Само совершенство. Дилогия - Макнот Джудит. Страница 98

Тогда миссис Мэтисон сказала:

– Давайте пройдем в столовую – там за столом всем хватит места. – Она достала главный козырь – то, чем могла утешить самые горькие печали Джулии во времена ее детства. – Я принесу немного молока и печенья и еще кофе.

– Извините, но я вынужден ответить вам отказом, миссис Мэтисон, – твердо заявил Пол Ричардсон. – Думаю, этот разговор лучше всего провести без посторонних. Ваша дочь вам все расскажет утром.

Джулия уже направилась в столовую – с Тедом по левую руку и Карлом по правую, но при этих словах агента остановилась и обернулась. Напомнив себе, что эти люди не были ее врагами, а лишь пытались выполнять свою работу, она сказала тихо, но твердо:

– Мистер Ричардсон, я понимаю, как вам не терпится задать мне свои вопросы, но моим родным так же хочется услышать мои ответы, как и вам, и у них на это не меньше прав, чем у вас. Я бы хотела, чтобы они присутствовали при том, как вы меня сейчас будете допрашивать, если вы не возражаете.

– А если я стану возражать?

После изнурительной поездки Джулия совсем не была настроена вступать с кем-либо в спор, а тем более с этим фэбээровцем, который ростом и цветом волос настолько напоминал Зака, что у нее защемило сердце. Потому она лишь устало улыбнулась, и эта улыбка получилась даже немного более теплой, чем ей бы хотелось.

– Прошу вас, не возражайте. Я очень устала и не хочу с вами спорить.

– Полагаю, ваши родственники могут присутствовать, – нехотя согласился Ричардсон и послал своему нахмурившемуся светловолосому коллеге какой-то странный, словно извиняющийся взгляд. Джулия не заметила этот обмен взглядами, но от Теда он не ускользнул, и от Карла тоже.

– Хорошо, мисс Мэтисон, – довольно резко сказал агент Ингрэм, взяв инициативу на себя, как только все расселись за столом. – Давайте начнем сначала.

Джулия почувствовала легкую дрожь страха, когда Ричардсон полез в карман, вытащил диктофон и положил его на стол, но тут же напомнила себе: Зак предупреждал ее, что события будут развиваться именно так.

– С какого места вы хотите, чтобы я начала? – спросила Джулия, благодарно улыбнувшись матери, протянувшей ей стакан молока.

– Мы уже знаем, что вы предположительно отправились в Амарилло для встречи с дедушкой одного из ваших учеников, – начал Ричардсон.

Джулия вскинула голову:

– Что вы имеете в виду под этим «предположительно»?

– Нет причин принимать наши слова в штыки, – быстро вмешался Ингрэм с явным намерением сгладить острые углы. – Сейчас вы расскажете нам обо всем. Давайте начнем с того момента, как встретились с Захарием Бенедиктом.

Джулия скрестила руки на столе и сделала попытку отключить всякие эмоции.

– Я заехала в ресторан быстрого питания недалеко от дорожной развязки, чтобы выпить кофе. Я не помню, как называется это место, но я бы его узнала, если б увидела. Когда я вышла из кафе, шел снег, у своей машины я заметила высокого темноволосого мужчину, который что-то делал с моим колесом. Оказалось, оно было спущено. Он вызвался его заменить…

– В тот момент вы заметили, что он вооружен?

– Если бы я заметила, что у него пистолет, то наверняка не предложила бы его подвезти.

– Во что он был одет? – Вопросы сыпались на нее один за другим. Допрос длился час, потом еще час…

– Мисс Мэтисон, вы должны вспомнить еще что-нибудь о том доме, который он использовал как укрытие! – возмущался Пол Ричардсон, который все это время наблюдал за ней так, словно она была насекомым под его микроскопом. И начальственный голос его, голос человека, привыкшего отдавать приказы, немного напомнил ей манеру разговора Зака, когда тот бывал зол. Джулия, пребывавшая в состоянии крайней усталости, находила эту особенность скорее милой, чем раздражающей.

– Я вам говорила, у меня была повязка на глазах. И прошу вас, называйте меня Джулией – это проще и занимает меньше времени, чем мисс Мэтисон.

– Во время вашего пребывания с Бенедиктом была ли у вас возможность выяснить, куда он направляется?

