жили в одном районе Далласа, они были не только коллегами, но и друзьями. Оба молчали, погрузившись в свои мысли, возвращаясь от Мэтисонов в мотель на окраине Китона, в котором прожили уже неделю. Дэвид Ингрэм решил высказать свое мнение лишь тогда, когда остановил седан перед входом в номера. И говорил он тем же безупречно любезным тоном, какой ввел в заблуждение Джулию, заставив ее думать, что агент Ингрэм верит всему, что она говорит.

– Она что-то скрывает, Пол.

Пол Ричардсон, нахмурившись, смотрел на облупившуюся белую краску, какой были выкрашены цифры, обозначающие номер его комнаты. После непродолжительной паузы он покачал головой:

– Нет. Она спокойна и владеет собой. Я не думаю, что она что-то утаивает.

– Тогда, возможно, – с сарказмом заметил Ингрэм, – тебе пора начать думать мозгами, а не тем органом, который захватил власть над тобой с тех пор, как только она посмотрела на тебя своими огромными синими глазами.

Ричардсон быстро обернулся:

– Что ты, черт побери, имеешь в виду?

– Я имею в виду, – презрительно сказал Ингрэм, – что у тебя стремительно развивается сексуальная зависимость от этой женщины, и все это началось уже тогда, когда ты приехал сюда и начал наводить о ней справки. Всякий раз, как тебе становилось известно о каком-то ее благом начинании, ты проникался к ней нежным чувством. Каждый раз, когда ты говорил с очередным ребенком-инвалидом из числа ее учеников или с очередным родителем этих учеников, которые ее обожают, ты влипал все глубже. Черт, когда ты узнал о том, что она к тому же учит читать и писать безграмотных женщин и поет в церковном хоре, ты уже готов был причислить ее к лику святых. И сегодня ночью, всякий раз, как она выражала неодобрение твоему тону или вопросу, ты терялся. Ты принял ее сторону уже тогда, когда впервые увидел ее фотографию, но когда ты узрел ее вживую, от твоей объективности вообще ничего не осталось.

– Чушь!..

– В самом деле? Тогда, может, расскажешь мне, почему тебе так необходимо было выяснить, спала она с Бенедиктом или нет? Она дважды тебе сказала, что он ее не насиловал и ни в какой форме не принуждал к сексу, но тебе этого было мало. Какого черта ты просто не спросил ее о том, позволяла ли она ему себя трахать? Господи, – перекосившись от отвращения, сказал Ингрэм, – я не верил своим ушам, когда ты спросил ее, не может ли она описать постельное белье на его кровати, чтобы мы могли определить производителя и таким образом найти это его тайное укрытие!

Ричардсон бросил на друга смущенный и расстроенный взгляд.

– Это было так очевидно? – спросил он, открывая дверь машины. – Думаешь, ее родственники это заметили?

Ингрэм тоже вышел из машины.

– Конечно, заметили! – презрительно бросил он. – Любезная миссис Мэтисон, наверное, с удовольствием представляла, как ее печенье встанет тебе поперек горла. Пол, думай головой. Джулия Мэтисон – не ангел, у нее есть привод в полицию…

– Мы никогда не узнали бы о том приводе, если бы администрация детского дома в Иллинойсе уничтожила копию полицейского протокола, как это положено по закону, еще много лет назад, – перебил его Пол. – Кроме того, если ты хочешь узнать правду о том, что стоит за этим приводом, позвони доктору Терезе Уилмер в Чикаго, как это сделал я. Она думала и продолжает думать, что у Джулии никогда не было преступных наклонностей, по крайней мере не в большей степени, чем у тебя или у меня. Будь честен, Дэйв, – сказал Пол, когда они шли бок о бок к своим смежным номерам, – ты когда-нибудь видел у кого-нибудь такие глаза, как у нее?

– Да, – с кривой ухмылкой ответил Дэйв, – видел. В мультфильме про олененка Бэмби.

– Ошибаешься. У Бэмби глаза карие, а у нее – синие. Ясные синие глаза. У моей сестренки была кукла с такими вот глазами.

– Ты что, спятил? – взорвался Ингрэм. – Послушай себя: что ты несешь?!

