Само совершенство. Дилогия - Макнот Джудит. Страница 110

На автостоянке перед лыжным курортом Зака ждал арендованный автомобиль, и оттуда его отвезли южнее, к небольшой взлетной полосе, на которой уже ждал частный самолет. В отличие от вертолетчика, даже не подозревавшего, что совершает нечто противозаконное, пилот самолета знал, что происходит. И полетный план, который он заполнял всякий раз, как они приземлялись, чтобы заправиться топливом, не соответствовал тому маршруту, по которому они следовали. Путь их лежал на юго-восток.

Вскоре после того как они покинули воздушное пространство США, Зак заснул и проснулся только на очередной дозаправке. Но с тех самых пор и до сегодняшнего дня почти не спал.

Встав из-за стола, Зак пошел в камбуз, налил себе бренди, надеясь, что алкоголь поможет ему заснуть, и прекрасно понимая, что его надежды тщетны. Затем перешел в маленький салон, служивший одновременно гостиной и столовой в его бороздящем моря «доме», выключил основное освещение, оставив лишь небольшую медную лампу. Все погрузилось в полумрак, ярко освещенной оказалась лишь фотография Джулии, которую он вырезал из журнала недельной давности и поместил в маленькую рамку. Сначала Зак думал, что этот снимок был сделан, когда Джулия училась в колледже, но сегодня ночью, изучая его и потягивая бренди, он понял, что портрет сделан позднее. Джулию сфотографировали, когда она принарядилась на вечеринку или, возможно, на свадьбу. На ней было жемчужное ожерелье и платье персикового цвета со скромным декольте, но что ему больше всего нравилось в этой фотографии, так это то, что прическа у Джулии очень напоминала ту, которую она сделала в их последний вечер.

Зная, что напрасно мучает себя, но не в силах остановиться, он взял портрет в руки, закинул ногу за ногу и, положив портрет на колени, медленно провел большим пальцем по улыбающимся губам Джулии, спрашивая себя, улыбается ли она сейчас, когда вернулась домой. Он от всей души надеялся, что она не утратила способности радоваться жизни, но, глядя на ее портрет, видел ее такой, какой видел в последний момент перед ее отъездом. Он видел ее искаженное мукой лицо – таким оно было, когда он посмеялся над ней в ответ на ее признание в любви. Воспоминание преследовало его. Но не одно лишь это воспоминание терзало его. Зак постоянно думал о том, что она могла забеременеть от него. Он постоянно мучил себя, задаваясь вопросом о том, какое из двух решений она примет: решится ли на аборт или примет на себя позор безмужнего материнства в маленьком городке?..

Он столько всего хотел рассказать ей, ему до отчаяния нужно было сказать очень много. Допив остаток бренди, Зак в очередной раз испытал непреодолимое желание написать ей письмо. Каждый день он писал ей письма, хотя отлично знал, что никогда не отправит. И сейчас в очередной раз говорил себе, что надо прекратить это дурацкое занятие.

Он должен выбросить ее из головы, пока не сошел с ума…

Он должен немного поспать…

Все еще продолжая думать об этом, Зак потянулся за ручкой и блокнотом.

Обычно в своих письмах он рассказывал ей о том, где находится, чем занимается. Иногда описывал детали, которые, по его мнению, могли заинтересовать ее, например, острова на горизонте или обычаи местных рыбаков. Но сегодня у него было совсем другое настроение. От усталости и бренди у него шла кругом голова. Если верить старой американской газете, которую он купил в деревне этим утром, Джулию подозревали в помощи в организации и осуществлении его побега. Внезапно Заку пришло в голову, что, возможно, ей понадобится адвокат. Хороший адвокат, а не какой-нибудь деревенский олух. А для того чтобы нанять хорошего адвоката, ей понадобятся деньги. Понимание того, что нужно срочно что-то предпринять, наконец пробилось сквозь мрачную пелену отчаяния. Мозг заработал в ускоренном режиме, обнаруживая все новые и новые проблемы, требующие его незамедлительного вмешательства. И он искал и не находил решения.

