Дверь в лето (сборник) - Хайнлайн Роберт Энсон. Страница 74

Когда он направился к нам, я снова включил рацию. Разговоры продолжались, причем говорили все разом.

— Мы должны найти его до захода солнца, — сказал один голос.

— Не говорите глупостей, — ответил второй. — Солнце здесь не зайдет еще неделю, а вот воздуха в баллонах хватит лишь на четыре часа.

— Вот оно что! Словно рыба на песке…

И тут я испугался по-настоящему.

— Бедное дитя! — выразительный женский голос. — Нужно найти его прежде, чем он задохнется.

— Заткнитесь! — это был голос отца. Кто-то рыдал. Мама, наверное.

Тут подошел мистер Перрин.

— Тихо! — крикнул он. — Я должен вызвать базу. Перрин вызывает пульт воздушного шлюза! Перрин вызывает пульт воздушного шлюза!

— Слушаю, Перрин, — отозвался женский голос.

Он кратко сообщил ей о происшествии и добавил:

— Пришлите Смайта, пусть отведет группу назад. Я останусь здесь. Пришлите всех свободных от вахты служащих и добровольцев, но из тех, кому приходилось работать в скафандрах. И дайте им пеленгатор.

Долго ждать не пришлось — они налетели как саранча, мчались со скоростью сорок или даже пятьдесят миль в час. Конечно, чудесное зрелище, но мне было не до зрелищ.

Па злился. Он не хотел возвращаться в Резерфорд, но мистер Перрин заставил его замолчать.

— Если бы вы не лезли вон из кожи, чтобы настоять на своем, ничего бы не случилось. Если бы вы лучше следили за своим сыном, он бы не потерялся. У меня тоже есть дети, но я не тащу их на поверхность, пока они слишком малы, чтобы позаботиться о себе. Возвращайтесь! Мне и без вас хватит забот!

Я думал, Па бросится на него, но тут маме снова стало дурно и мы пошли с группой назад.

Следующие два часа были ужасны. Мы сидели у дверей радиорубки и слушали, как мистер Перрин руководит поисками. Я надеялся, что они сразу же засекут малыша пеленгатором, но оказалось, что помехи от статического электричества слишком сильны. Поисковая команда тоже ничего не нашла.

Хуже всего было, что ни. папа, ни мама уже не упрекали меня. Мама тихо плакала, а Па утешал ее и один раз как-то странно на меня посмотрел. Пожалуй, даже не на меня, а сквозь меня. Наверное, ему подумалось, что если бы я не настоял на прогулке, ничего бы не случилось.

— Нечего так на меня смотреть, — сказал я. — Никто мне не поручал следить за Бэби. Я думал, он с мамой.

Па молча покачал головой; он явно устал, даже как-то съежился. Мама перестала плакать и через силу улыбнулась мне.

— Иди ко мне, Дики, — она обняла меня. — Никто тебя не упрекает. Ты не виноват, запомни это.

Мама поцеловала меня, мы посидели рядом, и с каждой минутой мне становилось все хуже и хуже. Братишка был один среди лунных скал и кислород у него кончался. Вместо того, чтобы не спускать глаз с родного брата, я понадеялся на маму. А она рядом с малышом теряет голову от любви и, сами понимаете, спрос с нее малый. Ей будет очень тяжело, если братишка не найдется. И Па, и мне… Малыш всех донимал, вечно путался под ногами, но без него было тошно. “Словно рыба на песке…” — вспомнилось мне. Однажды я случайно опрокинул аквариум и с тех пор отлично знал, что почем для рыбы. Если и карапуз так же…

Я встряхнулся — мне пришло в голову, как найти малыша. Я был уверен, что смогу его отыскать, если мне позволят выйти на Луну. Но на это надежды не было.

Пришел директор, доктор Эванс, спросил, как себя чувствует миссис Логан и не может ли он чем-нибудь помочь.

— Мы делаем все, что в наших силах, — сказал он. — Я запросил Луна-Сити, они пришлют металлоискатели. Может, они засекут скафандр.

Мама спросила насчет ищеек, но доктор Эванс даже не улыбнулся. Па потребовал запустить вертолет, то есть ракету; директор объяснил, что здесь она не поможет.

Я отвел его в сторону и попросил разрешить мне поискать малыша. Он отнесся к этому без энтузиазма, но я настаивал…

— Почему ты думаешь, что сможешь найти его? — спросил он, наконец. — Там сейчас опытные люди, с ними трудно равняться. Кроме того, ты ведь тоже можешь потеряться. Если ты хоть на миг потеряешь из виду ориентир, снова найти его будет невозможно.

