Дураки умирают - Пьюзо Марио. Страница 86

Он использовал адвокатов, как бандит — оружие, использовал обаяние, как проститутка — секс. Он использовал благотворительность, как греки — троянского коня: поддерживал дом Уилла Роджерса для престарелых актеров, Израиль, миллионы голодающих Индии, арабских беженцев из Палестины. А вот к индивидуумам милосердия не проявлял.

Кинокомпания «Три-калчур студиоз» была убыточной, когда Мозес Вартберг встал у ее руля. И прежде всего он ужесточил расходы. Стал строго следить за сроками окончания съемок. Экономил на чем только можно. Никогда не ставил на новые идеи, пока они не проходили обкатку на других студиях. Но главное, отказался от затратных проектов.

Если другие студии пускали пузыри, снимая десятимиллионные фильмы, то «Три-калчур студиоз» ограничивалась тремя миллионами. Более того, если бюджет фильма превышал два миллиона, Мозес Вартберг или один из трех его вице-президентов контролировал работу над фильмом все двадцать четыре часа в сутки. Он выкручивал руки продюсерам, режиссерам, актерам, требуя уложиться в бюджет. Продюсер, который с этим справлялся, становился героем в глазах Вартберга. А то, что кассовые сборы едва покрывали расходы, никакого значения не имело. Если же расходы превышали установленную сумму, пусть даже фильм приносил «Три-калчур студиоз» двадцать миллионов прибыли и славу, Вартберг вводил в действие пункт контракта, снижающий процент прибыли, полагающийся продюсеру. Конечно, продюсер подавал судебный иск, но Вартберг держал на зарплате двадцать адвокатов, которым требовалась судебная практика. Так что обычно договаривались полюбовно. Особенно если продюсер, актер или сценарист хотел и дальше сотрудничать с «Три-калчур».

Все соглашались с тем, что в организации работы Вартбергу не было равных. Его три вице-президента возглавляли автономные комплексы и конкурировали друг с другом, добиваясь его благорасположения и надеясь стать его преемником. Все трое жили в домах-дворцах, получали большие премии и в пределах своей компетенции пользовались абсолютной властью. Отменить их решение мог только Вартберг. Все трое рыли носом землю, выискивая таланты, сценарии, придумывая выгодные проекты. При этом четко зная, что бюджет должен быть скромным, талант — управляемым, а всякая искра оригинальности гасилась до того, как они решались явиться со своим новом детищем в кабинет президента компании, расположенный на верхнем этаже административного корпуса «Три-калчур студиоз».

В сексуальном плане у Вартберга была безупречная репутация. Он не баловался со старлетками. Не заставлял продюсера или режиссера брать на главную роль свою фаворитку. Частично в силу своей аскетичности, низкого сексуального потенциала. Где-то потому, что чувство собственного достоинства не позволяло ему опускаться так низко. Но главная причина заключалась в том, что он тридцать лет тому назад женился на однокласснице и ни разу об этом не пожалел.

Они встретились в средней школе Бронкса, поженились, еще не достигнув и двадцати лет, и с тех пор не расставались.

Белла Вартберг очаровала Мозеса убийственным сочетанием огромной груди и удивительной скромности. Она носила толстые, бесформенные свитера, платья на два размера больше, но с тем же успехом могла прятать кусок радиоактивного урана в темной пещере. Каждый знал, что находится под этими свитерами, и оттого грудь Беллы возбуждала еще сильнее. Когда Мозес стал продюсером, Белла даже не знала, что это за профессия. За два года она родила двоих детей, собиралась и дальше рожать по одному каждый год, но Мозес поставил крест на ее планах. К тому времени он с головой ушел в работу, отдаваясь ей целиком, без остатка, да и располневшее тело и обвисшие груди жены более не возбуждали его. Не хотелось ему иметь дело с типичной образцовой еврейской женушкой. Он нанял Белле служанку и забыл про нее. Но ценил жену, которая показала себя отменной прачкой и домоправительницей. Утром его всегда ждала белая накрахмаленная, безукоризненно выглаженная рубашка. Белла держала под контролем его костюмы и цветастые галстуки, вовремя отдавая их в химчистку, не слишком часто, чтобы они не износились раньше положенного срока, но и не допуская, чтобы они потеряли вид. Однажды она завела кошку, которая любила устраиваться на диване. Как-то раз Мозес сел на этот диван, а поднявшись, обнаружил на брючине кошачью шерсть. Схватил кошку и швырнул об стену. Устроил Белле настоящую истерику. На следующий день кошки в доме не было.