Только на рассвете Зак откинулся на спинку стула, невероятно уставший. Он знал, что проиграл в борьбе с самим собой, с его чувством к Джулии, со своей одержимостью этой женщиной. Он знал, что это письмо он не уничтожит, как все предыдущие. Это письмо он отправит ей. Он должен был отправить его ей, отчасти потому, что нашел способ решить ее проблемы, но также и потому, что отчаянно хотел, чтобы она узнала правду о том, что он к ней чувствует. Теперь он был уверен в том, что правда никогда не смогла бы ранить ее сильнее, чем ранила его ложь. Это будет их последний контакт, но по крайней мере он перепишет конец исключительно красивой сказки, в которой они прожили целую неделю.

Сквозь шторы пробивался рассвет. Зак посмотрел на часы. Почту на его острове забирали лишь раз в неделю, рано утром в понедельник, и это означало, что у него не было времени переписывать свое бессвязное, невразумительное письмо. Ведь ему еще предстояло написать письмо Мэтту и внятно изложить свою просьбу.

Глава 51

– По правому борту Китон, мистер Фаррел, сообщил пилот, когда самолет Мэтта вышел из облачности и начал снижение. – Я намерен произвести облет аэродрома перед посадкой, просто чтобы убедиться в том, что взлетно-посадочная полоса в надлежащем состоянии.

Мэтт нажал на кнопку переговорного устройства.

– Отлично, Стив, – рассеянно произнес он, вглядываясь в тревожное лицо жены. – Что-то не так? – тихо спросил он Мередит. – Я думал, что сумел убедить тебя, что нет ничего противозаконного в том, чтобы доставить Джулии Мэтисон письмо, которое было адресовано мне. Властям известно, что я распоряжаюсь финансовыми делами Зака Бенедикта по его доверенности. Я уже передал кому следует конверт, в котором он отправил мне указания, чтобы они могли проследить, откуда послано письмо. Но вряд ли это им поможет, – со смешком добавил Фаррел. – На конверте стоит почтовый штемпель Далласа, но Зак наверняка заплатил нужному человеку, чтобы тот получил адресованное мне письмо, вынул его из того конверта, в котором оно было отправлено, а затем переслал мне.

Зная, что Мэтт считал, что поступает правильно, и разубедить его в этом не было никакой возможности, Мередит сделала дополнительные усилия над собой, чтобы так явно не выказывать озабоченность, и спросила будто бы из чистого любопытства:

– Почему он так поступает, если безраздельно тебе доверяет?

– Он так поступает, чтобы я мог спокойно передавать властям любые конверты, которые от него получаю, и при этом не выдавать своего местонахождения. Он защищает не только себя, но и нас. Так что, как видишь, до сих пор я ни на йоту не отступал от закона.

Мередит откинула голову на подголовник, обтянутый мягкой белой кожей, и с улыбкой сказала:

– Да уж. Ты не сообщил ФБР, что он вложил в тот конверт не только инструкции тебе, как лицу, которому доверяет управлять своими финансами, но и письмо для Джулии Мэтисон. И разумеется, ты не сообщил им, что решил доставить это письмо лично адресату.

– Письмо для Джулии находится в запечатанном конверте без указания адресата, – веселым тоном возразил Мэтт. – Откуда мне знать, что в нем? Может, там рецепт какого-нибудь особого варенья. Надеюсь, – с шутовским ужасом сказал он, – ты не предлагаешь мне вскрыть конверт и прочитать письмо? Должен напомнить, что такой поступок идет вразрез с федеральным законом о защите прав на конфиденциальность информации. Более того, любовь моя, нет такого закона, который бы обязывал меня стучать в уполномоченные органы всякий раз, как Зак со мной связывается.

Дерзкая невозмутимость мужа одновременно забавляла Мередит и тревожила. Она смотрела на этого красивого мужчину, в которого влюбилась по уши, когда была невинной восемнадцатилетней девушкой, а он двадцатипятилетним рабочим сталелитейного завода. За какие-то десять лет он успел подняться до недосягаемых высот, создав финансовую империю на прочном фундаменте ума, трудолюбия и отваги. И тогда он вновь решил просить ее руки. Несмотря на весь его лоск, на сшитые на заказ костюмы, яхты, частные самолеты, Мэтт в душе был и оставался уличным хулиганом с рабочей окраины. И Мередит любила его за это. Ей нравились его бесшабашность, его напор, даже если она понимала, что он упорно игнорирует возможные последствия своих противозаконных действий. Он верил в невиновность Захария Бенедикта, и иных соображений ему не требовалось. Точка. И хотя она понимала, что старается зря, все же настояла на том, чтобы он взял ее с собой, просто для того, чтобы не дать ему зайти слишком далеко.