Само совершенство. Дилогия - Макнот Джудит. Страница 123

– Я спросила вас, зачем вы приехали!

Упрямо игнорируя попытки Маргарет Стенхоуп смутить и унизить ее, Джулия улыбнулась и спокойно сказала:

– Я приехала сюда потому, что я была с вашим внуком в Колорадо и…

– У меня есть только один внук, – оборвала ее старуха, – и он живет в Риджмонте.

– Миссис Стенхоуп, – спокойно сказала Джулия, – вы выделили мне только пять минут. Пожалуйста, не заставляйте меня тратить их понапрасну на уточнение незначительных деталей, потому что в противном случае, боюсь, мне не удастся сообщить вам то, ради чего я, собственно, и приехала. А мне бы очень хотелось, чтобы вы это все-таки услышали.

Губы Маргарет Стенхоуп сложились почти в невидимую тоненькую ниточку, а в глазах зажегся недобрый огонек, но Джулия, проигнорировав недовольство старухи, храбро продолжила:

– Я знаю, что вы не признаете Зака своим внуком, как знаю и то, что у вас был еще один внук, который трагически погиб. А также я знаю, что вы разорвали отношения с Заком семнадцать лет назад и за все эти годы так и не помирились с ним из-за его упрямства.

Лицо миссис Стенхоуп скривилось в презрительной гримасе.

– Это он так сказал?

Джулия кивнула, стараясь не замечать неожиданного сарказма пожилой дамы.

– Он мне о многом рассказывал в Колорадо, миссис Стенхоуп, и в том числе о том, о чем никому никогда до меня не рассказывал. – Джулия ждала в надежде, что ее собеседница проявит хоть какие-то признаки любопытства, но миссис Стенхоуп продолжала взирать на нее с каменной невозмутимостью. У Джулии не осталось иного выбора, кроме как продолжить, не дождавшись поощрения к дальнейшему разговору. – Среди прочего он сказал мне, что, если бы ему пришлось начать жизнь заново, он бы помирился с вами еще несколько лет тому назад. Он ведь так восхищается вами, так любит вас…

– Убирайтесь!

Джулия машинально встала, повинуясь этому грубому приказу, но все же предприняла еще одну отчаянную попытку подавить бушующий в себе гнев:

– Зак мне, конечно, говорил, что у вас с ним очень много общего, но в том, что касается упрямства, вы, пожалуй, дадите ему сто очков вперед. Я пытаюсь донести до вашего сознания тот факт, что ваш внук весьма сожалеет о разрыве, случившемся много лет назад.

– Я сказала, убирайтесь! Вам не следовало сюда приезжать!

– Вижу, что не следовало, – сквозь зубы процедила Джулия, потянувшись за сумочкой. – Я не представляла, что взрослая женщина в конце своего жизненного пути может таить такую злобу по отношению к собственному внуку, к своей плоти и крови. Что же он такого ужасного совершил, что вы не можете его простить?

Смех миссис Стенхоуп был горек.

– Бедная дурочка! Он и вас обманул, не так ли?

– Что?

– Он ведь не просил вас приезжать сюда? – требовательно поинтересовалась миссис Стенхоуп. – Это ваша инициатива. Он бы никогда не осмелился заикнуться об этом!

Не желая сыграть на руку высокомерной старухе своим отрицательным ответом, Джулия решительно отбросила в сторону остатки гордости и предприняла последнюю отчаянную попытку достучаться до этого каменного сердца.

– Он не просил меня приезжать сюда, чтобы рассказывать о его к вам чувствах, миссис Стенхоуп. Это действительно так, миссис Стенхоуп. Но он просил меня кое о чем другом, чего никогда бы не сделал, если бы не уважал вас. – Набрав в грудь побольше воздуха, чтобы укрепить дух, и стараясь не замечать ледяного презрения, с каким смотрела на нее миссис Стенхоуп, Джулия сказала: – Я не получала от него никаких вестей до тех пор, пока полторы недели назад от него не пришло письмо. Он написал мне, потому что боялся, что я беременна, и в своем письме просил меня не делать аборт, если я все же жду от него ребенка. Он предложил мне родить ребенка и привезти на воспитание к вам. Он говорил, что вы никогда в жизни не бежали от ответственности и сейчас не станете от нее уклоняться. Он сказал, что напишет вам письмо, чтобы объяснить…

– Если вы от него беременны и имеете хоть какое-то представление о генетике, – в гневе перебила ее Маргарет Стенхоуп, – то вам обязательно следует сделать аборт. Вне зависимости от того, как вы поступите, я не стану держать в своем доме его незаконнорожденного ублюдка.