– Расслабься, – со вздохом сказал Пол и провел рукой по волосам. – Если ты прав и она действительно помогала Бенедикту на этапе подготовки к побегу или скрывает важную для нас информацию, касающуюся Бенедикта, я буду первым, кто сообщит ей о правах задержанного, и ты это знаешь.

– Я знаю, – сказал Ингрэм, сунув ключ в замок и открыв дверь.

Ричардсон сделал то же самое.

– Но, Пол…

Пол уже успел шагнуть за порог, однако остановился и выглянул:

– Что еще?

– Что ты будешь делать, если единственное, в чем она виновата, так это в том, что спала с Бенедиктом?

– Отыщу ублюдка и пристрелю за то, что он ее соблазнил.

– А если за ней нет этого греха? И если она не была соучастницей?

Губы Пола расплылись в ленивой улыбке.

– В таком случае я, пожалуй, поищу себе сердце, которое придется ей по вкусу, и сделаю себе трансплантацию. Ты видел, как она на меня посмотрела в самом начале, Дэйв? Так, словно она меня узнала, словно мы знакомы друг с другом. И нравимся друг другу.

– В Техасе каждая вторая знает тебя в библейском смысле этого слова, и всем им наверняка нравится твой…

– Ты просто мне завидуешь, потому что та роскошная блондинка, которая раньше была замужем за братом Джулии, даже не взглянула в твою сторону, когда зашла к Мэтисонам, – с усмешкой перебил его Ричардсон.

– Для такого захолустного городишки, – неохотно признался Ингрэм, – тут слишком много красивых женщин. Жаль, что здесь нет отеля приличнее, чем этот.

Глава 45

– Не могу поверить в то, что нам приходится терпеть все это лишь затем, чтобы немного побыть в покое и уединении! – в беспомощном раздражении воскликнула Джулия, когда Тед включил мигалку и сирену на своей патрульной машине и под вой полицейской сирены рванул со стоянки возле дома Мэтисонов, проносясь под гигантским плакатом, растянутым над главной и единственной улицей Китона, на котором большими красными буквами было выведено: «ДЖУЛИЯ, ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ». Репортеры неслись за ними по пятам. – Как я буду давать уроки, когда вернусь в понедельник в школу? Когда я сегодня пошла домой, меня окружила такая толпа журналистов, что я с трудом добралась до собственной двери, а пока находилась дома, телефон звонил, не переставая. Флосси и Ада, наверное, сейчас на седьмом небе – есть чем позабавиться за счет своей соседки, – устало добавила Джулия.

– Ты уже двенадцать часов, как вернулась, а заявление для прессы еще не сделала, – сказал Тед, глядя в зеркало заднего вида на эскорт машин, ехавших за ними следом.

Двенадцать часов, подумала Джулия. Двенадцать часов, и ни одной свободной минутки, чтобы подумать о Заке, освежить горько-сладкие воспоминания, набраться сил, привести хотя бы в относительный порядок мысли. Спала она плохо и, встав с постели, обнаружила, что агенты ФБР уже ждут в гостиной, готовые задать новые вопросы. И этот очередной допрос закончился всего два часа назад. Потом позвонила Кэтрин и предложила Джулии приехать к ней, и сейчас они направлялись к ее дому. Впрочем, у Джулии было нехорошее предчувствие. Она подозревала, что Тед и Карл тоже хотят задать ей вопросы и намерены сделать это у Кэтрин, поскольку в присутствии родителей задавать их не хотели.

– Разве ты не можешь избавить город от журналистов? – сердито спросила Джулия. – Скажем, под предлогом того, что они представляют собой угрозу общественному порядку? Придумай что-нибудь!

– Мэр Адделсон говорит, что, как только стало известно о твоем возращении, они начали съезжаться целыми стаями, требуя от тебя заявление для прессы. Они ссылаются на первую поправку, и, надо сказать, наша конституция дает им право настаивать на своем. И, насколько мне известно, общественный порядок они не нарушают.

Джулия обернулась и увидела, что большинство следующих за ними машин движутся на одной скорости с машиной Теда.

– Перегороди дорогу и оштрафуй их всех за превышение скорости. Мы едем на скорости девяносто миль в час, и они тоже. Тед, я не знаю, смогу ли сохранить рассудок, если меня не оставят в покое хотя бы на несколько часов, чтобы я могла подумать и отдохнуть, – сказала она, вдруг почувствовав неимоверную усталость.