Само совершенство. Дилогия - Макнот Джудит. Страница 109

– А как насчет того обстоятельства, что он воспользовался нашим домом? Ты сообщишь компетентным органам о своих подозрениях?

– Вообще-то, – сказал после минутного раздумья Мэтт, – это замечательная мысль! Власти увидят в этом жесте доброй воли неопровержимое доказательство моей лояльности.

– Тем более, – ехидно заметила Мередит, – что этот «жест доброй воли» не может причинить твоему другу никакого вреда, потому что, если я сделала правильный вывод из того, что сказала Джулия Мэтисон, Бенедикт покинул Колорадо несколько дней назад.

– Какая ты у меня прозорливая, дорогая, – с ухмылкой согласился Мэтт. – А теперь почему бы тебе не забраться в постель, чтобы немного «подремать», и подождать там меня, пока я не позвоню в местное отделение ФБР?

Мередит кивнула, но задержала мужа, положив ладонь ему на руку.

– Если бы я попросила тебя не предпринимать больше никаких действий, имеющих отношение к Захарию Бенедикту… – начала она, но Мэтт покачал головой, и она замолчала.

– Я бы сделал для тебя все на свете, и ты это знаешь, – сказал он хриплым от переполнявших его чувств голосом, – но, пожалуйста, не проси от меня невозможного, Мередит. Если я так поступлю с Заком, мне будет очень трудно с этим жить.

Мередит молчала. Верность Мэтта Захарию Бенедикту поражала ее. Мэтт был блестящим бизнесменом, но при этом человеком весьма жестким, и хотя знакомых у него было множество, никому из них он не доверял на все сто и никого не причислял к своим друзьям. На самом деле Захарий Бенедикт был, пожалуй, единственным, кого Мэтт считал своим другом.

– Должно быть, он действительно выдающийся человек, если ты ему так предан.

– Тебе бы он понравился, – сказал Мэтт, легонько погладив ее под подбородком.

– Отчего ты так в этом уверен? – поддразнила его Мередит, стараясь поддержать его игривый тон.

– Я уверен, – сказал он, состроив шутливо-самодовольную мину, – потому что ты от меня без ума.

– Ты ведь не хочешь сказать, что вы похожи, как братья?

– Многие, пожалуй, так думают, и не обязательно желая нам польстить. Однако, – добавил он, вдруг сделавшись серьезным, – факт налицо: я – единственный человек, оставшийся у Зака. Я – единственный, кому он доверяет. Когда его арестовали, все его поклонники, те самые, которые вились вокруг него годами, тут же от него открестились, словно от зачумленного, злорадствуя по поводу его падения. Были, правда, и те, что остались ему верными и после того, как он попал в тюрьму, но он сам прекратил с ними всякие отношения и даже отказался отвечать на их письма.

– Возможно, ему было стыдно.

– Не возможно, а точно.

– Ты в одном ошибаешься, – тихо сказала Мередит. – У него, кроме тебя, есть еще один союзник.

– Кто?

– Джулия Мэтисон. Она в него влюблена. Как ты думаешь, он видел ее или слышал, что она сегодня сказала?

Мэтт покачал головой:

– Сомневаюсь. Где бы он сейчас ни находился, он уже не в Штатах. Только дурак остался бы в этой стране, а Зак не дурак.

– Жаль, что он ее не слышал, – сказала Мередит. – Может, ему повезет, и он узнает, что она пытается для него сделать.

– Заку никогда не везло в личной жизни.

– Как думаешь, он тоже влюбился в Джулию Мэтисон, когда они были вместе?

– Нет, – не допускающим возражений тоном сказал Мэтт. – Помимо того, что сейчас у Зака полно других, более насущных забот, он… он почти невосприимчив к женским чарам. Он получает удовольствие от секса, это верно, но женщин он не особенно жалует, что неудивительно, если принять во внимание круг его знакомств. Когда он прочно утвердился как актер, они стали липнуть к нему, словно мухи к клейкой ленте, но когда он стал признанным режиссером, в надежде поймать удачу за хвост и получить «сочную» роль в его фильме женщины стали виться вокруг него стаями, точно кровожадные пираньи. И ни одна из них не смогла его зацепить. На самом деле, как я заметил, если он и способен к кому-то испытывать по-настоящему нежные чувства, то это к детям, что и явилось главной причиной того, почему он женился на Рейчел. Она пообещала родить ему детей, но не сдержала этого своего обещания, как не сдержала и все прочие. – Покачав головой, Мэтт сказал в заключение: – Зак не влюбился бы в хорошенькую провинциальную учительницу ни за несколько дней, ни даже за несколько месяцев.