Джулия невольно попятилась:

– Да вы настоящее чудовище!

– Нет, это он чудовище, а вы одураченная им простушка. Два человека, которые его любили, уже погибли от его руки. Вам повезло, что вы не стали третьей!

– Он не убивал свою жену, и я не знаю, отчего вы говорите о двух людях…

– Я говорю о его брате! Как Каин убил Авеля, так это безумное чудовище убил Джастина. Он выстрелил ему в голову после ссоры!

Терпению Джулии пришел конец. Дрожа от ярости, она сказала:

– Вы лжете! Я точно знаю, как погиб Джастин и почему! Вы наговариваете на Зака, потому что пытаетесь оправдать отказ принять его ребенка, но вы напрасно стараетесь! Я не беременна, а если бы я и ждала от него ребенка, я бы ни за что не оставила вас наедине с ним! Неудивительно, что ваш собственный муж не мог сохранить к вам чувство и стал искать любви у других женщин. О да, я все об этом знаю! – выпалила Джулия, когда маска презрения, стянувшая лицо миссис Стенхоуп, начала трещать по швам. – Зак мне все рассказал. Он рассказал, что его дед признался ему, что вы были единственной женщиной на свете, которую он когда-либо любил, хотя все считали, что он женился на вас из-за денег. Ваш муж сказал Заку, что он не смог соответствовать вашим непомерно высоким моральным принципам и что он бросил даже попытки достичь желаемых вами идеалов после того, как вы поженились. Чего я не могу понять, – с брезгливой гримасой закончила Джулия, – так это того, за что ваш муж вас любил и почему Зак вами восхищался. У вас нет никаких моральных принципов, у вас лед вместо сердца! Неудивительно, что бедный Джастин не смог вам признаться в том, что он – гей. Не Зак чудовище, а вы!

– А вы, – парировала миссис Стенхоуп, – пешка в руках чудовища! – Поскольку временное помрачение Джулии оказалось заразным, миссис Стенхоуп, разом растеряв все свое высокомерно-холодное безразличие, прикрикнула на Джулию с досадой: – Сядьте же, мисс Мэтисон!

– Нет, я ухожу.

– Если вы уйдете, – с вызовом сказала старуха, – я сделаю однозначный вывод: вы боитесь правды. Я согласилась увидеться с вами, потому что я видела, как вы защищали его по телевизору, и хотела узнать, что заставило вас сюда приехать. Я подумала, что вы лицемерка, главная цель которой привлечь к себе как можно больше внимания, и что вы приехали сюда для того, чтобы выведать нечто такое, что могло бы привлечь к вам внимание средств массовой информации. Сейчас мне ясно, что вы обладаете незаурядным мужеством и убеждены в том, что боретесь за справедливость. Я уважаю мужество, особенно у представительниц моего пола. Я уважаю вас настолько, что готова обсуждать с вами темы, которые по-прежнему остаются для меня весьма болезненными. Ради вашего же блага я предлагаю вам меня выслушать.

Такая резкая перемена в тоне миссис Стенхоуп заставила Джулию повременить с уходом, но она упрямо продолжала стоять.

– Насколько я понимаю, вы решили ни в чем не верить мне на слово, – сказала миссис Стенхоуп. – Ну что же. Будь я, как и вы, во власти иллюзий, и будь я, как и вы, столь предана человеку, который вас обманул, я бы тоже не стала слушать того, кто пытается открыть вам глаза.

Миссис Стенхоуп взяла со стола колокольчик и позвонила, и через мгновение дворецкий уже стоял в дверях.

– Заходите, Фостер, – приказала хозяйка дома, а когда слуга зашел, повернулась к Джулии и сказала: – Как, по-вашему, умер Джастин?

– Я знаю, как он умер, – с нажимом в голосе сказала Джулия.

– Что, как вам кажется, вы знаете? – приподняв брови, перефразировала вопрос миссис Стенхоуп.

Джулия уже открыла рот, чтобы ответить, но в последний момент заколебалась. Имеет ли она право сказать этой старой женщине правду? Имеет ли она право омрачать ее воспоминания о покойном внуке, даже если она сделает это ради Зака? С другой стороны, Джастин уже умер, а Зак жив и страдает.