— Послушайте, доктор, — ответил я. — Я же знаю братишку, как никто другой на этом свете. И я не заблужусь, то есть заблужусь, но так же, как он. А меня отыскать будет проще.

Доктор Эванс задумался.

— Стоит попробовать, — вдруг сказал он. — Я сам пойду с тобой. Надеваем скафандры!

Мы помчались тридцатифутовыми прыжками — быстрее я не, мог, хотя доктор Эванс и держал меня за пояс. Мистер Перрин уже ждал нас. Мое предложение не слишком его воодушевило.

— Может, что-то и получится, — сказал он, — но я все же продолжу поиски. Вот что, парень, возьми-ка фонарь, в тени он здорово поможет.

Я встал на краю кратера и попробовал представить, что бы я чувствовал на месте карапуза. Мне скучно, я, пожалуй, даже обижен недостаточным вниманием к своей особе. Что же я делаю дальше? Сперва я пошел вниз по склону без всякой особой цели. Потом обернулся, посмотрел, не хватились ли меня. Следом шли доктор Эванс и мистер Перрин. Я представил, что иду один, тронулся дальше и оказался рядом с каменными обломками. Самый ближний был слишком мал, чтобы спрятать меня, но братишка скрылся бы за ним целиком. Малыш любил играть в прятки — это ставило его в центр всеобщего внимания.

Итак, прятки. Спрятаться, в его представлении, означало забраться под что-то: под кровать, под стол, под машину. Однажды он попытался спрятаться под унитазом. Я огляделся. Подходящих мест было много — скалы, казалось, состояли из одних пещерок и навесов. Слишком, до безнадежности много.

Мистер Перрин подошел ко мне, когда я выбирался из четвертой по счету пещерки.

— Наши люди облазали все эти дыры, — сказал он. — Но все без толку.

— О’кэй, — ответил я, и полез в пятую дыру.

Я знал, что смогу забраться туда, куда взрослому человеку не протиснуться, и от всей души надеялся, что малыш не выбрал щель, узкую даже для меня.

Поиск продолжался. Я вымотался и окоченел. Солнце на Луне жарит немилосердно, но в тени очень холодно, а уж пещеры и вовсе не прогреваются. Туристские скафандры хорошо изолированы на руках, ногах и седалищах, но я — то ползал на животе. От холода я едва двигался и сдался бы, если бы все время не думал о братишке. Как он там? Неужели уже замерз? Кроме того, в этих пещерах довольно жутко, не знаешь, на что наткнешься.

Доктор Эванс взял меня за руку и прислонил свой шлем к моему.

— Бесполезно, сынок. Ты сделал все, что в человеческих силах. Все эти дыры вовек не обыщешь.

Я отмахнулся и пошел к невысокому, не более фута от поверхности, навесу. На первый взгляд там было пусто, но приглядевшись, я заметил, что ниша расширяется и изгибается. Я заполз поглубже. Я не думал, что малыш мог бы забраться так глубоко, но все же посветил фонариком.

Блеснул сапог скафандра.

Больше, пожалуй, не о чем рассказывать. Выбираясь, я чуть не разбил шлем. Малыш свернулся клубком, он явно был без сознания. Когда я выполз, мистер Перрин и доктор Эванс подбежали ко мне, начали хлопать по спине и по шлему.

— Мистер Перрин, он умер? — спросил я, отдышавшись. — Он так страшно выглядит.

Мистер Перрин нагнулся над братишкой.

— Нет… — ответил он. — На шее бьется жилка. Шок и переохлаждение. Нужно поскорее отнести его на базу, — он взял малыша на руки и понесся, я — следом.

Минут через десять карапуза завернули в одеяло и отпоили горячим какао. Меня тоже. Вновь все говорили разом, мама опять плакала, но выглядела гораздо лучше.

Па попытался всучить мистеру Перрину чек, но тот наотрез отказался.

— Я не заслужил никакого вознаграждения. Малыша нашел ваш сын. Но вы могли бы сделать мне одолжение.

— Какое? — папа был сама учтивость.

— Улетайте с Луны! Вы не созданы для нее, здесь нужны люди другого типа.

Па покорно выслушал его.

— То же сказала мне жена, — ответил он. — Не беспокойтесь, я сразу же улечу.