Джулия покачала головой. Этот вопрос ей сегодня уже задавали.

– Он сказал мне, что чем меньше я знаю, тем безопаснее для него.

– Вы хоть раз пытались выяснить у него, куда он направляется?

Джулия еще раз покачала головой. Этот вопрос ей задали впервые.

– Пожалуйста, ответьте вслух.

– Хорошо! – сказала она, внезапно решив, что этот Ричардсон совсем не похож на Зака. Он был моложе, смазливее, но в нем не было и следа внутренней теплоты, присущей Заку. – Я не спрашивала его, куда он направляется, потому что он уже сказал мне, что чем меньше я знаю, тем безопаснее для него.

– А вы хотите, чтобы он был в безопасности? – набросился на нее Ричардсон. – Вам не хочется, чтобы его арестовали?

Джулия ответила не сразу. Ричардсон ждал, постукивая концом шариковой ручки по столу, а Джулия смотрела в окно столовой на репортеров, роившихся во дворе и запрудивших улицу. От усталости у нее кружилась голова.

– Я уже сказала вам, что он пытался спасти мне жизнь.

– Не понимаю, каким образом этот факт противоречит тому очевидному факту, что Бенедикт убил свою жену и взял вас в заложницы.

Откинувшись на спинку стула, Джулия посмотрела на него со смешанным чувством раздражения и досады.

– Я не верю, что он убийца. А теперь позвольте мне у вас кое-что спросить, мистер Ричардсон. – Проигнорировав предупреждающий жест Теда, ущипнувшего ее за коленку, Джулия продолжила тем же непримиримым тоном: – Представьте себя на моем месте и на миг вообразите, что это я вас взяла в заложники и вам удалось от меня сбежать. Вы прячетесь от меня, но я думаю, что вы свалились в реку, глубокую, с ледяной водой. Из своего укрытия вы смотрите, как я бегу к реке, как ныряю в эту ледяную воду. Я ныряю вновь и вновь, зову вас по имени и, так и не найдя вас, выбираюсь из воды и падаю на снег. Но я не возвращаюсь в свой снегоход, чтобы отправиться домой. Нет, я решаю покончить счеты с жизнью. Я расстегиваю намокшую рубашку, чтобы холод убил меня поскорее, я закрываю глаза и замираю. И снег все падает мне на лицо…

Когда Джулия замолчала, Ричардсон приподнял брови:

– Что вы этим хотите сказать?

– Я хочу спросить, – язвительно ответила Джулия, – увидев все это, вы продолжали бы верить в то, что я совершила предумышленное, тщательно спланированное убийство? Стали бы вы выпытывать у меня сведения, которые могли бы привести лишь к тому, что меня пристрелят до того, как я смогу доказать, что никого не убивала?

– Бенедикт намерен это доказать? – подавшись вперед и буравя ее взглядом, поинтересовался Ричардсон.

– Я бы так поступила на его месте, – уклончиво сказала Джулия, – а вы так и не ответили на мой вопрос: стали бы вы после того как я пыталась спасти вашу жизнь, как собралась умереть, подумав, что мне так и не удалось спасти вас от смерти, стали бы вы пытаться выудить у меня информацию для того, чтобы меня поймали или даже убили во время задержания?

– Я бы руководствовался чувством долга, – довольно резко ответил ей Ричардсон. – Я считаю, что обязан помочь правосудию в задержании осужденного за убийство преступника, который оказался виновным еще и в похищении человека.

Джулия долго молча смотрела на него, прежде чем сделала заключение:

– В этом случае я могу лишь надеяться, что вам удастся найти донорское сердце, потому что своего у вас, очевидно, нет и никогда не было.

– Думаю, что на сегодня достаточно, – вмешался агент Ингрэм. Голос его был столь же любезен, сколь и его улыбка. – Мы все уже больше суток на ногах, с тех пор как вы нам позвонили.

Члены семьи Мэтисон стали подниматься с мест, пребывая каждый на своей стадии отупелой усталости, вызванной бессонницей.

– Джулия, – сказала миссис Мэтисон, смущенно сдерживая зевоту, – ты будешь спать в своей прежней комнате. И вы тоже, – обратилась она к Карлу и Теду. – Нет смысла пытаться пробиться сквозь толпу репортеров, которые ждут снаружи, и, кроме того, возможно, Джулии сегодня понадобится ваша помощь.