Но власть магически перетекает по сообщающимся сосудам. Когда Мозес возглавил «Три-калчур студиоз», волшебная палочка коснулась и Беллы. Выросшие или много лет прожившие в Калифорнии жены других топ-менеджеров взяли ее в оборот. Модный парикмахер привел в порядок ее голову. Специалисты оздоровительного центра, который посещал весь цвет шоу-бизнеса, трудились над ее фигурой. От двухсот фунтов ее дородного тела осталось не больше ста десяти. Однако груди все равно были чрезмерно большими. Но хирург без труда превратил их в два розовых бутона. А заодно убрал лишнее с бедер и зада. Модельеры студии подготовили новый гардероб, идеально подходивший ее новому телу и статусу. Посмотрев на себя в зеркало, Белла Вартберг увидела не толстомясую еврейскую принцессу, а изящную сорокалетнюю экс-дебютантку, переполненную энергией. И поверила, что она прекрасна. Поэтому, когда молодой актер прикинулся, что влюблен в нее, она без раздумий пришла к нему в объятия.

Белла ответила ему искренней, страстной любовью. Поспешила в его маленькую грязную квартирку, где впервые в жизни ее качественно оттрахали. Молодой актер не знал устали, был до мозга костей предан выбранной профессии и так сжился с ролью, что едва не поверил в собственную влюбленность. Он даже подарил Белле браслет от Гаччи, который она хранила у себя как свидетельство своей первой страстной влюбленности. А потом он попросил ее посодействовать в получении роли в одном из фильмов «Три-калчур студиоз». Но его ждало жестокое разочарование: Белла прямо заявила ему, что не имеет никакого отношения к делам мужа. Они поссорились, и актер исчез из ее жизни. Белла скучала по нему, скучала по грязной квартирке, по рок-музыке, но еще в молодости ее отличало здравомыслие, которого с годами только прибавилось. И впоследствии она стала выбирать любовников с тщательностью комика, выбирающего шляпу.

С годами она стала большим специалистом по актерам, отдавая предпочтение талантливым. С ними ей было интереснее. Талант зачастую сочетался с умом. И она способствовала их карьере. Но никогда не обращалась непосредственно к мужу, понимая, что это будет ошибкой. Мозес Вартберг восседал на вершине Олимпа и не мог тратить время на такую мелочовку. Нет, Белла шла к одному из вице-президентов. Расхваливала талант актера, которого случайно увидела в маленьком любительском театре, ставящем Ибсена, настаивала на том, что лично она с актером незнакома, но не сомневается, что он окажется полезен студии. Вице-президент записывал имя, и актер обычно получал маленькую роль. Конечно же, об этом стало известно. А у Беллы Вартберг разыгрался аппетит. Она трахалась с кем угодно и где угодно, поэтому, когда она входила в кабинет одного из вице-президентов, тот беседовал с ней исключительно в присутствии секретаря.

Все трое ви-пи полагали, что Белла Вартберг может помочь им укрепить свое положение, или просто чувствовали, что хорошие отношения с женой босса уж во всяком случае не помешают. Особенно преуспел в этом Джефф Уэгон. Иной раз даже знакомил ее со специально подобранным молодым человеком. Когда мужчины Белле приелись, она переключилась на дорогие магазины для женщин на Родео, приглашала красивых старлеток в закрытые рестораны, скрываясь за зловещего вида огромными солнцезащитными очками.

Благодаря тесным отношениям с Беллой Джефф Уэгон считался фаворитом в гонке за место Мозеса Вартберга при уходе последнего на заслуженный отдых. Но как отреагировал бы Мозес Вартберг, узнав, что его жена Белла стала Мессалиной Беверли-Хиллз? Обозреватели колонок светской хроники не упускали случая упомянуть про похождения Беллы. Вартберг не мог оставаться в неведении. Слишком широкую они получили огласку.