Глава 50

Зажав в руке пачку журналов и газет, высокий человек шел по пыльной дороге, ведущей из деревни к докам. Его силуэт четко вырисовывался на фоне заходящего солнца.

Проходя по пирсу, мужчина ни разу не остановился поболтать с рыбаками, выгружающими дневной улов или занятыми починкой сетей, и ни один из них с ним тоже не заговорил. Однако несколько пар любопытных глаз проследили за незнакомцем, – он шел к своему довольно большому, тринадцатиметровому судну со свежей ярко-синей надписью «ДЖУЛИЯ». Кроме надписи, которая по морским законам была обязательна, ничего примечательного в этой яхте не было. Издали она ничем не отличалась от тысяч других яхт, бороздящих воды вблизи берегов Южной Америки, часть из которых фрахтовали ради спортивной рыбной ловли, а большинство использовалось по прямому назначению рыбаками для ловли рыбы. Все эти суда к вечеру возвращались к пирсу: рыбаки там сгружали дневной улов, а утром, едва занимался рассвет, вновь отправлялись в море.

Хозяин «Джулии» практически ничем не выделялся среди окружающих. Вместо шорт и футболок, которые в основном носили капитаны чартерных судов, он был одет в обычную для здешних мест одежду рыбака: белую свободную рубаху из грубого хлопка, брюки цвета хаки, туфли на мягкой подошве и темную кепку, низко надвинутую на лоб. Под четырехдневной темной щетиной кожа на его лице была покрыта загаром, хотя и не настолько огрубела, как у других рыбаков, а его судно было скорее оборудовано для дальних путешествий, чем для рыбной ловли. Но присматриваться повнимательнее здесь, в большом оживленном порту, было особенно некому, и «Джулия» оставалась одной из тысяч судов, стоявших на причале. Причем многие из них везли далеко не легальные грузы.

На другой стороне пирса два рыбака на борту «Дьявола» смотрели на поднимающегося на борт владельца «Джулии». Через несколько секунд заурчал генератор яхты, и в кабине загорелся свет.

– Топлива он не жалеет. Этот его генератор работает чуть ли не всю ночь, – заметил один из рыбаков. – Чем он там занимается?

– Иногда я вижу сквозь занавески его силуэт за столом. Думаю, он читает.

Второй рыбак многозначительно взглянул на пять антенн, которые возвышались над корпусом яхты.

– Судно оборудовано по последнему слову, у него есть даже радар, – задумчиво протянул он, – и при этом он никогда не рыбачит и не ищет пассажиров. Я видел, как он вчера бросил якорь возле острова Голгофы, но рыбачить не стал.

Первый рыбак презрительно фыркнул:

– Потому что он не рыбак и не капитан чартера.

– Думаешь, еще один контрабандист? Перевозит наркотики?

– А кто же еще? – безразлично пожав плечами, согласился первый рыбак.

Не зная о том, что его присутствие было замечено в суетливом порту, Зак принялся изучать разложенные на столе карты, тщательно выверяя различные маршруты, по которым вскоре ему предстояло плыть. Только в три часа утра он свернул карты, зная, что уснуть все равно не сможет, как бы сильно он ни устал. Последние семь дней сон бежал от него, хотя уехать из США ему удалось без всяких проблем благодаря связям Энрико Сандини и своим деньгам. В Колорадо маленький вертолет появился точно к назначенному времени, забрал его с площадки в двухстах ярдах от дома, кстати, площадка предназначалась именно для этой цели, разве что пользоваться ею должны были лишь хозяева дома и их приглашенные гости. С лыжами в руках и в лыжном костюме, включающем большие защитные очки с затемненными стеклами, которые закрывали большую часть лица, Зак поднялся на борт вертолета и был доставлен в маленький отель для любителей лыжного спорта в часе лёта от дома. Пилот не задавал вопросов и не выказал никакого удивления по поводу того, что лыжник предпочел именно этот способ транспортировки, поскольку так поступало большинство состоятельных лыжников, имеющих в собственности одни горы, но кататься предпочитавших со склонов гор, принадлежавших другим.